Мой сводный чёрт - Екатерина Котлярова

— мать всплеснула руками. — А я вся в заботах, давно с тобой не разговаривала.

Я пожала плечами. Не стала говорить, что так было всегда.

— А тот мальчик, который вчера приходил. Антон. Твой одноклассник. Красивый мальчик.

— Он просто одноклассник. И хороший парень.

— Ой, я тоже Олежку другом считала, — мама беззаботно махнула рукой, открывая тюбик с тональным кремом. — А сейчас вон замуж выхожу.

— Мне другой парень нравится, — я пожала плечами и прикрыла глаза, когда мама стала спонжиком наносить тональный крем на лицо, предварительно увлажнив кожу кремом.

— Рома? — мама остановилась. — Солнышко, он тебе совсем не пара, — начала горячо убеждать меня, когда я не ответила. — Он твой брат.

— Я знаю, — сухо ответила ей. — Я слышала твой разговор с Олегом Леонидовичем.

— С папой.

— С Олегом Леонидовичем, — упрямо сказала я. — Я не могу называть папой мужчину, который появился в моей жизни на восемнадцатом году жизни.

— Ничего, — мама по-доброму рассмеялась, — будет ещё время привыкнуть. Я хочу, чтобы ты взяла его фамилию и отчество.

Я вновь промолчала. Семнадцать лет жила без отчества, а тут вдруг отчество появится. И отец.

— Ох, детка, это я тебя так? — мамины пальцы заскользили по щеке, на которой остался след от её ладони. — Боже. Что я за изверг такой? Девочка моя, — она поцеловала синяк.

— Мне не привыкать, — я тихо рассмеялась, зная прекрасно, что это защитная реакция.

Мама только губы поджала и уже молча стала наносить макияж. От порхания кистей по коже чуть не заснула. Только изредка взгляд на часы настенные бросала, боясь, что опоздаю. Но мама накрасила меня быстро, после чего приступила к сушке и укладке волос.

— Всё, — родительница с довольным видом окинула меня взглядом. — Какая же ты красавица у меня! Не могу! — она сложила руки на груди и покачала головой.

Я встала со стула и шагнула к зеркалу. Взглянула на себя и поражённо застыла. Такой красивой я себе ещё никогда не казалась. Макияж подчёркивал зелень глаз и пухлость губ. А платье делало ноги длинными, а талию осиной.

— Осталось только фартук надеть и туфли надеть.

— Туфли? — я обернулась и только сейчас увидела коробку, стоящую на краю стола. — Мам, я в туфлях не пойду. Мне ещё танцевать и на сцене выступать. Я совершенно не умею на каблуках ходить.

— Зайка, но я их специально для первого сентября купила, — мама расстроенно поджала губу.

— Мам, я не могу. Мне будет неудобно. Ещё и ноги натру в новой обуви.

— Ладно, — родительница только вздохнула. — Тогда чёрные кроссовочки тебе принесу.

— Какие? — я в недоумении нахмурилась.

— Я вчера тебе купила. Увидела, сразу поняла, что они тебе подойдут.

Родительница выпорхнула из моей комнаты, а я склонилась к кровати, чтобы зайца в изголовье посадить.

— Привет, — за спиной раздался низкий, такой любимый голос.

Обернулась тут же и расплылась в улыбке, увидев Рому. Такого красивого и нарядного что глазам больно стало. Моё бедное сердце дрогнуло. Замерло. А после начало колотиться с удвоенной силой. В груди будто цветы распустились.

— Привет, — хотела по привычке заправить волосы за уши, забыв, что их мама собрала в причёску.

Смущённо улыбнулась. Но ответной улыбки не получила. Рома смотрел пристально. Так внимательно, что я с ноги на ногу перемялась. Почувствовала себя неуверенно, предполагая, что что-то не так с моей одеждой или макияжем. Тёмные глаза заскользили снизу вверх по поджавшимся пальчикам, по коленкам, застыли на лице.

— Что-то не так? — спросила, не выдержав странного чернющего взгляда.

— Нереальная, — Рома сказал это так тихо, что я решила, будто мне померещилось.

— Поля, — мама в комнату влетела и тут же застыла, вперившись неодобрительным взглядом в Рому. — Ты что здесь делаешь? Разве Олег не сказал тебе?

— Мама, Рома пришёл за мной, — я перебила мать, которая начала краснеть от злости. — Мы вместе в школу пойдём.

— Мы с Олегом отвезём, — родительница поставила передо мной чёрные кроссовки.

— Я хочу с Ромой, — я пожала плечами.

— Зайчик, я же всё тебе сказала, — мягко заговорила со мной мать.

— И я тебя услышала. Но я хочу общаться со своим братом. Или ты мне запретишь? Снова выдумаешь что-то? Что Рома ко мне пристаёт?

— А здесь, — она ткнула палец в пол возле стола, — разве не он тебя целовал?

— Малыш, — Рома вскинул брови и улыбнулся широко и нагло, — подожду тебя внизу.

Мать затряслась от гнева, а я только улыбнулась. Самой отчего-то было приятно, что мать вышла из себя.

— Щенок, — процедила она сквозь зубы.

— Не нужно его оскорблять, — я сжала кулачки и уставилась на неё зло исподлобья. — Я напомню ещё раз тебе, что ты живёшь в доме, который строила и обустраивала его мама. Он сын твоего мужчины. Он не щенок. Его Рома зовут, если ты вдруг забыла.

— Ты влюбилась в него, — мать покачала головой.

— Это не имеет никакого значения, мама. Ещё раз ты его оскорбишь, я расскажу Олегу Леонидовичу про твою ложь.

— Ты меня шантажируешь? — родительница усмехнулась.

— Нет. Просто ставлю перед фактом. Не знаю, что сейчас меня останавливает — глупость или любовь к тебе, но я не хочу терпеть всё это. Это мерзко и аморально. Я не узнаю тебя. Ты будто вовсе не та женщина, которая воспитывала меня все эти годы. Или я глупой была и не замечала. Или ты надёжно прятала свою сущность, а сейчас она проявилась. Не имеет никакого значения. Я понимаю лишь одно — я не хочу с тобой сейчас разговаривать.

— Полина, — у мамы был виноватый вид, но я ей не поверила.

— Всё. Давай прекратим этот разговор, — тихо попросила я.

— Хорошо. Прости. Держи.

Я надела следочки и обула кроссовки, которые оказались очень удобными.

— Нравятся? — заискивающим тоном.

— Да. Спасибо. Очень удобные.

— Полечка, — мама притянула меня к себе и поцеловала в висок. — Ты не злись на меня. Я хочу, как лучше. Рома слишком груб со мной, вот я и разозлилась. Наговорила лишнего. Я просто за