Убийственные мемуары - Фридрих Незнанский

Дети китайского летчика"

Грязнов подумал и взял еще пива. Гитарист тем временем разбивал гитару о голову своего барабанщика. Барабанщик при этом чувствовал себя замечательно. Грязнов вытаращил глаза. Но, кроме него, тут это никого не трогало, в следующую секунду он увидел, что гитарист и барабанщик… съедают гитару. Она была шоколадная.

А что, если пить, не повторяясь, подумал Вячеслав Иванович. Хорошо бы и жить, не повторяясь, но это утопия, а вот пить – почему бы не попробовать? Грязнов пробился к стойке и выпил еще раз, теперь текилы. Он сделал это по всем правилам – с солью, лимоном, но эффект все равно был слабый. Тогда Грязнов все-таки побрел в «Кукер». Тусуюсь, подумал Грязнов, оттягиваюсь, клубюсь или… или клублюсь?

В «Кукере» было потише и как-то поприятнее. Грязнов плюхнулся за огороженный с двух сторон перегородками столик и обнаружил, что напротив уже сидит коротко стриженная дама лет тридцати пяти в кожаном пиджаке, под которым только обтягивающая высокий бюст майка. Было очевидно, что дама сильно пьяна, но также было очевидно, что она способна еще на многое. У нее был какой-то спотыкающийся взгляд, словно она знала, что должна сделать нечто очень важное, но не вполне была уверена в том, что именно. Между пальцев у нее была зажата полностью выкуренная сигарета, то есть столбик пепла, но этот пепел непостижимым образом не падал, а дама с интересом за ним наблюдала, ждала.

– Молодой человек? – сказала дама.

Грязнов на всякий случай повертел головой, его так последний раз называли по ошибке уже лет десять назад.

– Да вам я, вам, – сказала она и сделала движение пальцем, означавшее, что она не станет возражать, если он пересядет ближе.

Грязнов пересел и заодно взглядом перехватил официантку, совсем молоденькую девочку, которой тут, с его точки зрения, делать было нечего.

– Водки принесите, – сказал Грязнов, – два раза.

– Два раза принести? – не то пошутила, не то нахамила официантка.

Но грязновская дама сделала движение глазами, и ту как ветром сдуло. Через минуту она появилась с водкой и крошечными бутербродиками и сказала:

– Еще рекомендую рыбную солянку.

– Это у них правда вкусно, – кивнула грязновская дама.

Грязнов махнул рукой: давайте, мол. Принесли солянку. Грязнов живенько и ее оприходовал, подумал и заказал коньяку. Коньяк тоже появился молниеносно, но был выпит уже со вкусом и неторопливо. Дама, которая все это наблюдала с нескрываемым одобрением, но отвергла предложение Грязнова ее угостить, сказала слегка заплетающимся языком:

– Теперь еще сигару надо бы хорошую, такую толстую и длинную, скажем, «камачо», любимый сорт Черчилля.

– Так нет же «камачо», – грустно развел руками Грязнов, первый раз слышавший это слово.

Женщина придвинулась к нему, положила свою правую руку на его левую ногу и поводила взад-вперед. Грязнов прислушался к себе, решил, что ему приятно, и кивнул головой, как бы подтверждая эту эмоцию. Но дама решила по-своему и стала целеустремленно пробираться к ширинке, но вдруг остановилась.

Рядом курили двое здоровых парней, курили почему-то одну сигарету, передавая ее друг другу по очереди и здорово от этого веселясь. Грязновская дама почему-то тоже оживилась, на них глядя, и попросила сигаретку, просто сделать одну затяжечку.

– Отвали, кошелка несвежая, – сказал парень и тут же заткнулся, получив от Грязнова чувствительный удар локтем в солнечное сплетение. Второй поднялся было на его защиту, но удостоился тычка двумя пальцами в шею, выключившего его совершенно. Оба обмякли, что позволило грязновской даме взять облюбованную сигаретку. Но теперь она не отрывала от Вячеслава Ивановича восхищенного взгляда. Сделала затяжку и передала сигарету Грязнову. Тот хотел было достать свою пачку, но она замотала головой и всунула ему сигарету в губы, он сделал затяжку, а она прикрыла ему рот рукой и сказала:

– Не выдыхай!

У Грязнова зародилось смутное подозрение, но он все еще ничего не понял, зато почему-то закашлялся. Тогда она снова затянулась, подержала дым в себе, потом приблизила лицо к Грязнову, впилась ему в губы и выдохнула дым в рот. Грязнов снова подержал, как велели. Тут, кстати, сигарета и кончилась. Дама сказала неожиданно осипшим голосом:

– Жаль.

Грязнов хотел тоже что-то сказать, но вдруг почувствовал, что голос сел до такого регистра, что вслух вообще ничего не произносится. Что это со мной, подумал было Вячеслав Иванович и даже готов уже был к каким-то выводам, но не успел, потому что тут в «Кукер» вошел высокий кудрявый молодой человек, по-хозяйски что-то сказал официантке, сразу было видно, что это не посетитель. Потом он увидел отключившихся здоровяков, заподозрил неладное, втянул носом воздух, завопил:

– Опять свою дрянь курили?!

– О, – сказала грязновская дама, только теперь его заметив, – арт-директор! – Покрутила головой вправо-влево, взгляд ее тут же, к удивлению Грязнова, стал более осмысленным. – Димочка, – пропела она, подгребая к арт-директору, – дай ключик от кабинета, солнышко, мне надо в Интернете кое-что поглядеть.

– В Интернете, Вера, да? – осведомился Димочка.

– В нем!

Арт-директор покрутил головой, но ключ дал.

Боже ты мой, подумал Грязнов, до которого только теперь дошло, что он курил травку. Кому рассказать, не поверят… да нет же, никому нельзя… а почему, собственно? Ему вдруг стало неудержимо смешно, он не сдержался и прыснул. Его дама, которую, как выяснилось, звали Вера, тоже захохотала, поманила Грязнова за собой. Они прошли в конец зала, там была запертая дверь, Вера открыла ее, впустила Грязнова и заперла. Грязнов, недолго думая, прислонил ее к этой же двери и стащил джинсы, которые она успела предусмотрительно расстегнуть. Под ними ничего не было.

Через несколько минут Вера уже отключилась и продолжать стоя было неудобно. Грязнов взял ее на руки и пошел вперед, там было абсолютно темно, но он помнил, что что-то говорилось о компьютере: не на полу же он стоит, в самом деле! И действительно, шагов пять спустя Грязнов наткнулся на стол. Осторожно положил на него свою ношу. Нащупал настольную лампу, включил. Вера, щурясь от света, тут же повернулась спиной, снова подставив свои упругие ягодицы. На левой была вытатуирована бутылка минеральной воды «Vera». Грязнов, снова принимаясь за дело, вспомнил: такая вода одно время была здорово популярна, но ведь уже несколько лет ее нет в Москве, а эта все носит ее на заднице… Впрочем, кто их поймет, эту богему. В том, что Вера – богема, Вячеслав Иванович почему-то не сомневался.

Под конец она здорово расшумелась, но потом снова затихла…

Грязнов едва успел отдышаться и застегнуть брюки, когда в кармане у него затрепетал мобильный телефон. Он вытащил его и прислонил к уху. В такое время это, конечно, мог быть только мающийся бессонницей Турецкий. Или галлюцинация.

– Славка, будь другом, вычисли для меня одну вещь.