Гастон. История любви и коварства - Лори Лэнгдон

меня есть кое-какие соображения. – Мелодичный голос Агаты вновь приковал его внимание к лицу девушки. – Я могу поступить в ученицы к Леноре, чтобы стать камеристкой. Мы, знаете ли, уже очень подружились. А вам только и надо сказать, что я, при моём образовании, не подхожу для чёрной работы. Когда моё обучение закончится, мы скажем, что я поступаю в горничные к даме в другом доме. Что, подозреваю, весьма устроит мадам Бургунди и повариху.

Гастон просиял от уха до уха. Он бы и сам не придумал лучшего плана. Кроме прочего, это даст Агате основания находиться в хозяйском крыле, и он сможет видеться с нею, не бегая втихаря в оранжерею по ночам и не сея смуты среди персонала, который и так косо смотрит на их поездки в город.

– Блестяще! – объявил Гастон.

Агата улыбнулась ему в ответ, и в карете стало намного светлее. Пусть Гастон и провалил задание помочь толпе грязных беспризорников, но поездка увенчалась гораздо большим успехом. Агги будет находиться рядом с ним, и он сможет увидеть её, как только пожелает.

Глава 11

Агата

СИДЯ ЗА МАЛЕНЬКИМ СТОЛОМ в своей новой комнате, Агата тихо напевала. Деревья за окном были укрыты снегом, а в печи в углу весело потрескивал огонь. Девушка протянула ноги к теплу и пошевелила голыми пальцами. С огромным удовольствием она разложила на столе полосатое перо, сшитые листы бумаги и бутылочку из-под духов, открыла книгу избранных сонетов Шекспира и провела пальцами по экслибрису матери: «Эстер Беатрис Барбо».

Накануне Агата спасла из корзины с мусором в покоях мадемуазель Гвенаэль «Ежеквартальный сборник парижских нарядов». С помощью магии удалила огромное пятно чая с обложки красивого иллюстрированного журнала и принесла его на ужин. Служанки слетелись к ней, как стая куриц, глазели на изображения женщин с чрезмерно утянутыми талиями и в экстравагантных шляпках и квохтали, как наседки. Но Агата позволила им только заглянуть в изысканное издание и сразу убрала его.

Эмили уселась рядом с Агатой и с радостью обменяла потрёпанную книжку сонетов Шекспира на модный журнал. Только Ленора, знавшая, где Агата раздобыла это сокровище, бросила на неё косой взгляд. Но не может же она обвинять девушку за то, что та стащила один из многих журналов с парижскими нарядами и сплетнями, которые мадемуазель Гвенаэль выбрасывала?

Агата погладила потёртую кожаную обложку дорогой ей книги. При следующей возможности она добудет плюшевого пёсика Леона. Оставалось надеяться, что его не отдали амбарному коту, как предлагал кто-то из слуг.

Но пока с охотой за сокровищами придётся подождать. У Агаты заканчивался обеденный перерыв, и мадемуазель Гвенаэль нужно было помочь подготовиться к сегодняшней вечеринки. Агги натянула чулки и сунула ноги в новые лайковые туфли.

Гастон устроил её на новое место быстрее, чем она ожидала. На следующий день после их катастрофической поездки в аббатство ещё до рассвета у её двери появилась Ленора с широкой улыбкой на лице, новым платьем в руках и предложением стать ученицей камеристки. В тот же день Агата переехала в расположенную в южном крыле служебного жилого коридора светлую просторную комнату. Фиона, личная горничная мадам. Сильвены, приветствовала её в жилище для привилегированного персонала с распростёртыми объятиями – как предположила Агги, благодаря похвалам Леноры. Однако Алебарда Бургунди при каждом общении с девушкой выражала своё неудовольствие. Ленора советовала подруге не обращать внимания на экономку, поскольку та вечно была не в духе, даже по праздникам. Повариха же, которая тоже жила в южном крыле, ходила вокруг бывшей судомойки на цыпочках, словно побаивалась её. От этого Агату ещё больше мучило любопытство: что Гастон сказал или сделал, чтобы устроить её на новое место?

Спросить у него самого возможности не представлялось. Лишь на прошлой неделе она один раз мельком заметила его: дом ходил ходуном из-за приготовлений к сегодняшнему званому ужину. Но, увидев её в новом тёмно-синем платье, с элегантно убранными в узел волосами, он улыбнулся так, что у Агаты перехватило дыхание.

Девушка в последний раз оглядела комнату, задвинула стул под стол, поправила занавески и притушила огонь в печи. Потом она вышла, наложив на дверной замок заклятие. Нельзя позволить, чтобы её ценности снова пропали.

Агата направилась к лестнице, но тут же повернула назад. Дойдя до жилища горничных, убирающих в доме, она постучала, вошла в пустую комнату и закрыла за собой дверь. Вдоль дальней стены стояли четыре узкие кровати. Агги остановилась около второй, принадлежащей молодой горничной по имени Анна, которая потеряла любимого питомца. Агата слышала её рассказ о том, как в прошлом году она подобрала в саду раненого котика, выкормила и вы-лечила животное. Кот поправился и стал ходить за ней хвостом по всему дому и спать каждую ночь рядом с ней. Неделю назад питомец умер, и девушка так горевала, что у Агги каждый раз при встрече с ней разрывалось сердце.

Агата обернулась, чтобы убедиться, что она здесь одна, и, вынув из кармана косынку, собрала её в ладонях и представила в уме белого кота с голубыми глазами. В груди расцвело сияние, пробежало по рукам. Агги улыбнулась, открыла глаза и увидела отличную плюшевую копию умершего животного.

С радостью на душе Агата посадила котёнка на кровать Анны и поспешила выйти из комнаты. С новообретённой бодростью она побежала к лестнице. Почему это превращение тряпки в игрушку наполняет её такой энергией и счастьем, тогда как колдовство ради физического преображения высасывает из неё все силы?

– Агата! – окликнула её Ленора, не успела девушка, сияя румянцем, появиться на лестнице. – Мадемуазель Гвен настаивает, чтобы именно ты уложила ей волосы.

– Уже бегу, – ответила Агги, спускаясь по ступеням к Леноре.

Единственным недостатком её новой службы была сама Гвенаэль – капризная, требовательная, а порой даже жестокая девица. Чему и удивляться: дочь хозяев демонстрировала такое же бессердечие, как и вся семейка.

Агата и Ленора бок о бок поспешили в покои мадемуазель и застали живописную картину: шёлковые платья, туфельки и чулки, блестящие украшения для волос были разбросаны по комнате, словно мусор.

Сама госпожа с папильотками в волосах стояла в нижнем белье, из-под пудры на щеках пробивалась краска гнева.

– Как Ансель может заметить меня, если мне приходится носить это отвратительное тряпьё! – визжала она, в бешенстве разрывая лиф бледно-голубого бального платья от ворота до талии.

Агата внутренне поёжилась от такого неаккуратного обращения с ценным нарядом.

Ансель Оклер? Что Гвен может нравиться в этом