День из чужой жизни - Дарья Кожевникова

Как будто отвечая на эти мои мысли, снаружи, за входной дверью, послышалось тихое шуршание. А потом, к моему ужасу, и звук отпираемого замка. Охвативший меня ужас оказался настолько качественным, что просто парализовал меня на месте. Я где была, там и застыла, не в силах даже шагу ступить. И только беспомощно наблюдала за тем, как медленно, словно врата моей смерти, открывается входная дверь… Открылась. Не широко, достаточно лишь для того, чтобы пропустить внутрь только одного человека. Он и проскользнул, осторожно и вместе с тем ловко, как кошка. Быстро огляделся по сторонам и, увидев меня, кинулся, протянул ко мне руки:

— Людмила!

Я отшатнулась. Не от страха, а от неожиданности. Потому что этим внезапно и так кстати появившимся человеком был… Николай! Собственной персоной! И мне бы сейчас выложить ему все те слова, которыми я этой ночью пополнила свой словарный запас, сидя в шкафу и слушая разозленных бравых молодцев, он ведь честно их заслужил. Но вместо этого я вдруг разревелась от всего пережитого, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Ну все… все, тише, — он похлопал меня по спине. — Не время сейчас. Пойдем отсюда, скорее. — И, не дожидаясь, пока я успокоюсь, обхватил меня за талию и повел прочь из этой квартиры. На площадку, по ступенькам. Из подъезда.

В свое спасение я почему-то поверила в тот момент, когда на улице услышала утреннее пение птиц. Заливистые, жизнеутверждающие трели, под которые ну никак не могло бы случиться что-то плохое. Только хорошее! Исключение составлял разве что один не в меру наглый и не в меру нежно прижимающий меня к себе тип. Но разборки с ним я решила отложить на некоторое время, потому что сейчас у меня на них банально не было сил. Я чувствовала себя так, что выжатый лимон мог рядом со мной гордиться своим блестящим видом. Спросила только, оказавшись с Николаем в его машине:

— Ты как здесь очутился?

— Тебя искал. — Он посмотрел мне в глаза, нежно погладил пальцами по щеке. И добавил, разворачиваясь к рулю: — Потом, Люд. Давай все потом.

«Потом» оказалось в его однокомнатной и какой-то безликой квартире. Исключение составлял разве что куст калатеи на окне, пышный, с листьями в цветную полоску.

— Я этот куст за собой много лет таскаю, — сказал Николай, перехватив мой взгляд. — Добрая память об одном очень хорошем человеке. А квартира съемная.

— Оно и видно. — Я поднялась с дивана, благородно отданного в мое полное распоряжение, в то время как сам хозяин, ни на что не пытаясь претендовать, провел наш «тихий час» в глубоком кресле, подставив под вытянутые ноги стул.

— Да, своей так и не обзавелся, — вздохнул он. — Ты есть хочешь?

— А что, у тебя котлеты есть?

— Есть. Полморозилки ими забито. Пожарить?

— Разве что потом. А для начала давай-ка чайку… — Я потерла виски, разгоняя головную боль. Выспаться-то выспалась после бессонной ночи в шкафу, но чувствовала себя все равно разбитой. Несмотря на оказанное мне гостеприимство, полное (и весьма профессиональное) избавление от наручников, принятую перед сном ванну и вылитые в слезах избытки переживаний. Причем, по классике жанра, вылитые не куда-нибудь, а на крепкое мужское плечо. Да еще не один раз, а дважды: первый раз при нашей неожиданной встрече, а второй — уже здесь, у него. Да, что-то нервишки у меня совсем разболтались, от одной-то ночки в шкафу. А ведь могло быть и хуже.

Например, в холодильнике…

— Хорошо! — между тем кивнул Николай и исчез на кухне, загремев там посудой. Я прошла следом, завернувшись в его рубашку вместо халата. Может, и не слишком длинную, но все, что я могла ему показать, он все равно уже видел. Прижалась к дверному косяку, глядя на то, как он хозяйничает.

