Замуж вокруг света. Путешествие вокруг света в поисках мужа - Шери Лоу

Клайв, если ты читаешь эти строки, я должна угостить тебя коктейлем. Большим. Надо было к тебе тогда прислушаться.

Что до моего бесплодного звонка Тому, уж не помню, кто первый швырнул трубку, но резонанс и дрожь земли в результате этого вызвали прилив в Северном море. Миллион раз (ну, не миллион, а пару раз) я размышляла о том, чтобы передумать и обменять билет в Шанхай в один конец на рейс до Дублина, но с какой стати именно я должна идти на компромисс? (Я как-то забыла, что первой поменяла планы, но это не относится к делу.)

Чертовы мужчины! Я решила, что с этих пор и до конца жизни и близко к ним не подойду. Буду полностью сосредоточена на карьере. Мало того, я стану заново девственницей! Джек Макберни встретил меня в аэропорту поздно вечером. Точнее, то были несколько ангаров в большом поле, замаскированных под Шанхайский международный аэропорт. Я была взволнована, но меня обуревало зловещее предчувствие. Мне было двадцать два года, и я уже оставила за собой больше катастроф, чем программа космических шаттлов. Я была неравнодушна к весенним рулетикам и утке по-пекински. Но на этом мои знания о Китае заканчивались.

Когда мы выехали из аэропорта, мой взгляд привлекла надпись на лесах: «ИЗВИНИТЕ ЗА ТРЕВОГУ. ИДЕТ ПОСТРОЕНИЕ». С вывеской явно возникли трудности перевода. И я внезапно смягчилась. Может, все будет не так уж плохо?

Мы ехали в отель, я — прислонившись лицом к стеклу машины и выискивая признаки жизни. Но никаких признаков не было. Казалось, город погружен почти в полную тьму. Фонарей почти не было. Дороги все в колдобинах и пересекаются совершенно беспорядочно: если бы водитель быстро не соображал, по какой стороне дороге ехать, нам была бы крышка. Полный хаос. К счастью, на дороге было не так много машин, но те, что были, ехали без фар и сновали по дорогам в такой манере, будто водители напились бензину, вместо того чтобы залить его в бак. Мне стало страшно за свою жизнь. Я не забыла написать завещание? Позволят ли мне загадать последнее желание (это будет двадцать сигарет и ночь с Джоном Toy)? Вернут ли мое тело обратно в Британию или похоронят прямо здесь, на рисовом поле? Я взглянула на Джека, но он казался спокойным: все происходящее его не смущало. Я решила, что он медитирует, чтобы отвлечься от ужаса.

Мы прибыли в отель. Судя по аэропорту и системе дорог, я ожидала увидеть складское помещение с койками и столовой, но стоило нам подъехать ко входу, как я ахнула. Это было поразительно. Здание возвышалось среди окружающих трущоб, словно калейдоскопический дворец. В передней части мраморного здания, как лазеры, сновали вверх-вниз лифты и останавливались у огромной золотой арки, ведущей в холл. Внутри были фонтаны и искусственные реки, струящиеся мимо ресепшн и бара. Потолок был выполнен в виде величественного атриума, осчастливившего бы любого астронома: здесь можно было целыми неделями смотреть на звезды. Все было именно так, как я представляла. Не хватало только подноса с шоколадными трюфелями. Мы с Джеком договорились встретиться в баре часом позже, и портье проводил меня в комнату. Оказавшись внутри, я ощутила укол разочарования: видимо, служащим предназначались комнаты, разгромленные постояльцами. В моем номере, видимо, останавливались «Роллинг Стоунз», так как вид у нее был, как после налета. И все же, подумала я, стоит распаковать вещи и переставить мебель, и все будет в порядке.

Я попыталась сделать что-то с лицом и волосами. Я пробыла в дороге два дня, и морщины испещрили лицо, как карта железнодорожных путей, а волосы напоминали вспоротый диван. Я сделала все возможное, не призывая на помощь бригаду садовников, переоделась и спустилась к Джеку. Войдя в бар, я увидела, что меня ждет целый приветственный комитет. Девять менеджеров-экспатов собрались, чтобы осмотреть новый экспонат. Тогда я поняла, как чувствует себя бородатая женщина в цирке (я не забыла взять свой воск для эпиляции лица?). Джек представил меня.

