Чиновник его величества - Михаил Леккор

был еще не только новым, но и мелким чиновников, чтобы кому-то было интересно конкретно его кусать.

Кологривов только негромко сказал, чтобы хоть как-то заинтересовывать оного чиновника:— Если поручение будет полностью и вовремя выполнено, то с жалованием последует премия министра и его благодарность. Вы уж постарайтесь, голубчик, чтобы из министерства финансов больше не было причин для возврата. Иных проблем много.

Андрей Георгиевич с чувством поклонился, как бы благодарным за такое поручение и взялся за письменную работу. Труд, несмотря на важность, официально ценился не высоко, даже можно сказать низко. Подумаешь, одно его высокопревосходительство поссорилось с другим высокопревосходительством, император Всероссийский даже и не подумает хотя бы и поглядеть. Только мелкие подчиненные окажутся затронутыми. Да и то не все и не так сильно.

Попаданец взял гусиное перо, как положено в личным посланием, написал заголовок: «Ваше высокопревосходительство, милостивый сударь мой!»

Ох уж эти мелочные ссоры невысоких чиновников, которые не так высоки, чтобы лезть на глазах правящему монарху, но все же не так низки и влиятельны, чтобы не затронуть целые министерства. В этом отношении, какой ни век, какая ни историческая эпоха, а все примеры ссор гоголевских помещиков приходятся. Как Иван Никифорович пнул Иван Ивановича, ха! Лишь только ты сам другое место занимаешь. И как-то так даже понимаешь, что чем ты более мелкий, тем более на фиг все это тебе нужно. Правда, непосредственно на начальника работать приходится больше. Макнул перо в чернильницу, постаравшись, чтобы не оставить чернильное пятнышко на лист бумаги. Кажется, по крайней мере, в министерстве он уже становится «за своего». Хотя бы работает над такими бумагами. Это важный шаг. Не оказавшись своим, не разобравшись в служебной кухне, не поднимешься на карьерной лестнице.Но ты не особо радуйся. Это еще не особые секреты и не особый рост. Так, в сущности, бесполезные бумаги. Первый шаг. Ни с какими нужными секретами ни государства, ни, тем более, служебными тайнами отдельных чиновников ты еще познакомился. Единственно, что плюсик в этом положении — движение идет в нужном направлении. Ибо не узнав мелкие секретики, не достанешь больших.

А, значит, старайся, молодой человек, корпи над не своими не такими уж и большими тайнами.

Так, цидулку ты переписал и, кажется, ничего такого не обнаружил. Весь смак документа, если не считать некоторой грязи и ошибок, заключается в том, что наш замминистра попросил у чужого замминистра дополнительного ассигнования на премии к рождеству. Если бы не знать (Кологривов сказал) о давней обиде, вообще не поймешь, а от чего, собственно.

Почему эта просьба направлена к министерству финансов, понятно. Все денежные средства направлены только через каналы этого ведомства. И почему отказано, понятно тоже. Требование денег никогда не встречало радости. Да еще первопричина в обиде. Видимо, послание оказалось вполне законным, если в качестве причины отказа были всего лишь грязь и ошибки чиновника. Что же, на этот раз он написал как надо, комар носа не подточит.

Но перед этим надо было еще пройти внутреннюю ступень в виде стервозного столоначальника Арсения Федоровича. Он уже просто взял лист исписанной бумаги с таким видом, что стало ясно — будет злостно придираться.

Прочитал, издавая громкие звуки, сначала сердитые, потом удивленные. Поднял взгляд:

— Однако же, Андрей Георгиевич, вы меня крайне поразили. Читая любой документ, сначала, как минимум, можешь придираться к чернильной грязи. Как чиновник не являлся аккуратным, все равно оставит два — три чернильных пятна. И потом, как не работаешь промокашкой или речным песком, все равно они буду видны.

Следующий недостаток — грамматические ошибки. Не так грамотны люди, как бы хотелось. И наконец, если уж пройдешь две предыдущие ступени, то на служебных оборотах чиновник точно сломается. То заголовок, то обращение, то заключение, все одно напишет с ошибкой.

Но ведь на сей момент никаких ошибок! Даже на мой очень даже субъективный взгляд, нацеленный на то, что бы придраться к тебе, милый мой, и вернуть дорабатывать, все хорошо. Так быть не может, милостивый сударь!

Столоначальник произнес эту тираду и буквально вонзил в Макурина подозрительный взгляд. То ли думает его подсесть, то ли министерство подкузьмить. Вот уж недолга! Попаданец поднялся над столом и почтительно, хотя и гордо, поклонился:— Ваше превосходительство, смею вас уверить, всегда так правильно пишу. И родители мои, потомственные дворяне, так же писали. Не извольте беспокоится.Вот что во время повернуть тему разговора! Арсений Федорович со слов молодого чиновника перешел от недостаток письма к достоинствам отдельных людей. Подумал немного, удовлетворенно сказал:— Ваша мысль мне понятна. Кому как не нам, благородным людям, наиболее приятно писать. Однако же, общая картина оценок потомственных дворян вам далеко не удовольствует, да-с!

Надо сказать, что и Андрей Георгиевич сам себе не верил, ибо многолетний опыт XIX века всегда ему доказывал, что знание и умения вырастают не от сословия, а, максимум, от индивидуальных качеств каждого человека. А все остальное зависит от текущей работы человека. Будет он дотошно учится с самого детства, станет умным и образованным. Нет, останется грубым и примитивным и даже Аз-Буки не напишет.

Но ведь не будешь сам себя опровергать! Вот поэтому он как бы состроил на лице грустную мину, — мол, знаю, что прав, но не хочу спорить с начальством. Ибо, субординация! Дисциплина!

Кологривов не был дурак, видел, что его подчиненный имеет свое мнение, отличное от начальника, но молчит, все понимает. Вежливый, воспитанный молодой человек!

Но помимо этого столоначальник, как человек образованный, попытался его образумить логическими доводами, четкими проверенными тезисами, из-за чего чиновник — потомственный дворянин поверит ему не только из потому, что он начальник, но и образованная личность. А то ведь и он из дворян, пусть и со стажем в несколько лет.— Ну, потомственные дворяне тоже могут быть весьма неграмотны, — начал он уверенно, — вот, например, господин… э-э-э… господин…Черт, не вежливо-то как. Сказал тезис весьма не проверенный и теперь не может его доказать. Что же, ему хоть фамилию одну сказать.

Потом подумал еще немножечко и уже спокойно удивился. А ведь не могут быть потомственные дворяне быть не образованными! На то оно и столбовые и отличатся от простонародья!

Надо сказать и Андрей Георгиевич пришел к такому же выводу, хотя и несколько позже и с несколькими исключениями, найденными, правда, в XX веке. Сам нашел убедительные доводы, почему именно так происходит. В семьях столбовых дворян, как правило, родители бывают все весьма образованные, даже бедные. Отец, даже мать, что для XIX века исключительно