Проклятый дом - Алексей Макеев

Он затаился, слился со стеной и стал ждать… Стенные часы на противоположной стене пробили час, потом два… Все так же ничего не происходило. «Что ж, возможно, я неправильно рассчитал, возможно, у него совсем другие планы, — подумал Гуров. — Дождусь шести утра. Если до этого времени ничего не произойдет — тогда, значит, я ошибся и сегодня ничего не случится».

И вдруг… Внезапно он ясно расслышал, как на втором этаже кто-то прошел по коридору; судя по звуку, неизвестный направлялся к лестнице, ведущей на третий этаж, к кабинету. Но как он туда попал? Не снаружи — ведь все окна в нежилых комнатах были плотно закрыты, об этом Лев позаботился. И со второго этажа он не мог подняться — не было на втором этаже никаких посторонних. Да что там говорить, во всем доме не было посторонних! Значит, это кто-то из своих? Может, Новиков? Но какой смысл сидеть тут и гадать? Нужно было выследить негодяя, который вздумал играть с ним в кошки-мышки, и схватить его.

Гуров быстро поднялся на второй этаж — так же быстро, как и бесшумно. Пробежал по коридору, ступил на лестницу, ведущую на третий этаж… Все это время он прислушивался к тому, что происходит наверху. Шаги у него над головой сначала затихли, потом раздались снова, но слышались они в одном месте — где-то в районе кабинета. Было такое впечатление, что неизвестный топчется перед дверью, возится с ключом или отмычкой. Скорей, скорей, нужно поймать его, когда он войдет в кабинет, а забрать нужную ему бумагу и выйти не успеет! Тогда, даже если это Борис Новиков, ему можно будет задать резонный вопрос: зачем ему потребовалось среди ночи проникать в кабинет? Что он там искал?

Лев взлетел по лестнице на третий этаж, шагнул в сторону кабинета… И тут внизу, в гостиной, а может, в столовой, послышался дробный топот ног. Это был быстрый и легкий топот — такое впечатление, что бежит ребенок. Он почувствовал, что ему вдруг стало холодно — словно на него ледяным ветром повеяло. Откуда на первом этаже мог взяться ребенок? В доме всего двое детей, и оба сейчас спят в детской на втором этаже. Или не спят? Или детская пуста — гувернантка Татьяна зачем-то отправилась в кабинет, а оставшиеся без присмотра дети спустились на первый этаж? И что ему сейчас делать: продолжить преследование злоумышленника, стремящегося проникнуть в кабинет, или вернуться на первый этаж и успокоить детей?

Гуров решил, что с детьми пока ничего не может случиться и нужно закончить дело на третьем этаже, и шагнул в коридор. Отсюда уже была видна дверь кабинета. И эта дверь была наполовину открыта. Он кинулся вперед. Добежал до двери, распахнул ее и щелкнул выключателем.

Однако свет не загорелся. В кабинете было все так же темно. Точнее, полутемно — какой-то свет проникал сюда с улицы, через окно. И в этом свете кабинет казался пустым. Никого здесь не было. Хотя, конечно, неизвестный преступник мог спрятаться за столом, или за углом шкафа, или за массивным креслом… Лев уже двинулся вперед, чтобы проверить, так ли это, и в это время опять услышал донесшийся с первого этажа дробный топоток, а затем — легкий звон посуды. Кто-то залез в кухонный шкаф, где хранилась посуда. А рядом располагался другой шкаф, где стояли всякие приправы и где вчера криминалисты обнаружили пузырек с мышьяком…

Гуров решительно развернулся и бросился прочь из кабинета. Пробежал по коридору и уже ступил на лестницу, когда вдруг услышал за спиной какой-то звук. Это был звук отпираемого замка! Кто-то в кабинете отпирал замок стола, или шкафа, или сейфа! Кто-то там все-таки был! А внизу, в кухне, снова тихо звякнула посуда. И тут же одна из картин, висевших на стене в гостиной, внезапно сорвалась и повисла, качаясь лишь на одном гвозде.

«Так вот как это бывает… — мелькнуло у него в голове. — Вот как это было с Игорем… И, наверное, с ним не один раз такое было. Сердце могло этого не выдержать, а удар по затылку и падение с лестницы довершили дело. Как бы и мне тоже того… не упасть. Может, вся эта свистопляска с шагами на третьем и звоном посуды на первом только для этого и затеяна? Может, ни там, ни здесь никого нет, а это просто запись? Вот этот нужно проверить…» — и он пошел назад, в кабинет.

Света здесь все так же не было, но Гуров включил фонарик и тщательно обыскал все помещение. Как он и предполагал, никого здесь не оказалось. Правда, он обнаружил ключ, торчавший в ящике стола, и выдвинул его, но там не оказалось ничего примечательного, ничего такого, что стоило похищать. Закончив поиски наверху, Гуров вышел из кабинета, запер дверь (хотя теперь, как он понимал, это действие не имело смысла — ведь он и в прошлый раз, когда выходил, запер дверь) и спустился на первый этаж. Осмотрел гостиную, повесил картину, как она висела прежде, и прошел на кухню. И вот здесь его ожидал сюрприз. На столе в кухне стояли две чайные чашки, и рядом с каждой тарелочка с печеньем — именно с тем, которое он любил и которое ел в этом доме. «Значит, это все-таки не только звуки, — глядя на эти чашки и сладости, подумал Лев. — Значит, кто-то здесь был…»

Он осмотрел кухню, исследуя, не оставил ли неизвестный любитель расставлять чашки еще каких-то следов, но, ничего больше не найдя, поднялся в свою комнату, запер дверь, привалил к ней тумбочку и лег спать, не раздеваясь.

Утром Гуров, как обычно, решил прогуляться. Обошел парк по периметру, потом обошел вокруг дома. Особенно внимательно он исследовал землю под окном кабинета, а также стену в этом месте. Однако здесь не было никаких следов, говоривших о том, что кто-то лазил на эту стену, а потом спрыгивал с нее. Лев двинулся к гаражу, чтобы проверить, не проникал ли кто-нибудь туда, не мог ли этот «кто-то» испортить машину. Но замок выглядел точно так же, как накануне вечером.

Бродя по парку, Гуров встретил садовника Никиту. Тот продолжал работу, начатую накануне: переносил уже распиленные еловые чурбаки к стене сарая и аккуратно укладывал их вдоль стены. Лев спросил у него, не видел ли тот вечером или сегодня утром на участке кого-то постороннего. Никита вначале даже не понял вопроса.

— Это что же, значит, тут какой чужой может шататься? — удивленно проговорил он. — А зачем он это будет делать? И потом, я на участке никого постороннего не потерплю. Как огрею лопатой, как погоню отселева — больше не захочет по нашему парку шастать!

— Так ты видел кого-нибудь чужого или не видел?

— Нет, никого такого здесь не было, — ответил садовник. — Я же вам говорю: я никаких чужих тут не потерплю. Я и дома, у себя в деревне, никого в огород не пускаю.

— И Марину не пускаешь? — словно невзначай спросил Лев.

Никита несколько растерялся. Было заметно, что вопрос его смутил.

— Это какую Марину? А, это вы о соседке моей! Ну, почему я должен ее прогонять? Хотя зачем ей ко мне ходить? Если только за рассадой… За помидорной рассадой ко мне половина деревни ходит…

Гуров не стал его дальше мучить расспросами и вернулся в дом. Здесь Марина уже накрывала стол к завтраку.

— Скажите, Марина, вы видели на кухне, на столе, две чашки? — спросил он экономку.

— Чашки? — удивилась женщина. — Какие чашки?