Бывшая Ленина - Шамиль Идиатуллин

– Наташ, а если котенка маленького взять, его сильно трудно к лотку приучить?

– Фу ты, – сказала Наташка, помолчав. – А я-то думала.

– А что ты думала и что не так? – спросила уязвленная Лена.

Наташка отмахнулась. Лена пожала плечами. В дверь толкнулись, заглянула Гуля из делопроизводства, улыбнулась, поздоровалась и сказала себе за спину:

– Да, она здесь.

И посторонилась, пропуская Салтыкова.

– Давно тут не была? – спросил Салтыков, с интересом озираясь.

– Так давно, что никогда, – усмехнувшись, ответила Лена и погладила скатерть. Скатерть была качественная, спокойно-богатая, как и весь интерьер малого зала, разительно отличавшийся, насколько успела заметить Лена, от отделки основного помещения ресторана.

Салтыков удивленно спросил:

– Как это? Мы же в «Бостоне» как раз ту победу отмечали.

Ту, подумала Лена, как будто другие были, но вдаваться в эти тонкости не стала:

– Это другой «Бостон». Тот рядом с нами был, на бывшей Куйбышева, как уж ее теперь, – Вознесенской. У Саакянца там доля была, поэтому его тоже пытались отжать. Не смогли, но Леонтьеву, он тогда директором был, все прикрыть пришлось. А потом, видимо, договорился и здесь уже открыл, и вроде нормально все – крутышки сюда одно время просто ради статуса ходили, место хорошее, мэрия рядом и так далее. Не знаю, правда, кто теперь хозяин, Леонтьев или передал кому.

Салтыков на последнюю фразу отреагировал жестом, который должен был показать, что эти тонкости совершенно непринципиальны, и пояснил не столько Лене, сколько помалкивавшему Тимуру:

– Место знатное, с историей, причем свежайшей. Балясникова прямо здесь приняли, да?

Лена пожала плечами и углубилась в меню. Тимур моргнул и опять полез глазами в большой телевизор на стене, беззвучно тасующий сцены с рекламного вида красавцами и красавицами. Салтыков униматься не собирался и махнул маячившему у двери официанту.

– Готовы сделать заказ? – поинтересовался тот, взяв блокнотик наизготовку.

– Уважаемый, я правильно понимаю, что мэра прямо здесь брали? – спросил Салтыков довольно громко.

Лена напряглась, но официант хладнокровно поинтересовался:

– А как вам было бы удобнее?

– Нам как по правде, – сказал Салтыков.

– Ты работу поменял, что ли? – пробормотала Лена.

Салтыков хмыкнул и уставился на официанта. Тот охотно и не понижая голоса сообщил:

– Ровно на этом месте. Ярослав Антонович на вашем как раз месте сидели, а этот, второй, – где вы вот сейчас.

Официант аккуратно указал на Лену и снова застыл, обозначив полную готовность хоть рассказывать дальше, хоть принимать заказ.

– Гер, у меня таких денег нет, не надейся, – предупредила Лена и углубилась в меню.

– Такие вообще мало у кого… – пробормотал Салтыков и последовал ее примеру.

Официант вполголоса и с очень серьезным лицом уведомил, что с тех пор дверь в зал держится открытой, если гости не просят обратного. Пока никто не просил.

– Так и мы тоже не попросим, – задумчиво протянул Салтыков, захлопнул меню и сказал: – А вот чего попросим: может, что-то предложите? Фирменное, что только у вас бывает, и чтобы вкусно.

Официант уточнил, озвучивать ли постное меню, кивнул навстречу ухмылке Салтыкова и принялся докладывать о видах жаркого, потом под напором Геры перескочил на перечисление супов, о каких Лена и не слышала никогда. Опять будет пыхтеть и рычать, как мхатовская прима на пробах в порно, подумала Лена, вспомнив манеру Салтыкова, бесившую ее в течение всей выборной кампании. Но теперь вместо бешенства поднялась сентиментальная грусть, как последние годы при звуках какого-нибудь ненавидимого в детстве «Ласкового мая».

Тимур, нахмурившись, пытался разглядеть в меню мелкие строчки. Его бормотание Лена не услышала, но официант, похоже, просто догадался – или соотнес момент с внешностью гостя – и заверил, что свинина, если есть, указана крупно, а в основном-то всё из мраморной алтайской говядины и казахской баранины. Сама Лена есть особо не хотела, но подумала, что имеет все основания не устоять перед казахской бараниной и перед холодным болгарским супом со смешным названием таратор. В ресторане она не была сто лет, уж всяко больше десяти, а человек, сидящий на месте официально признанного рекордсмена-взяткодателя, не имеет права отказывать себе и таратору в мелких слабостях.

Салтыкову выбор Лены понравился настолько, что он тоже добросил болгарский суп поверх собственного солидного заказа и принялся не слишком умело, но и не слишком нудно каламбурить насчет того, как славно они теперь потараторят. И тут Тимур, поведя точеным носом, выразил надежду, что это не таратор и не казахская баранина такую отдушку дают. Лена с Салтыковым принюхались, но ничего не уловили. Однако официант был привычный и обученный.

– Сегодня приехали? – уточнил он. – Запах как на улице, да? Пробивается, к сожалению. У нас так-то защита лучшая в городе, тройные фильтры, меняем каждый день почти, но иногда просачивается, когда жарко.

– Скоро нейтрализаторы появятся, они прямо расщепляют, а если с ионизатором вместе брать, так озон сплошной, боссу скажите, – посоветовала Лена.

– Сечешь фишку, – одобрительно сказал Салтыков, когда официант удалился, а Тимур, незаметно продолжавший принюхиваться, сообщил с гадливым выражением:

– Жесть. Это всегда так?

– Так о чем и речь! – воскликнул Салтыков. – Прикинь, как на этом сыграть можно.

– Мы помираем, а вам бы все играть, – сказала Лена полусерьезно.

– Думаешь, не зайдет? – спросил Салтыков, немедленно озаботившись.

– Смотря куда. Если опять тупо накачка – «так дальше нельзя, необходимо решение», при этом решения нет, то всё – ресурс исчерпан. Обратный эффект получится, выбесите всех. Если конкретный коммерческий интерес – тоже плохо воспримут.

– Почему? – заинтересовался Тимур.

– Потому что народ такой. Коммерсы для него за пределами позитивного восприятия. Он понимает, когда враг: враг лезет, гадит, хочет отравить, начальство с ним заодно, возражать нельзя. Поэтому народ тихонечко бурчит, если получается, гадит встречно, терпит, пока возможно, а как припрет, начинает орать и звать начальство. Когда друг, тоже понятно: наконец-то начальство вняло, разобралось и примет меры.

– А если не начальство?

– Тогда не друг, – сказала Лена. – Друг – это только барин. Пришел, всех наказал, навел порядок. Потому что он и так барин, ему сверху ничего не надо, к тому же он добрый на самом деле, до него только достучаться надо. Достучался – победил, нет – стучишь дальше и на всех. А вот чужой коммерческий интерес, который не вредит, тем более наоборот, заявлен как помощь, – он воспринимается хуже врага. Во-первых, так не бывает. Во-вторых, если ты даже поддержки начальства не добился, значит, будешь нами от начальства прикрываться. Но это тебе надо, а не нам. И даже если нам надо, то тебе надо сильнее. Так что плати больше.