Там были два австралийца, Дэн и Арни, — оба отвечали за продукты и напитки. Дэну было за пятьдесят, на вид — добряк, любящий поболтать. Арни казался нервным и дерганым, курил «Данхилл» одну за другой по цепочке до фильтра, и все пальцы у него были цвета сгоревшего тоста. Хайнц (как кетчуп) был шеф-поваром из Австрии; они с его ассистентом Гансом, видимо, служили прототипами поваров в «Маппет-шоу». У обоих были рыжие волосы, большие животы, и говорили они мультяшными голосами, понятными лишь мисс Пигги и лягушонку Кермиту.

Были еще два инженера, оба американцы. Чак — высокий, красивый, пятьдесят четыре года. Явно любитель спортзала, похож на папу Тома Круза. Линден был полной его противоположностью и мог бы сойти за младшего брата Дэнни Де Вито.

Генеральный менеджер (сэр!) оказался почтенным седеющим англичанином по имени Гари Саутфилд. Он подвинул мне стул и пригласил сесть, и я тут же почувствовала себя уютно. До тех пор, пока меня не познакомили с близнецами Крей.

Чуть в сторонке ото всех стояли две сурового вида женщины. Джек представил их как Ритцу и Хельгу. Они были немками и отвечали за уборку и обслуживание номеров в отеле. Им было под пятьдесят (лет, а не стоунов[22], хотя я и с весом ненамного ошиблась), и когда я увидела их, стоящих со сложенными на груди руками и ухмыляющихся в мою сторону, я почувствовала, что они так же рады видеть меня, как человека, пукнувшего в палатке. Клянусь, я слышала, как они зарычали! Если бы немцы завербовали этих двоих во Вторую мировую, то у войск союзников не было бы ни единого шанса. Они бы капитулировали быстрее, чем пацифист, в лицо которому нацелено дуло автомата.

— Итак, Тшек, — фыркнула Ритца, — теперь ми понимаим, сачем ти ее прикласил. — Фыркнув еще раз, она схватила Хельгу, и они затопали прочь, оставляя за собой дрожащую мебель. Даже горшки с цветами нервно затряслись. И я почему-то поняла, что нам не суждено стать лучшими друзьями.

Мы немного выпили, чтобы отпраздновать мой приезд. Изучая коллег, я вдруг заметила что-то странное. Все они — кроме Дэна — выглядели измученными и угнетенными, как школьные учителя в конце семестра. Мне хотелось помахать у них перед носом авиабилетом в любой конец и посмотреть, насколько высоко они подпрыгнут, желая сбежать из этого места. Чутье подсказывало, что может быть поставлен олимпийский рекорд. Неужели все так плохо? Но, по крайней мере, со мной Джек.

— Пойдем, Карли, я покажу тебе «Харвис».

Я последовала за ним по лабиринту коридоров, каждый из которых был менее роскошен, чем предыдущий, и вот мы достигли флигеля в задней части отеля — так далеко от главного холла, будто он находился в другом городе. Оказалось, что у клуба есть отдельный вход в глубине комплекса. Мы вошли в клуб, и я ахнула. Причем не от радости. Этот клуб был самой жуткой дырой, которую я только видела в жизни. Спотыкаясь о дыры в ковре, мы петляли между сломанными стульями и столами с отпечатками от стаканов. Темно-коричневые стены, темно-коричневый потолок и соответствующая мебель. Я словно попала внутрь шоколадной конфеты.

Я осмотрела комнату. Официантки были одеты в убогие, изношенные коричневые платья с блестками до пола, которые сидели ужасно и нуждались в штопке. Они слонялись по залу, кое-кто курил в углу, и никто не обращал внимания на посетителей. И неудивительно. Я бы побоялась приблизиться к таким клиентам, опасаясь подцепить инфекционное заболевание. Шлюх было больше, чем на Кингс-Кросс, все, как одна, разодетые в короткие, обтягивающие дешевые платья. Некоторые были красивы, некоторые просто хорошенькие, но у всех на лице под искусно нанесенным слоем штукатурки застыло одинаковое скучающе-жесткое выражение. Мои предвкушения потонули, как «Титаник». Во что я ввязалась?