Охота на князя Дракулу - Керри Манискалко

У меня зазвенело в голове.

– Мою что?!

Томас закрыл глаза, как будто этим мог заставить Раду замолчать. Я смутно осознавала, что мои соученики поворачиваются ко мне и смотрят так, словно их любимую пьесу вдруг переделали и герой вот-вот погибнет.

– О, тут нечего стыдиться, мисс Уодсворт. Истерия – очень распространенный недуг среди молодых незамужних женщин, – продолжал тем временем Раду. – Я уверен, что если вы воздержитесь от умственного переутомления, то вскоре восстановите душевное равновесие.

Кто-то из молодых людей рассмеялся в открытую, даже не трудясь скрывать удовольствие. Внутренняя нить, связывавшая меня с Томасом, задрожала от гнева. Худший мой кошмар воплотился в жизнь, и я не могла вырваться из его тенет.

– Одри Роуз…

Я не в силах была смотреть на Томаса – боялась, что расплачусь, – но я хотела, чтобы он видел разверзшуюся бездну. Он предал меня. Он рассказал нашему преподавателю, что судебное дело подействовало на меня. Что моя психика пострадала. Это была моя тайна! Не его! Как он посмел ею делиться?! Очевидно, верность мне для него ничего не стоила. Я просто поверить не могла, что он у меня за спиной делился личными сведениями – и это после того, как я велела ему не вмешиваться в мои дела!

Еще несколько человек захихикали. Толстяк Андрей даже сделал вид, будто падает в обморок от потрясения, и потребовал помощи у молодого человека с ирландским акцентом. Лицо мое горело.

– Не беспокойтесь, господа студенты. Я не думаю, что все вы прокляты из-за проводимых здесь научных изысканий, – продолжал Раду, совершенно не осознавая, что он натворил. – Но крестьян трудно переубедить. Если кто-то отправится в Брашов в одиночку, пусть будет осторожен. Э-э… я полагаю, уже было собрание по этому поводу…

Тут во дворе замка раздался звон часов, возвещая окончание этой пытки. Я побросала тетрадь и писчие принадлежности в небольшую сумку, прихваченную специально для этого случая. Мне казалось, что я двигаюсь слишком медленно. Если я услышу еще хоть одно язвительное замечание про обмороки или истерию, я точно взорвусь.

– Студентам не разрешается уходить из замка без присмотра! – объявил Раду под шум отодвигаемых стульев. – Не хватало еще, чтобы кого-то из вас принесли в жертву как еретика. Это очень плохо отразится на нашем проекте! И не забывайте, бдение начнется на закате.

Николае кивнул профессору и обошел его. Томас замер у своего стола; спешащие студенты мешали ему преодолеть расстояние между нами. Взгляд его был прикован ко мне. Я не стала ждать, пока он подойдет. Я развернулась и со всех ног заспешила к выходу.

Кабинет фольклора

Curs de folklor

Замок Бран

4 декабря 1888 года

– Одри Роуз, подожди! Пожалуйста!

Томас нагнал меня в коридоре, но я шла быстро. Рука его бессильно повисла.

– Я все объясню! Я подумал…

– Ах вот как?! Ты подумал?! – огрызнулась я. – Ты решил, что это прекрасная идея – выставить меня на посмешище перед всеми? Опозорить меня? Ты уже забыл наш вчерашний разговор?

– Ну пожалуйста! Я вовсе не думал…

– Вот именно! Ты не думаешь!

Томас отшатнулся, как от удара. Я проигнорировала его обиженный вид и перешла на резкий шепот – мимо нас на цыпочках проскользнула Анастасия.

– Ты думаешь только о себе! И ты это подтвердил сегодняшними отвратительными поступками! Свои чувства и истории ты держишь при себе. Зато нисколько не стесняешься разглашать мои! Ты хоть представляешь, как это тяжело для меня? Большинство мужчин и так не воспринимают меня всерьез лишь потому, что я ношу платье, а потом заявляешься ты и подтверждаешь, что они правы! Я – не существо второго сорта, Томас! Второсортных людей нет!

– Ты не должна…

– Что я не должна? Терпеть, что ты считаешь, будто вправе решать, что лучше для меня? Да, ты прав. Я не собираюсь этого терпеть. Я не понимаю, с чего ты решил, что имеешь право говорить с кем-то обо мне! Предупреждать остальных о моей хрупкой психике! Предполагалось, что ты – мой друг, равный мне. А не мой опекун!

Несколькими неделями ранее я боялась, что отец отнимет у меня Томаса и изучение криминалистики, точно так же, как у меня отняли брата. Для меня невыносима была мысль остаться без него. Я не могла знать, что Томас предаст меня под видом защиты моих интересов. Мне и в голову не могло прийти, что это он разрушит наши узы.

– Одри Роуз, клянусь, что я друг тебе! – пылко воскликнул Томас. – Я вижу, что ты сердишься…

– Еще одно безупречное умозаключение, сделанное непогрешимым мистером Томасом Крессуэллом! – бросила я, не в силах сдержать язвительность. – Вы когда-то говорили, что любите меня, но ваши действия продемонстрировали иную правду, сэр. Я требую, чтобы ко мне относились как к равной, и не приму ничего иного.

Будущее, на счет которого я даже не была уверена, что хочу его, сделалось кристально ясным. Я была права в своих предположениях. Как бы Томас ни пытался утверждать иное, он оставался мужчиной. Мужчиной, который считал своим долгом и обязанностью решать, что будет мне на благо, и устанавливать правила в том случае, если я выйду за него замуж. Его эгоистичная «помощь» всегда будет вредить мне.

– Одри Роуз…

– Я не допущу, чтобы мной правило что-либо, кроме моей собственной воли, Крессуэлл. Поскольку вы в прошлый раз явно упустили суть, я позволю себе выразиться яснее. Я лучше умру старой девой, чем соглашусь на жизнь в обществе вас и ваших лучших намерений. Найдите себе другую девушку, чтобы мучить ее своей любовью.

Я помчалась по коридору, слыша за спиной, как Томас выкрикивает мое имя, и как слепая сбежала по винтовой лестнице. Факела едва не гасли, когда я пробегала мимо них, но я не смела остановиться. Я бежала и бежала вниз, и сердце мое разбивалось на каждом шагу, с которым я удалялась от него.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой одинокой и такой обманутой.

Окоченевшее тело, лежащее на столе, принесло мне совершенно неуместное утешение. Вместо того, чтобы предостерегать себя от неподобающего поведения, я наслаждалась ощущением абсолютного контроля над своими эмоциями. Никогда я не чувствовала себя более уверенной, чем когда в руках у меня был скальпель, а на столе ожидал труп, ожидая, пока его вскроют, как новую книгу.

Или, во всяком случае, я никогда прежде не чувствовала себя увереннее. Это испытание было для меня критическим, особенно теперь, после навязчивого вмешательства Томаса.

Я сосредоточилась на хладном теле, благопристойно прикрытом аккуратно расположенными фрагментами одежды. Сердце мое немного трепетало, но я приказала ему успокоиться. Я не расклеюсь во время этого экзамена. Если потребуется, я продержусь на упрямстве и злости.