Мировой кризис - Андрей Мартьянов

…Баркову тогда казалось, что экспедиция в Царское завершилась самым благополучным образом: высочайшее дозволение было получено, Александра Федоровна удовлетворила просьбу кузена мадам Вырубовой незамедлительно – камер-лакей сопроводил графа в безлюдную библиотеку, занимавшую семь дворцовых залов, и оставил наедине с коллекцией, тем самым немало озадачив его сиятельство. Ни тебе библиотекаря, кодификатора или просто смотрителя, лишь в первой зале конторка черного дерева с томами каталогов и несколько шкапов, в которых содержались карточки на более чем пятьдесят тысяч редчайших книг.

– Будем разбираться, – уверенно сказал граф самому себе. Голос отдался эхом, в эту часть Екатерининского придворные заглядывали редко, жизнь была сосредоточена в соседнем крыле, где находились жилые покои. – Нужен алфавитный указатель… Где он может находиться?

Алексей Григорьевич прислонил трость к секретеру, уселся на высокий жесткий стул и начал просматривать типографски отпечатанные фолианты в темно-синих обложках с короной и гербом правящего дома, поднявшимся на задние лапы грифоном. Сделано удобно: искать можно сразу по нескольким категориям: век или год создания книги, автор, название по-русски, а также на языке оригинала. Тома, посвященные библиотекам Зимнего, Мраморного и Аничкова дворцов, пришлось сразу отложить – книжное собрание монарха разбито на несколько частей.

Наконец, обнаружился каталог, посвященный непосредственно Царскому Селу.

– Филомен, епископ, – вполголоса бурчал под нос граф, перелистывая глянцевые листы. – Фредегар, хроники. Феофилакт Симокатта, Флавий… Нет, не то… Ага, кажется, вот оно! Феоктист Адрианопольский, летописный свод, синий зал, нумер пять тысяч сто восемнадцать, шкап четырнадцать, содержание, репродукция титула… Прекрасно!

Подхватив непременную тросточку, Алексей Григорьевич поднялся и зашагал в правую сторону, к дверям библиотечной анфилады, занимавшей едва ли не весь второй этаж дворца. Проще простого, на поиски не ушло и часа. Теперь остается взять книгу, открыть требуемые страницы и…

А вот дальше возникала некоторая моральная дилемма: вынести рукопись из дворца решительно невозможно, это воровство, несовместимое с дворянской честью. И не просто воровство – натуральное оскорбление величества, ибо принадлежит книга Самому. Выход был найден совместно с Джералдом: требуемые листы следует аккуратно, у корешка, вырезать канцелярским ланцетом (несколько таких как раз обнаружились на конторке с каталогами), привезти в Петербург, где с них сделают фотографические копии, а затем вернуть на место. Да, рукопись будет повреждена, но все-таки не испорчена фатально: если вандализм обнаружится, реставрация не окажется сложной: хороший пергамент способен пережить и не такое.

Тяжелый том стоял на третьей полке застекленного шкапа, в центре. На корешке закреплена крошечная медная табличка с соответствующим номером, ошибиться невозможно. Граф вынул книгу, удерживая на сгибе левой руки, открыл. Похоже, переплет сравнительно новый, прошлый век – подшивку сухих, местами поистершихся листов забрали в новую обложку перед дарением редкости Бонапарту, еще в Италии, о чем свидетельствует и титул с гербом и именем папы Пия, выведенным умелыми писцами и рисовальщиками на пергаменте – более тонком и светлом, чем коричневатые страницы, помнящие времена Меровея и Карла Великого.

Взяв книгу под мышку Алексей Григорьевич направился было обратно, к первой зале библиотеки – Джералд в точности описал, что именно и в какой части рукописи необходимо выискать. Пять или шесть листов, заголовок на вульгате, два рисунка…

В отдалении скрипнули двустворчатые двери, послышались шаги. Барков при первых же звуках насторожился – в голове молоточком застучало врожденное чувство опасности. Дар вновь пробудился. Но отчего? Что может угрожать скромному посетителю императорской библиотеки в Екатерининском дворце?

Отзвук шагов наистраннейший, какой-то неестественный, необычный для мирной тишины книгохранилища. Быстрый марш, будто на плацу. Развод караула? Ерунда, здесь библиотека, да и не время сейчас – посты сменяются в три пополудни…

Почему перед глазами мелькают голубовато-ледяные вспышки? Такие, словно перед тобой один из «казусных» предметов, наподобие индийской алебастровой статуэтки, которую на дух не выносит Прохор? «Волшебство»? Откуда оно появилось? Или его несут в себе те люди, которые уже браво промаршировали через первые три залы библиотеки и сейчас войдут в обширную комнату с синими шторами и отделкой?

Они вошли, построившись треугольником. Два поручика Кирасирского полка, один ротмистр. Движения неестественные, кукольные или, скорее, принадлежащие машинам, но никак не людям. Может быть, на Марсовом поле такого никто бы и не заметил, но только не здесь – это была пародия на военную выправку, карикатура, особенно хорошо заметная отставному гвардейцу.

Барков, неожиданно для себя вздрогнув, понял, что в зале стало прохладнее и появился запах грозы, как после близкого разряда молнии. Вот оно что!.. Но чем ответить? И как поступить? Чертовщина!

– Господа?! – громко сказал Барков. – Что вам угодно?

Боже мой, глаза у всех троих пустые-пустые, ничего не выражающие, стеклянные. Мертвые. Даже законченные кокаинисты и курильщики опиума так не выглядят, а таковых граф видывал множество, и в Китае и в самом Петербурге, куда давно проникла пагубная страсть…

– Поручик? – еще более твердым голосом, подбадривая сам себя, вопросил Алексей Григорьевич, обращаясь к предводителю необычнейшей троицы, стоявшему на острие клина. – Вы меня слышите? Извольте отвечать! Что вам… Чер-р-рт!

Означенный поручик молниеносным движением извлек из ножен саблю и нанес прямой разящий удар – миг промедления, и графу раскроили бы череп.

Спасли инстинкт и идеальная реакция. Трость железного дерева в умелых руках завзятого фехтовальщика может оказаться страшным оружием: Барков выронил книгу, глухо стукнувшую о деревянные плитки пола, незаметный шаг назад и вправо, лезвие сабли отводится тростью вниз, острие вонзается в паркет. Отвлекающий финт, удар металлическим наконечником трости в кадык – сломать хрящи гортани, после такого выживают единицы. Прием боевой, а не дуэльный, но, как видно, благородным единоборством тут и не пахнет…

Не подействовало, хотя Алексей Григорьевич различил тихий хруст, выпад достиг цели. Безымянный поручик лишь пошатнулся. Захрипел, удержался на ногах. Второй ринулся в атаку.

Поединок на тростях – изобретение английское, развитое и дополненное в САСШ и Мексике, но сражаться надо равноценным оружием: даже редкое африканское железное дерево против настоящей закаленной стали долго не продержится. Придется трубить ретираду, и отступать в сторону лестницы: там гвардия, вооруженные тайные агенты министерства двора, они помогут!

Конечно, помогут. Если разберутся, что происходит, а ведь может случиться обратное – трое офицеров преследуют похожего на стивенсоновского пирата одноглазого господина в статском платье… Влип, как есть влип!

Но что им нужно? Отчего случилось это нежданное и весьма подозрительное нападение?