Твин Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер - Дженифер Линч

Я пошла и наскребла все, что было у меня в сумочке, включая пару пузырьков, — достаточно, чтобы получить кайф. Теперь я могла думать. Трудно только тогда, когда порошка нет совсем. Вот почему мы видимся в последнее время с Бобби так часто и наши встречи столь невинны. Но ты ведь об этом ничего не знаешь? Но об этом чуть позже. -

Сейчас мне надо отвинтить набалдашники на спинке кровати… и успеть нюхнуть пару «полосок», пока мама не пришла, чтобы сказать, какие домашние дела меня ждут, — посуда, мусор и прочее. Черт додери! Просто не верится, как меняется моя жизнь, стоит только мне выйти за порог этого дома.

Обещаю вернуться как можно быстрее.

Лора.

16 декабря 1987

Дорогой Дневник!

Извини, что прошел уже целый день, но мама решила провести со мной беседу на кухне, пока я мыла посуду, и она продолжалась ровно четыре часа. Тем временем вернулся с работы папа и подключился к беседе — и еще сорок пять минут долой. Еще хорошо, что сегодня он пошел рано спать.

Мне кажется, Бенжамин заставляет его слишком много работать над новым проектом, которым они там заняты. И если мама или я спрашиваем, как идут дела на работе, папа только закатывает глаза.

Порой я думаю, что мы с моей мамой могли бы стать отличными друзьями. Такие мысли приходят мне в голову, когда я смотрю ей в глаза. Интересно, испытывала ли в свое время мама те же чувства, какие испытываю я? Сдается, что некоторые из моих переживаний она вполне могла бы понять, но она происходит из семьи и принадлежит к поколению, у которых не было принято говорить о вещах, вызывающих чувство неловкости.

Может быть, именно такое чувство вызывает у нее БОБ. Может быть, и папа знает БОБа, но мама не позволяет нам говорить о нем, потому что это всех так… убивает… не знаю.

Но все равно, мне кажется, у нас был с ней хороший разговор, потому что, отправившись к себе наверх спать, она казалась очень счастливой. После ее ухода я еще некоторое время оставалась внизу, затем вышла во двор и внимательно изучила ту часть стены дома, по которой БОБ обычно взбирается, чтобы заглянуть ко мне в окна Просто поразительно, как это он умудрился не разбиться или уж, по крайней мере, ни разу не сорваться.

Каждый раз, когда я ночью спускаюсь из окна, мне всегда помогают. Как бы сделать так, чтобы он сорвался? Бесполезно, он все равно заберется. К тому же по этой стене ко мне забирается и Бобби Бриггс, доставляя через окно очередную порцию коки… чтобы мы могли сразу же

взбодриться, пока родители или спят, или еще не возвратились домой.

К этому-то я и обещала тебе вернуться. Речь как раз вдет о Бобби Бриггсе. Мы видимся с ним теперь так, как обычно видятся приличные мальчики с девочками в средней школе. Странно как-то. С Донной я встречаюсь чаще, теперь она все время с Майком. Она, похоже, счастлива, но эти двое напоминают мне парочку, рекламирующую по телеку жвачку. Что-то вроде «счастья и честолюбивых устремлений» или этой чепухи насчет «умственного и физического развития… тра-та-та».

На прошлой неделе мне понадобилось содержимое всей капсулы коки, когда после кино мы пошли с ними в ближайшую закусочную съесть по гамбургеру. Бобби и я к нему даже не прикоснулись: он наелся в кино всякой ерунды, а я была под кайфом и на еду мне даже глядеть не хотелось. Донна нажралась до неприличия, и я знала, что утром она об этом пожалеет — по лицу пойдут прыщи, и платье не налезет. Ручаюсь, она прибавит фунтов пять. Майк просто свинья. Он кидал жареный картофель и гамбургеры в рот, как будто их не надо было жевать. Клянусь!

