Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

Капитан пожал плечами.

– Не знаю, лейтенант. Сам недавно в этом городе. Что ж, удачи вам, лейтенант.

Капитан протянул ему документы, и патруль двинулся дальше по перрону. Лейтенант вышел на улицу и, заметив ехавший по дороге армейский автомобиль, поднял руку. Машина, вильнув на дороге и едва не сбив человека, остановилась в метрах трех от него. Он ловко вскочил на подножку автомашины и, слегка нагнувшись, обратился к водителю.

– Браток! Скажи, ты случайно не в Адмиралтейскую Слободу едешь?

Водитель оценивающе посмотрел на лейтенанта, словно прикидывая про себя, сколько можно содрать с этого раненого офицера.

– Что ты молчишь? Поехали, не обижу, – произнес лейтенант.

– Садись, – произнес водитель. – Время у меня пока есть, почему бы не уважить фронтовика, тем более орденоносца. Скажи, куда тебе конкретнее нужно, а то слобода большая.

Лейтенант достал из полевой сумки несколько крупных купюр и положил их на бедро водителя. Тот взял и, не считая, сунул в карман гимнастерки.

– Это аванс, на месте получишь еще. А сейчас поехали. Хочу навестить родителей товарища. Там придется постоять минут пять-десять, сможешь? Сам понимаешь, просто так от них не уйдешь.

Машина, скрепя и кряхтя, словно старая бабка, тронулась с места и, набрав скорость, поехала в сторону Адмиралтейской Слободы.

– Ты сам-то, где служишь? – обратился к нему офицер. – Что не на фронте?

– При пороховом заводе, в охране. Сейчас, брат, у нас строго, постоянные проверки. НКВД шерстит так, что просто некуда.

Лейтенант улыбнулся. Он сразу понял, что водитель не намерен с ним говорить на эту тему. Он достал из кармана галифе пачку трофейных сигарет и закурил.

– Что так смотришь? А, сигареты? Это, брат, трофейные, мне друзья с фронта подогнали. Курить будешь?

Он выбил из пачки сигарету и, прикурив ее от зажигалки, сунул водителю в рот. Тот несколько раз затянулся и выбросил сигарету в окно.

– Гадость, а не табак, – произнес он и плюнул в окно. – Ты меня извини, лейтенант, но мне не понравились твои сигареты. Кислые они какие-то.

– Ничего особенного, это тебе с непривычки показалось. А так – курить можно.

Они въехали в Игумново, и машина, сбросив скорость, медленно покатилась по улице.

– Вот здесь останови, – попросил он водителя. – Я сейчас только нырну в адрес, передам привет и обратно.

Он вышел из кабины и, сладко потянувшись, направился к дому. К Проценко он заходить не стал, а постучал в соседнюю дверь.

– Бабуля! Здесь живут Хасановы? Я вот им привет с фронта от сына привез. Как они здесь?

– Нет, сынок, ты ошибся. В нашем доме Хасановых нет.

Он назвал адрес и, сделав удивленное лицо, снова переспросил старушку.

– Бабуля, я не мог ошибиться. Он назвал мне именно этот адрес. Может, они живут в соседнем доме, вон в том?

– Ты что, сынок, я же тебе говорю, что никакие Хасановы здесь не живут. Вот у Клавы живет постоялец-мужчина, но он – русский, и зовут его Иван. Сейчас его дома нет, он с утра ушел на работу.

– Извини, бабушка, что побеспокоил. Похоже, я действительно что-то напутал. Скажи, бабуля, а этот Иван один живет? Может, с ним кто-то живет еще?

– Да нет, сынок. Он живет один, семьи у него нет. Никто к нему не ходит. Вроде бы молодой, а живет, словно бобыль.

– Спасибо, бабуля. Выходит, я что-то напутал.

Он развернулся и направился к калитке.

«Чисто, – подумал он. – Это хорошо. Теперь нужно навестить пианистку. Посмотрим, что у нее».

Он вышел на улицу и, улыбнувшись проходившей мимо симпатичной женщине, направился к ожидавшей его автомашине.

***

Отряду Тарасова каким-то непонятным образом здорово везло. Они удачно обходили населенные пункты, в которых были немецкие гарнизоны, за две недели – ни одного боевого столкновения с немцами. Но подобное везение продолжаться вечно не могло. Вскоре к их группе прибились еще семь солдат и офицер. На черных петлицах лейтенанта, помимо двух кубиков, сверкали эмблемы танкиста.

– Принимайте команду, товарищ лейтенант, – произнес Тарасов. – Я – сержант и не могу командовать офицером.

– Погоди, погоди, сержант, не спеши. Я не стану командовать твоей группой. Я же танкист, а не пехотинец, – в ответ произнес лейтенант. – Ты, вон, откуда ведешь бойцов без потерь и стычек. Это говорит о том, что ты умелый командир. Так что продолжай вести свой отряд и дальше. На меня можешь не обращать внимания, я тебе мешать со своими людьми не буду.

– Вы не правы, товарищ лейтенант. Вас, наверняка, в военном училище учили тактике боя. Кстати, вы какое училище заканчивали?

Этот вопрос Александра вызвал у него непонятное волнение. Он на какой-то миг задумался, словно прикидывая, что ответить на вопрос сержанта. Наконец он произнес:

– Почему вы меня об этом спрашиваете, сержант? Вы что, работник НКВД или ОГПУ?

Он сделал небольшую паузу и продолжил.

– Ну, Казанское танковое училище закончил. Вы хоть слышали о таком училище, сержант? Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

Только сейчас Александр обратил внимание на глаза офицера. Они были разными. Один был карим, а другой – желтым.

– Вы что так меня рассматриваете, словно барышню? Идите, сержант, и занимайтесь своими делами. Я вас больше не задерживаю.

– Извините, товарищ лейтенант. Я просто впервые вижу человека с разными глазами, поэтому и смотрю так.

Лейтенант, словно извиняясь за свою резкость, произнес более мягко:

– Да ладно, сержант, не обижайся. Ты думаешь, я не понимаю? Я все понимаю, не маленький, что идет война, что необходима бдительность и тому подобное. Ты молодец, сержант, все правильно делаешь. Я бы на твоем месте поступил также, как и ты. А сейчас накорми моих солдат, если можешь, мы три дня ничего не ели.

– Хорошо, товарищ лейтенант, мы сейчас вас всех накормим, – произнес Тарасов и пошел отдавать соответствующее распоряжение.

Отойдя в сторону от группы, которую привел с собой танкист, он невольно подумал об этих людях. Офицер говорит, что они три дня не ели, но, судя по их внешнему виду, этого заметно не было. Помимо всего прочего, у танкиста был довольно чистый подворотничок гимнастерки, словно он пришил его сегодня утром.

«Что-то здесь не так, – невольно подумал он. – Может, это немцы, переодетые в нашу форму?»

Заметив Воронина, который сидел около телеги и чистил винтовку, Тарасов подозвал его к себе.

– Вот что, Воронин. Ты осторожненько понаблюдай-ка за танкистом и его группой. Что-то мне не нравятся они. Танкист рассказывал, что он в составе батальона принял бой, что его танк сожгли, но тогда почему он без комбинезона? Да у него и подворотничок у гимнастерки совсем чистый, словно он пришил его сегодня утром. Я не исключаю, что это, возможно, немцы, которые под видом наших солдат хотят перейти вместе с нами линию фронта. Если что, сразу же мне шепни. Понял?