Собачий рай - Иван Сербин

— А что случилось?

— Псина взбесилась и набросилась на людей у магазина. У «Восьмой планеты».

Гордеев нахмурился:

— Одна?

— Псина-то? Да, вроде одна. А что?

— Ничего. Спросил просто. И чем закончилось?

Сергей снова пожал плечами:

— Не знаю. Я домой ушел. Завтра выясню, скажу, если интересно.

— Очень интересно, — подтвердил Гордеев, подходя к карте. — Очень.

Он провел пальцем на покрытой разноцветными заметками поверхности линию от улицы Митрофанова до того самого пустыря. Затем еще одну, но уже до парка «Дружба». Хмыкнул.

— Сережа, а исчезнувшая женщина, та, что с собачкой гуляла, где живет, вы сказали?

Сосед подошел к столу, быстро взглянул на карту, ткнул пальцем в скопление домов, расположенное сразу за пустырем.

— Вот здесь. Вообще, — пожаловался он, — местечко то еще. Там вроде Дворец пионеров собрались строить или офисный комплекс, не помню точно. Скорее бы уж.

— А что? — встрепенулся Гордеев. — Было еще что-то?

— Да утром коллеги из соседнего ОВД интересовались, не зафиксировано ли у нас в марте — апреле исчезновение мужчины лет тридцати пяти. Они на этом самом пустыре труп нашли. — Сережа подумал и добавил: — Хорошо, хоть не на нашей территории.

— Вот как?.. — задумчиво пробормотал Гордеев, снова поворачиваясь к карте. — Странно. Здесь же ни свалок, ни мясокомбинатов, ничего существенного. Новостройки только в пределах уже существующих кварталов, — задумчиво, для самого себя, говорил он. — Ничего не понимаю.

— Как это нет свалок? Есть свалка. Вот здесь, — Сергей ткнул пальцем в точку на карте, сразу за Кольцевой автодорогой. — Точнее, была. Ее месяца два назад прикрыли. Там барахла скопилось — уйма.

— Мясные отходы тоже были?

— Всякие были, — ответил сосед. — Там частный цех недалеко. Ну, колбасу делали, мясо коптили, пельмени ляпали. Подпорченный товар, если, к примеру, санэпидемстанция забраковала, тоже туда скидывали. А месяца два назад Лужков, облетая, увидел сверху это дело, ну и дал указание. Короче, у свалки той теперь пост выставили. Туда первое время машины косяком шли. Вообще, сейчас с этим делом строго стало, — закончил Сергей.

— Свалка, — повторил Гордеев. — Я не знал. Это плохо. Это очень плохо.

— Чего же плохого? — не понял сосед. — Наоборот, чище станет. Оттуда сейчас отходы вывозят на другую свалку. А что не могут вывезти, то жгут прямо на месте. Иногда, если ветер с севера, доносит дым. Не чувствовали?

— Нет, не чувствовал. — Гордеев внезапно повернулся, посмотрел на соседа с надеждой: — Послушайте, Сергей, если я попрошу вас об одном одолжении?

Тот смутился.

— Ну, смотря о каком. Если вы денег хотите попросить взаймы, то…

— Денег мне не надо, — прервал его Гордеев. — Деньги у меня есть. Я о другом. Мне обязательно нужно попасть на тот пустырь. Желательно прямо сейчас. Но, как вы могли заметить, я — инвалид. Мне тяжело передвигаться. А почва после дождя сильно раскисла. Я хотел попросить вас составить мне компанию.

— Прямо сейчас? — Сергей казался обескураженным. — Я же только что пришел…

— Сергей, это очень важно.

Гордеев смотрел соседу в глаза. А смотреть прямо и жестко он умел. После получения инвалидности взгляд стал единственным его оружием.