Еще мне не нравится, как он смотрит на Донну. Я беспокоюсь, потому что он, кажется, ужасное дерьмо… строит из себя какого-то супермена в этом своем блейзере, который он никогда не снимает. А мне плевать на него. Донна умная, и сама разберется. Невероятно, что доктор Хэйворд ничего ей не говорил.

Почему же мы с Бобби перешли на такие отношения? Почему мы только ходим по кино, закусочным, сидим на балконе и любуемся открывающимся видом, или же я занимаюсь уроками у него дома? Почему мы только обнимаемся и целуемся или ездим в машине его отца на Жемчужные озера? Все дело в том, что, в конце концов, он согласился стать дилером у Лео и продавать кокаин. Для меня. Я сама его об этом просила и долго этого ждала, но он хотел от меня обещания, что я снова буду его девочкой. И я так себя и веду. Тогда, когда мне этого хочется, или тогда, когда я сижу без коки. Мне нравится Бобби на самом деле, но он никогда не был в состоянии понять, что со мною иногда делается.

Вся причина, по которой меня так тянет на эти оргии у Лео, причина, по которой я позволяю ему привязывать меня и даже иногда бить, заключается, кроме странного наслаждения, испытываемого мною, в том, что я чувствую:

вот тот мир тьмы, которому я принадлежу. Я принадлежу этим гнусным мужикам, в глубине души такими же плаксами, какими они были в детстве. Я подтруниваю над ними — и вот уже они называют меня мамочкой, прячут голову мне в колени, выплакивая мне свою боль… После этого я диктую им, что они должны теперь делать. Им нравится такая игра. И я часть всего этого. Должно быть это именно так, иначе я ни за что не смогла бы так им нравиться.

Я сама говорю им, что они со мной должны делать. Приказываю им. И тогда они исполняют мои приказы, и я испытываю удовольствие, видя, как они вовсю стараются. Тут я начинаю словами передавать то, что я чувствую. Я говорю им, какие они замечательные, «настоящие, настоящие парни. Такие замечательные парни». Их «мамочка» просто счастлива. Они это прямо обожают. Потому что каждый из них — ребенок и мужчина в одном лице.

Они все, а это друзья Лео и Жака (о нем я еще должна тебе рассказать!), очень милы со мной. Если бы мне когда-нибудь понадобилась помощь, то они бы, я верю, обязательно откликнулись. Впрочем, не знаю. Я уже раньше ошибалась.

Итак, Бобби продает коку в городе, а Лео занят этой торговлей через границу с Канадой. Мне всегда перепадает от него, по крайней мере, одна порция героина бесплатно, а каждый раз, когда мы с Лео видимся, он наполняет мне капсулу или пузырек, если он у меня под рукой, « снежком».

Бобби зарабатывает приличные деньги, и все счастливы. Это ведь и есть подлинный смысл жизни, так ведь? Единственное, что меня бесит, это вот что. Пару дней назад, когда мы с Бобби пошли взять деньги из моего

абонентского ящика (не могу же я прятать тысячи долларов в ножке кровати!), он вдруг сказал, что Майк собирается вскоре начать помогать ему продавать коку.

Я устроила Бобби истерику и сказала, что если он возьмет его, я никогда больше не буду с ним разговаривать. Майк скажет Донне Донна — своему отцу. Я это знаю. И не смогу пережить. Доктор Хэйворд разочаруется во мне… это меня наверняка убьет.

Бобби сказал, что это еще не окончательно. Но я потребовала от него обещание не брать Майка, и он мне его дал.

После этого мы отправились к дереву возле дома Лео, где спрятан старый футбольный мяч. Он ненадутый, и в него удобно класть деньги и наркотики. Лео открыто смеется над Бобби за то, какие странные места для своих тайников он выбирает. «Футбольный кумир» — вот как он его зовет. Но Бобби и на самом деле футбольный кумир. По крайней мере, все в школе убеждены в этом.