Зло, которое творят люди - Сандроне Дациери

четырехэтажном палаццо за площадью Кавалли, украшенной конными статуями отца и сына Фарнезе. Итала с первого взгляда влюбилась в этот дом, особенно в гостиную с большой люстрой с хрустальными подвесками, навевавшую мысли о балах герцогинь. При открытых, как сейчас, окнах подвески с приятным звяканьем покачивались от сквозняка, отбрасывая блики на стены.

Итала устроилась на кожаном диване в гостиной и включила телевизор. Там показывали «Молодого Франкенштейна»[35], но, хотя это был один из любимых фильмов Италы, она ни разу не засмеялась, потому что на лицо Джина Уайлдера накладывалось потное лицо Маццы.

Она уснула на диване под бормотание парня, который продавал по телевизору дешевую бижутерию. А когда проснулась на рассвете, спину ломило, а во рту ощущался мерзкий привкус тунца. Приняв душ с гелем для загорелой кожи, она отправилась в участок, чтобы поздороваться с начальством, а затем в отделение административной полиции, которое занимало обособленный двухэтажный корпус с собственным входом и двадцатью сотрудниками, состоящими из агентов и гражданских служащих.

Оно полностью находилось под руководством Италы, и начальники других отделов входили в здание только для того, чтобы попросить ее об одолжении. Ее кабинет находился в верхнем этаже, и, чтобы попасть туда, требовалось пройти через дежурку, а прежде всего – миновать столы Отто и Амато, которые составляли непреодолимую преграду даже для комиссара. Ключи от ее кабинета имелись только у Амато да у нее самой, что позволяло безопасно хранить там добро, которое еще предстояло поделить или продать. Однако самые ценные вещи были заперты в сейфе, который официально предназначался исключительно для хранения табельного пистолета и конфиденциальных документов.

Несмотря на то что Итала отсутствовала всего десять дней, в комнате некуда было ступить от накопившихся коробок. Единственным свободным местом оставался письменный стол. Помимо телефона, на нем находились только ежедневник формата А3 и бронзовая статуэтка в виде шахматной фигуры, на которую ее подчиненные приклеили полицейскую фуражку. Королева.

Раздав кое-какие вещи и подписав пару документов, Итала встретилась в конференц-зале с Оскаром Донати, заместителем начальника тюремной полиции. Донати, мужчина лет пятидесяти с боксерским носом, оказался таким же толстым, как и большинство сотрудников в его отделе.

– Я пригласила тебя, чтобы сделать подарок твоим парням. Вы всегда на передовой, но вас слегка задвигают в сторону, верно? – начала Итала.

– У нас свой мир, госпожа инспектор, – ответил Донати.

– Который я очень уважаю. Я распорядилась, чтобы для тебя подготовили четыре коробки «Мальборо». Они американские, в табачной лавке таких не найти.

– Спасибо, парни оценят. И я тоже. Но в этом не было необходимости. Чем могу служить?

– Расскажи мне о Контини, – прямо сказала Итала. Время любезностей миновало.

– Можно спросить, в связи с чем?

– Контини умер, прежде чем его дело дошло до Кассационного суда. Судить его заново невозможно.

– Погашенное преступление.

– Точно. Но я знала одну из девушек-жертв и хочу убедиться, что для ее семьи ад окончен. Во время своего заключения Контини встречался с кем-то, помимо родственников? Может быть, попадалось что-то странное в переписке?

– Нет, тем более что писал он только своему адвокату. И посещала его только мать. Этот кусок дерьма вызывал отвращение даже у собственной родни. По крайней мере, насколько мне известно. Возможно, начальница знает больше.

– Я хотела избежать официальных запросов.

– Что ж, если у Контини и был сообщник, то он не связывался с ним.

– Возможно, он с кем-то особенно подружился в тюрьме?

– Он не успевал выйти из лазарета, как кто-то снова его туда отправлял. Я бы сказал, нет.

– Почему его не поместили в одиночку?

– Об этом вам лучше спросить начальницу…

– Ладно, ответственность лежит на ней. И все же почему?

Заместитель начальника тюремной полиции вспомнил, кто перед ним.

– Контини не был ни гомиком, ни педофилом, и мы не были обязаны это делать.

– Он убил трех девушек, а это похуже педофилии.

– Он еще ожидал окончательного приговора. Дальше он стал бы чужой проблемой, а у нас находился временно.

– Расскажи, как он погиб. Правильно ли я понимаю, что это случилось во время бунта заключенных?

Донати закурил «национале» без фильтра. Эти сигареты продавались только в тюремных киосках, и в остальной Италии их почти невозможно было найти из-за очень низкой цены.

– Заключенные отказались от прогулки в знак протеста против плохого питания, а после, пообщавшись, отказались расходиться по камерам. Начальница приказала не вмешиваться, пока они не начнут поджигать матрасы. Знаете, как дымит эта дрянь? Сплошь поролон, если его поджечь, он прилипает повсюду, а если его вдохнуть – отравишься.

– Я в курсе, – ответила Итала, закуривая «МС».

– Потом мы вошли при поддержке коллег из мобильной оперативной группы. Первая камера была пуста, и мы погасили все огнетушителями, а во второй содержался Контини. Он лежал на полу, обгоревший как головешка.

– Почему он не вышел?

– Этого мы не знаем. Никто из заключенных ничего не видел.

Итала пристально посмотрела на него.

– Возможно, кто-то запер броню, – предположил Донати.

Так называли металлическую дверь с единственным маленьким окошком, закрывающую решетчатую дверь.

– Или еще раньше разбил ему башку, – продолжал он. – Мы находились снаружи и не видели, что там происходит. Так или иначе, в отделении Контини не было никого, кто бы мог быть его сообщником, госпожа инспектор. Мы всех их хорошо знаем, эти парни скорее отрежут себе яйца, чем прикоснутся к маленькой девочке.

– В таком случае он должен был попросить о переводе, – заметила Итала.

Донати улыбнулся, сверкнув золотыми зубами:

– Вероятно, он подавал запрос и бумаги потерялись. Что вы хотите от меня услышать? Некоторые рождаются неудачниками.

Итала отпустила Донати с его коробками. Контини умер страшной смертью, уполномоченный по правам заключенных заявит протест, и тюремная полиция, как и начальница, получит разнос. Однако возобновление расследования в отношении девушек казалось крайне маловероятным.

И все же Мацца беспокоился.

В обед Итале позвонил Ренато Фаваро, репортер местной газеты «Свобода», с которым она познакомилась вскоре после своего перевода в Пьяченцу.

– Почему ты вернулась в город и ничего мне не сказала? – весело спросил он.

– Я приехала только вчера вечером. Но ты-то об этом как узнал? – отозвалась Итала, впервые за весь день улыбнувшись.

– Я всегда хожу в редакцию мимо твоего дома, а тут увидел твою машину и в ней – пляжную сумку. Не хватало только совочка и ведерка.

– Я что, забыла сумку в машине?

– Если ты сама не знаешь…

– Сырой купальник будет вонять подвалом. Спасибо, что сказал.

– Какие у тебя планы на вечер?

У Италы не имелось никаких определенных планов, поэтому она сходила за покупками и