— Ну и как вы меня нашли, господин Елизаров? — Я нарочито сделала ударение на его фамилии. Настоящей фамилии.

Он оглянулся на меня через плечо, от плиты, невесело улыбнулся. Потом, возвращаясь к стряпне (все-таки к стряпне, а не просто к чаю), сказал:

— Я был вчера возле твоего дома. Даже не знаю, на что рассчитывал. Но очень хотелось тебя увидеть, хотя бы даже в окно. Только, судя по темным окнам, тебя не было дома. Тогда я решил подождать, во сколько бы ты ни пришла. Сел на лавочку, ее как раз починили, и наблюдал то за окнами, то за подъездом. Только дождался не тебя, а совершенно другого, но очень знакомого мне субъекта. Он остановился в вашем дворе и, не выходя из машины, тоже вперился в твой подъезд. Я не верю в удачные совпадения, поэтому сразу решил, что он тоже караулит именно тебя. Вечер, как говорится, переставал быть томным. Точнее, был уже не вечер, а ночь. И ты все не возвращалась. И поскольку меня это начинало нервировать, я поднялся со скамейки, решившись прогуляться до машинки. Для начала именно прогуляться, потому что, попроси я у этого типа хотя бы сигаретку, он бы меня тоже мгновенно узнал.

— И дальше что было? — Я оседлала табуретку, подавшись вперед: оказывается, Николай был неплохо знаком с самим главарем той банды, которая затеяла на меня охоту! Ведь именно их шеф караулил меня с вчера на сегодня, после моего якобы побега от молодцев!

— Дальше? Когда я приблизился к машине, до меня через ее приоткрытое окно долетел обрывок телефонного разговора: «Да пацаны ее сегодня сцапали!» И тут я понял, почему ты так поздно не вернулась домой и что, кого бы здесь ни караулили, но уже не тебя!

— А кого, по-твоему? Ты же в совпадения не веришь.

— Для меня это было уже неважно. Хотя… Может, меня и караулили? Эти ребята не знают, где я живу, потому что я нигде долго не задерживаюсь. Но они мои давние знакомые и могли мною заинтересоваться, потому что я уже не в первый раз облапошивал их, пользуясь болтливостью рядовых членов этой шайки. Знаю, к кому подкатить и как задавать вопросы, так и о твоем деле узнал. Они же могли меня увидеть, когда я к тебе приходил. Потом ты могла им проговориться, что уже не раз со мной встречалась — языки они умеют развязывать! — и у них могло возникнуть желание побеседовать заодно и со мной, подловив меня возле твоего дома. Тем более что от тебя им больше нечего было добиваться, ты же в самом деле ничего не знаешь.

— А вдруг?! — поддела я.

Он только молча покачал головой в ответ. Потом отставил сковороду от огня, подошел и присел передо мной на корточки:

— Ты очень искренний человек, Люд. Светлый. Есть разные люди — темные, яркие, бесцветные. А вот ты — светлый. Тебе чужда ложь. Я таких до тебя еще ни разу не встречал. А если бы встретил, то, как знать, может, вся моя жизнь сложилась бы совершенно иначе.

— Я раньше тоже не встречала таких обаятельных негодяев, как ты. — Я решила не лукавить, высказав свои мысли вслух. — Кстати, я напилась из-за тебя и проревела всю ночь, как глупый подросток, уверенный в том, что его сердце разбито навеки. Но мы уклонились от темы. Ты решил, что меня похитили. Что было дальше? Как ты меня нашел?

— Потому что принялся искать. Я знал несколько их явочных квартир и методично принялся наведываться в одну за другой. — Он поднялся, перетряхнул содержимое сковородки и снова поставил ее на огонь. — К сожалению, нужная по закону подлости оказалась как раз последней. А времени у меня эти поиски отняли немало, потому что я не мог вламываться в квартиры, предварительно не оглядевшись.