Чудо и чудовище - Наталья Резанова

– Да, я этого желаю. И отдаю за нее выкуп, достойный царя

По его знаку блюдо передали Рамессу, а тот подал его Фратагуне. Та подержала блюдо в руках, словно бы взвешивая и оценивая, а затем протянула товарищу по служению. На его лице появилось несколько растерянное выражение, словно он не был уверен, что удержит в руках такую тяжесть. Но выкуп он принял. Теперь никто не поддерживал Даллу. Впрочем, Фратагуна тут же снова взяла ее за руку. Далла инстинктивно схватилась за ее ладонь. И ощутила слабое ответное пожатие. Но это было единственное выражение сочувствия, какое могла позволить себе жрица.

– Тогда я, именем госпожи моей Мелиты, отдаю тебе, Ксуф, владыка Зимрана, эту женщину в жены, чтобы ты сделал ее плодовитой!

– Ты хорошо сказала, жрица Мелиты! Если эта жена не будет бесплодной, как прежние, и родит мне сыновей, я щедро отблагодарю богиню и твой храм!

По всей вероятности, это замечание Ксуфа не входило в установленный ритуал. Гладкая щека Фратагуны чуть дернулась от сдерживаемого раздражения. Но Далла уже не увидела этого. Ее руку переложили в лапу Ксуфа. Царь заключил новобрачную в объятия, откинул покрывало с лица и поцеловал.

Нет, она не упала в обморок, не отшатнулась, и даже не вскрикнула. Дыхание перехватило. Этот запах… Ксуф, несомненно, побывал в бане перед свадьбой, жители Нира, и коренные, и пришлые вообще отличались чистоплотностью, и правитель их вряд ли составлял исключение. Но пахнуло от него чем-то таким, от чего Даллу едва не замутило.

Дальше все было как в тумане. Ксуф опять кричал, хор опять пел. Ее вывели из храма. Толпа на площади вопила приветствия. Царские слуги швыряли из корзин пироги и фрукты.

Даллу снова усадили в носилки. Рамессу и жрицы там больше не было, зато была Бероя. Далла, всхлипнув, прижалась к ней и уронила голову на плечо. Нянька крепко обняла ее и стала гладить по волосам. Так, вдвоем, они вернулись во дворец.

Ксуф тоже вернулся. Но во дворце готовили пир. Пир буйный, веселый и пьяный. То есть такой, на котором нельзя показаться достойной женщине. Даллу отвели в спальню, где рабыни освободили ее от многочисленных украшений, сняли платье и обувь и переодели в тонкую рубашку. После чего ее покинули все, кроме Берои. Как в ту ночь, когда их доставили во дворец, нянька уселась на край постели, и Далла ухватила ее за руку. Она не цеплялась за няньку после первой своей свадьбы, когда была невинной девушкой, и понятия не имела, что ее ждет… Сейчас она жалела, что не согласилась на предложение Берои убить Ксуфа. И одновременно не находила в себе сил приказать Берое сделать это.

Однако всякое напряжение имеет пределы, а страх изматывает больше физических усилий. Проходили часы, Ксуф не появлялся, и Далла незаметно для себя задремала. В какой-то миг сквозь сон ей показалось, что она слышит шаги, и Далла в ужасе подскочила в постели. Она действительно различила в полумраке темную фигуру, и замахала руками, ища Берою, чтоб спрятаться за ней. Но она была в постели одна, и Бероя как раз входила в комнату.

– Не бойся, доченька, – ласково сказала она. – Сегодня он не придет. Он так упился на пиру, что… Неважно. Спи.

Но и утром Ксуф не появился. Может, страдал с похмелья, может, продолжал пировать. Это Даллу не волновало. Она понемногу начала отходить от пережитого вчера ужаса. Позволила себе даже лелеять надежду, что Ксуф заявится не скоро. Регем никогда не пренебрегал супружескими обязанностями. Но от подруг в Маоне Далла то и дело слышала, что мужья оставляют их ночевать в одиночестве, отдавая предпочтение наложницам, пирам, охоте и азартным играм. Вдруг и Ксуф такой же? Вот было бы счастье!

А может, он вообще женился на ней только из-за того, чтобы обезопасить свой престол? Если предсказано, что Далла должна быть царицей, то муж ее, следовательно, должен быть царем. И чтобы никто не посягал под этим предлогом на власть, Далла должна выйти замуж за правящего царя. И стоило ей овдоветь, как Ксуф незамедлительно воспользовался удобным случаем. А сама она царю без этого предсказания вовсе не нужна, ему хватает и наложниц.

Соображение это показалось Далле очень убедительным. Настолько, что она почти повеселела. Позволила умыть себя и одеть. Почувствовала, что проголодалась. Перекусила, и уселась с ногами на постель. Заняться ей было нечем, рукоделием в Зимране она обзавестись не успела, а спрашивать, что осталось от запасов Гиперохи, ей не хотелось. Поэтому она просто сидела, тихонько напевая маонскую песенку.

Мой возлюбленный видит в саду румяное яблоко.

Что за сладкое яблоко! Но сад стерегут сторожа…

Дворцовая рабыня, шустрая девушка с зеркально-черными волосами, поклонившись сообщила, что высокородная Фарида просит госпожу царицу принять ее. Это означало, что предписанное обычаем затворничество закончилось, и Далле разрешалось встречаться с дамами ее круга. Она ответила, что с радостью примет госпожу Фариду, и радость эта не была притворной.

Так – с приветственной улыбкой она шагнула навстречу прежней золовке, и тут же отступила назад, потрясенная выражением яростной злобы ее глазах. Далла не могла даже представить, что благородная Фарида способна на подобные чувства.

– Веселишься? – прошипела она. – Я слышала, как ты распеваешь… Добилась своего!

– О чем ты? – недоуменно прошептала Далла.

– Царица! – голос Фариды звенел от ненависти. – Когда ты только успела сговориться с ним… мой брат был великодушен, его легко было обмануть. Славная пара! Убийцы! Он придушил жену, а ты избавилась от мужа.

До Даллы с трудом дошел смысл услышанного.

– Что ты говоришь… – беспомощно произнесла она. – Какое убийство? Регем погиб случайно…

– Не притворяйся большей дурой, чем есть! Случайно! Мой брат с младенчества учился править конями, он бы не разбился, если б не было умысла! Только те, кто обещал избавить тебя от мужа, не сказали, что прикончат заодно и сына! Или ты сама согласилась на это?

Безумные, дикие, невозможные обвинения хлестали ее, как удары. Она хотела крикнуть, что Фарида не смеет обвинять ее в таком ужасном преступлении. но слова почему-то не шли с ее губ. И почему-то перед ее внутренним взором возник облик человека, который стоял вчера позади Ксуфа. Это был Булис. пророк Кемоша, который отправил Регема и Катана к оракулу…

Бероя, вышагнувшая из-за занавески, готова была броситься на Фариду, если та решится и в самом деле ударить Даллу. Но Фарида не двигалась.

– Или ты и впрямь не догадывалась ни о чем? Тогда ты дура, какой еще не видывали в Нире, слепая и глухая дура. Я рада, что мне не надо больше видеться с тобой. Надеюсь, Ксуф прикончит тебя так же, как бедную Гипероху.

Не дожидаясь ответа, Фарида развернулась и покинула женские покои. Никто ее не удерживал. Бероя бросилась к своей воспитаннице и подхватила ее, иначе бы та, возможно, упала. Подвела ее к постели и усадила.

– Няня, – пустым голосом спросила Далла. – Это правда, что она сказала… про… – она не могла выговорить слова "убийство".