Сергей вздохнул. На его лице отразилось смятение. Ему не хотелось идти. Только со службы, и вдруг снова под дождь, даже ради экстравагантного соседа-писателя. С другой стороны, тот просил настойчиво и отказать было неудобно, поскольку Гордеев никогда ни о чем его не просил. Ну, не считая сводок. Но сводки — это ведь так, пустяки. Ему нетрудно сводки-то прихватывать. Гордеев смотрел не мигая.

— Ну-у-у, хорошо, — наконец вздохнул Сергей. — Пойдемте сходим… Только ведь туда далеко… Осилите, Артем Дмитриевич?

— Не волнуйтесь, Сережа. Осилю, — твердо ответил Гордеев, натягивая толстую байковую рубашку. — Вот там, на пустыре, боюсь, мне одному уже не справиться.

— Ладно, — сосед мотнул головой в сторону двери. — Я сейчас, переоденусь только.

— Сережа, — остановил его Гордеев. — И захватите с собой какое-нибудь оружие. Если есть — пистолет. Нет — что-нибудь тяжелое. Фомку или гвоздодер хотя бы. И фонарик, если есть.

— Да фонарик-то есть, — нахмурился Сергей. — А насчет оружия… Служебное я сдаю от греха, а фомку… Фомку могу, конечно, взять, только зачем?

— На всякий случай. Мало ли что…

— Хорошо, захвачу.

Сергей скептически улыбнулся. Он служил в ВДВ, к тому же был чемпионом района по дзюдо, в армии заслужил даже звание КМС и поэтому больше полагался на руки, нежели на «подручные материалы» в виде фомок, кольев и прочего «инструмента».

Пока сосед переодевался, Гордеев натянул старенький свитер с протертыми почти до дыр рукавами, пузырящиеся на коленках коричневые брюки. Достал из встроенного шкафа резиновые сапоги. Надел под них толстые шерстяные носки. Завершал наряд плотный брезентовый дождевик. Затем он порылся на «хозяйственных» полках. Здесь царил хаос. Неаккуратные мотки алюминиевой проволоки, коробки, сделанные из кефирных и молочных пакетов, набитые гвоздями и шурупами, отвертки, молоток, «ушки» для навесного замка, спущенный футбольный мяч… Как мяч-то сюда попал? Гордеев этого не помнил. Попал и попал. У самой дальней стены Гордеев отыскал подарок одного знакомого авиатехника — сниматель статического электричества. По сути, это было длинное, сантиметров в двадцать, чрезвычайно острое шило в стальном накручиваемом чехле. Округлая рукоятка удобно ложилась в ладонь. Гордеев сунул оружие в карман, затем снова полез в шкаф, погрузившись туда едва ли не по грудь. У правой стенки он нашел нечто, завернутое в тряпицу. Положив предмет на ладонь, Гордеев развернул тряпицу. Это был черный, слегка изогнутый электрошокер. Артем Дмитриевич ни разу в жизни не пускал его в ход и не знал, насколько тот эффективен. По заверениям продавца — очень, но то ведь продавец. Он в качестве оружия самозащиты и бульдозер готов продать, если покупатель найдется.

Впрочем, если самые худшие опасения оправдаются, у него сегодня будет шанс опробовать оба оружия в деле.

Гордеев сунул шокер в свободный карман, проверил, на месте ли ключи, не забыл ли он сигареты и спички. Убедившись, что все на месте, вышел на лестничную площадку. Через минуту появился и Сергей. Сказал в закрываемую дверь:

— Ну, говорю же, с Артем Дмитричем иду. Чего ты, ну? Скоро вернемся!

Он прикрыл дверь, убедившись, что собачка замка защелкнулась, повернулся, покачал головой, буркнул неопределенно:

— Ба… Женщины, блин.

Одет Сергей был соответственно походу: в сапоги, серые форменные бриджи и длинный непромокаемый плащ. Из кармана торчала стальная рукоять трехбатареечного фонаря. В руке Сергей держал резиновую дубинку. Венчала экипировку фуражка.