Дом под сиренями - Луиза Мэй Олкотт

отцы раздумывали, как им подкупить праздные руки, чтобы они собирали ягоды или сгребали сено, а старики, хоть и желали добра юной поросли, в душе молились за того, кто изобрел школы.

Девочки немедленно вспомнили о пикниках. Маленькие шляпки мелькали в полях, как новый сорт грибов, — каждый склон холма пестрел яркими нарядами, словно цветы вышли на прогулку, а леса были полны птичек, правда, без перьев, но чирикающих так же беспечно, как дрозды, малиновки и крапивники.

Мальчишки пристрастились к бейсболу, как утки к воде, и вскоре обычными стали сцены масштабных сражений, сопровождавшихся большим шумом, но малым кровопролитием. Непосвященные могли подумать, что эти молодые люди слегка рехнулись. В любую погоду они носились, сбросив пиджаки и закатав рукава, за старым кожаным мячом, как будто их жизни зависели от этого. Каждый кричал во все горло, ссорясь с остальными по любому пустяку и получая от этого невыразимое удовольствие, несмотря на жару, грязь, шум и постоянную угрозу выбить себе глаз или зуб.

Торни был великолепным игроком, но не имел достаточно сил, чтобы показать свое мастерство. Поэтому он сделал Бена своим доверенным лицом и, сидя верхом на заборе, руководил его действиями, крича во все горло. Бен оказался способным учеником и делал быстрые успехи. Его глаза были остры, а ноги и руки так хорошо натренированы, что теперь сослужили ему добрую службу. В результате Бен Браун был провозглашен первоклассным «принимающим».

Санчо скоро прославился своим умением разыскивать потерявшиеся мячики и стерег куртки, когда в этом была необходимость, с видом старого гвардейца, охраняющего гробницу Наполеона. Бэб тоже страстно желала присоединиться к веселью, которое нравилось ей больше, чем «дурацкие пикники» или «суета вокруг кукол». Но мальчишки не хотели принимать ее в игру ни при каких обстоятельствах, и она была вынуждена довольствоваться тем, что сидела рядом с Торни и следила, затаив дыхание, за изменчивым счастьем «нашей стороны».

Главный матч был назначен на четвертое июля, но потом оказалось, что вряд ли что-нибудь получится. Торни на целый день уехал с сестрой из города, два самых лучших игрока вообще не пришли, а остальные были вконец измучены веселым празднованием Дня независимости, которое для них началось с восходом солнца. Они улеглись в тени на траве под большим вязом, лениво обсуждая свои неудачи.

— Это самый плохой праздник, который я видел. Ведь теперь нельзя взрывать петарды, потому что в прошлом году они, видите ли, испугали чью-то лошадь, — проворчал Сэм Киттеридж, горько переживая суровый приказ, запрещавший свободным гражданам в такой замечательный день взрывать столько пороха, сколько они захотят.

— В прошлом году Джимми повредило руку, когда выстрелили из старой пушки. Но разве потом он плохо провел время, ходя по врачам? — тоскливо спросил другой мальчик.

Казалось, для него праздник прошел впустую, поскольку не произошло ни одного несчастного случая.

— И фейерверки скоро запретят, чтоб не сгорел чей-нибудь амбар, попомните мое слово, — мрачно предположил еще один юнец, который так необдуманно развлекался пиротехникой в прошлый раз, что поджарил соседскую корову.

— Я не дал бы и двух центов за такое тихое и отсталое местечко, как это. В прошлый День независимости я мчался по улицам Бостона в нашем большом фургоне, одетый во все самое лучшее. Было жарко, как в печке, но какое удовольствие заглядывать во все окна и слышать, как женщины кричат от испуга при виде нас! Я сидел наверху и все время притворялся, что сейчас свалюсь вниз, — проговорил Бен, опираясь на палку с видом человека, который повидал мир и теперь чувствует естественное сожаление, что попал в такое отсталое общество.

— Подумаешь, циркачом каждый может стать! — пробормотал толстяк Сэм, пробуя балансировать палкой на подбородке и получив в результате хороший удар по носу.

— Много ты знаешь об этом, приятель! Эта тяжелая работа не подойдет для таких лентяев, как ты. К тому же ты уже слишком стар для того, чтобы учиться фокусам, хотя мог бы сойти за комического толстяка, если бы Смитерсам такой понадобился, — проговорил Бен, оглядывая тучного парня со спокойным презрением.

— Пошли купаться, хватит бездельничать, — предложил рыжий веснушчатый мальчик, страстно желая сыграть в водную чехарду в ближайшем пруду.

— Пожалуй, пойдем, что еще делать? — вздохнул Сэм, поднимаясь с проворством юного слона.

Остальные были уже готовы присоединиться к ним, когда пронзительный крик: «Эй, эй, парни, подождите!» заставил их обернуться и узреть Билли Бартона, несущегося по улице и размахивающего листом бумаги.

— Что случилось? — крикнул Бен, когда парнишка, тяжело дыша, подбежал к ним.

— Вот, сами прочтите, — выпалил Билли, протягивая бумагу Сэму, и при этом вся его круглая физиономия расплылась в улыбке.

— «Спешите видеть! Грандиозное шоу! — прочитал Сэм, — новый Золотой бродячий зверинец Ван Амбурга и К°, Цирк и Колизей, дает представления в Берривилле 4 июля ровно в час дня и в семь вечера. Вход 50 центов, детям — 25 центов. X. Фрост, менеджер».

Пока Сэм читал, остальные мальчики с восхищением разглядывали соблазнительные картинки, которые украшали программку. На них был изображен золоченый экипаж, полный статных людей в шлемах, играющих на красивых трубах, двадцать четыре гарцующих коня с плюмажами из перьев на головах, клоуны, акробаты, силачи и наездники, летающие по воздуху, как будто законов гравитации для них не существует. Но больше всего мальчиков поразило множество необычных животных. Жираф балансировал на слоне, зебра прыгала через тюленя, гиппопотам обедал рядом с парой крокодилов, а тигры выбрасывали изо рта фонтаны воды.

— Вот здорово! Хотел бы я на это посмотреть! — проговорил маленький Сайрус Фей, искренне надеясь, что клетка, в которой содержатся эти удивительные звери, сделана из крепкого материала.

— Ты не сможешь этого сделать, потому что здесь только картинки! Хотя само действие отчасти похоже, — и Бен указал пальцем на изображение человека, висящего в воздухе с ребенком в каждой руке, двумя мужчинами, ухватившимися за его ноги, и третьим, летящим сверху, чтобы приземлиться ему на шею.

— Я иду туда, — проговорил Сэм со спокойной решимостью, поскольку это удивительное собрание неизвестных развлечений разожгло его любопытство.

— Каким образом ты собираешься это сделать? — спросил Бен, нервно вертя в руках программку и чувствуя, что его всего сотрясает дрожь, как бывало, когда отец поднимал его и сажал себе на шею, собираясь выйти на арену.

— Пройдусь пешочком с Билли. Отсюда всего четыре мили, а у нас еще уйма времени. Мама не станет ругаться, если я пришлю ей словечко с Саем, — ответил Сэм, гордо вынимая из кармана полдоллара.

— Послушай, Браун, проведи нас туда, ты ведь знаешь все ходы и выходы, — попросил Билли, озабоченный тем,