Царь Каменных Врат - Дэвид Геммел

Слабый шум снаружи привлек его внимание. По стене футах в двадцати правее лез человек — это был Муха.

— Что это ты делаешь? — спросил вполголоса Басурман.

— Кукурузу сажаю, — прошипел в ответ Муха. — Сам не видишь что?

Басурман взглянул на темное окошко вверху.

— А по лестнице подняться было нельзя?

— Меня попросили прийти именно так. Мне назначено свидание.

— Понятно. Ну что ж, доброй ночи!

— Взаимно.

Басурман убрал голову из окна. Сколько же усилий прикладывает человек, чтобы нажить себе лишних хлопот.

— Что тут происходит? — раздался голос Тенаки-хана.

— Нельзя ли потише? — огрызнулся Муха.

Басурман снова высунулся из окна и увидел Тенаку, глядящего вверх.

— У него свидание, — пояснил чернокожий.

— Если он упадет, то сломает себе шею.

— Он никогда не падает, — заверил Белдер из левого окна. — Такой уж талант ему дан от природы.

— Не скажет ли мне кто-нибудь, зачем этот человек лезет по стенке? — вмешалась Райван.

— У него свидание! — прокричал Басурман.

— А почему он не поднялся по лестнице? — осведомилась она.

— Мы это уже обсудили. Его попросили прийти таким путем!

— А-а. Значит, свидание у него с Равенной.

Муха прилип к стене, ведя личную доверительную беседу с вечными богами.

В темной комнате наверху Равенна кусала подушку, сдерживая смех — но удержаться не могла.

Два дня Ананаис провел среди скодийских повстанцев, разбивая их на отряды из двадцати человек и заставляя трудиться в поте лица. Их было пятьсот восемьдесят два человека — в большинстве своем крепких, поджарых горцев. Однако они не знали, что такое дисциплина, и не привыкли к регулярным военным действиям. Будь у Ананаиса время, он создал бы из них армию, способную сразиться с любыми силами Цески, — но времени не было.

В первое же утро Ананаис вместе с сероглазым Лейком собрал всех бойцов и проверил, как они вооружены. На все воинство имелась едва ли сотня мечей.

— Это не мужицкое оружие, — сказал Лейк. — Зато у нас вдосталь топоров и луков.

Ананаис кивнул и двинулся дальше. Пот, пробираясь под маску, разъедал незаживающие шрамы, и раздражение гиганта росло.

— Отбери мне двадцать человек, способных командовать другими, — распорядился он и вернулся в хижину, которую сделал своим штабом.

Галанд и Парсаль последовали за ним.

— Что стряслось? — спросил Галанд, когда они расположились в прохладной горнице.

— Стряслось? Эти шестьсот парней через пару суток полягут все до единого. Вот что стряслось.

— Что, уже настроился на поражение? — ровно произнес Парсаль.

— Пока еще нет, но близок к этому. Они крепкие ребята и сами рвутся в бой, но нельзя же выставлять против Легиона толпу новобранцев. У нас даже горна нет — а если б и был, никто бы не понял ни единого сигнала.

— Тогда нам придется нанести удар и быстро отойти, — предложил Галанд.

— Ты ведь не дослужился до офицера, верно? — спросил Ананаис.

— Нет. Породой не вышел, — огрызнулся Галанд.

— По этой причине или по какой иной, но командовать людьми тебя не учили. Такая тактика не для нас — для этого нам придется раздробить силы. Легион будет истреблять нас по частям, каждая из которых не будет знать, что происходит с остальными. В конце концов Легион войдет в Скодию и обрушится на беззащитные города и деревни.

— Что же ты предлагаешь? — спросил Парсаль, налив воды из каменного кувшина в глиняные кружки и раздав остальным.

Ананаис отвернулся, приподнял маску, с шумом втянул в себя холодную воду и сказал:

— По правде говоря, сам не знаю. Если мы будем держаться заодно, они раздробят нас в первый же день. Если разделимся сами, они перебьют мирных жителей. Что в лоб, что по лбу. Я попросил Лейка начертить мне карту этих мест, хотя бы грубую. И у нас есть пара дней, чтобы натаскать людей отзываться на простейшие сигналы — будем пользоваться охотничьими рожками. Ты, Галанд, отбери две сотни лучших бойцов — таких, что способны устоять перед конницей. Ты, Парсаль, займись лучниками — и опять-таки отбери лучших в отдельный отряд. Мне понадобятся еще самые быстрые бегуны. И пришлите ко мне Лейка.

Когда братья ушли, Ананаис осторожно снял свою черную маску, налил в миску воды и промыл багровые, воспаленные рубцы. Дверь открылась, и он быстро повернулся спиной к вошедшему. Надев маску, он предложил Лейку стул. Старший сын Райван был красивым парнем, сильным и гибким, с глазами цвета зимнего неба. Двигался он со звериной грацией и держался с уверенностью человека, который знает, что у него есть свой предел, но еще не достиг его.

— Наша армия не внушила тебе доверия? — спросил он.

— Мне внушило доверие ваше мужество.

— Горцы славятся им. — Лейк откинулся назад и положил длинные ноги на стол. — Но ты не ответил на мой вопрос.

— Это не вопрос, поскольку ответ ты уже знаешь. Нет, ваша армия не внушила мне доверия — так ведь и армии никакой нет.

— Сможем ли мы отразить Легион?

Ананаис подумал немного. Другому он мог бы и солгать, но только не Лейку — слишком уж он смышлен.

— Как сказать...

— И тем не менее ты останешься с нами?

— Да.

— Почему?

— Хороший вопрос. Но я не могу на него ответить.

— По-моему, он достаточно прост.

— Ну а ты почему остаешься?

— Это моя земля, мой народ — и моя семья, с которой все и началось.

— С твоей матери?

— Если угодно.

— Она замечательная женщина.

— Это так. Но я хочу знать, почему остаешься ты.

— Потому что это мое ремесло, мальчик. Я офицер «Дракона». Понимаешь, что это значит?

Лейк кивнул.

— И тебя не трогает то, что правда на нашей стороне?

— Трогает, но не слишком. Большинство войн завязывается из-за алчности, но нам повезло — мы боремся за собственную жизнь и за жизнь тех, кого любим.

— И за свою землю, — добавил Лейк.

— Чушь! — гаркнул Ананаис. — Никто не станет драться за грязь и траву. Да и за горы тоже. Эти горы стояли здесь до начала времен и будут стоять, когда мир снова провалится в тартарары.

— Я на это смотрю по-другому.

— Разумеется, ты ведь молод и полон огня, я же стар, как само море. Я был по ту сторону света и заглянул в глаза Змия. Я видел все, молодой Лейк, и не слишком поражен тем, что видел.