Заколдованные сказки - Ольга Раудина

Матвей несколько раз оглядывался — никого; останавливался, прислушивался ко всем лесным звукам. Полкан тоже вставал как вкопанный, молчал, даже не сопел. Ни на тигра, ни на медведя он так не реагировал, значит, другой зверь объявился в их краях. Может, росомаха? Все знали, когда надо ей свадьбу играть, а на родине у себя не с кем, она даже на севера приходит. Таким образом пару себе ищет: покидает дом на сотни километров. Но это весной, а сейчас начало октября, какие свадьбы-то? Матвей в очередной раз остановился, постоял-постоял, потом резко обернулся назад и увидел невдалеке два больших светящихся глаза. Паниковать не стал. Думал. Раз он за мной идет, а по поведению собаки и по своей чуйке понятно было, давно, с самой вершины, это больше километра, значит, чудищу очень надо. Заговорить с ним? А на каком языке? Если он большая летучая мышь, так он только пищать может, только громче. Что в последние годы всем надо от Матвея? Правильно, его врачевательство. Может, чудик, как он его окрестил, заболел? Но раз столько идет за ним, значит здоров. Видимо, жинка его хворает.

Матвей сорвал росшие рядом с ним ягоды купены, болеутоляющие и кровеостанавливающие, приказал Полкану лечь на бок, начал гладить его по животу и делать вид, будто дает ему их съесть. А пес, как верный и мудрый товарищ, мгновенно все понял и стал подыгрывать своему хозяину, несмотря на свой страх. После немой сценки Матвей положил лечебные ягоды на тропинке и отправился дальше, не оглядываясь. Уже через минуту Полкан прорвался вперед и стал, как обычно, бежать первым. По поведению собаки Матвей понял, его прием удался: видимо, чудик забрал купену и направился к своей половине.

Каждый день Матвей приберегал рядом с тем местом, под кустом лесной жимолости, где оставил лечебные ягоды, новые травки: то сушеную крапиву с ноготками, то ягоды барбариса или лещину. И всякий раз видел, что ничего не оставалось. Кроме чудика, никто не мог их взять. Через три дня Матвей решился подняться на гору с самого рассвета. По его расчетам, жинка чудика уже должна была разродиться. Похоже, проблема именно с родами, охотник понял это из поведения лесного чуда-юда. Имея богатый опыт охотника и врачевателя, Матвей нисколько не сомневался, что так оно и было. В этот раз взял с собой кроме трав еще миндаля — его дал один китаец, привез откуда-то с юга. От этого ореха у рожениц молоко прибывает. Еще набрал старых чистых тряпок и тканевую, но теплую шапку. Всю дорогу Матвей представлял детеныша чудика: почему-то он казался ему толстеньким, полностью лысым и постоянно смеющимся. Своих детей у охотника не было: сначала золото мыл, а когда жениться надумал, бабы его возраста уже при мужьях; девки за него не хотели, такого немолодого, замуж идти. Так и остался бобылем. Зато все соседские дети всегда ждали его из леса: он им и ягод, и лесного меда принесет. А когда из города приезжал, обязательно всем конфет и гостинцев привозил. Особенно привечал он маленькую Сонечку: она болезная была, так он ее разными травками лечил, но когда та уходила домой, печально смотрел ей вслед — даже сам не верил, проживет она еще хоть сколько-то. Год проходил, другой, а она была жива, как-то выкарабкиваясь из своей болезни, и ждала его гостинцев. «Может, обойдется», — думал Матвей, собирая для нее новые травки и ягоды, и все воду ей из своей пещеры носил.

Подъем на вершину в некоторых местах был затруднительным: огромные камни, некоторые качались из стороны в сторону, поваленные деревья встречались повсюду. На стволы за сезон успевали насеяться новые. Время от времени Матвей брал с собой пилу и убирал их с дороги, но после зимы и сильных ветров на тропинке каждый год оказывались новые. Преодолев все препятствия и дойдя почти до самой пещеры, охотник остановился и стал прислушиваться. Полкан опять приклеился к нему сзади, стало понятно: чудик где-то рядом. Матвей зашел в пещеру, набрал из родника в несколько фляг воды — Сонечке, чудику и себе — и направился было к выходу, как в проеме возникла чья-то тень. Матвей остановился, выложил перед собой флягу с водой и все свои приготовления для лесного чудища. Отступил далеко назад, присел на ветки, благо, иногда запасал их здесь, и стал ждать. Чудик тоже не спешил. Так прошло часа два. Затем Матвей услышал тонкие, но одновременно громкие звуки, как будто пищал малыш, и произошло то, зачем Матвей сюда и пришел: чудик заскочил в пещеру, схватил все, что лежало для него, но при этом оглянулся и задержал свой взгляд на Матвее. У самого выхода из пещеры чудик положил нечто на землю и только потом уже выбежал. За эти секунды Матвей во все глаза старался рассмотреть и хорошенько запомнить, как выглядело чудо-юдо: было оно примерно одного с ним роста (охотник считался высоким — около 185 сантиметров), тело покрыто то ли тонкой шерстью, то ли пухом, за спиной сложенные огромные крылья. Лицо похоже на человеческое: как будто гладко выбритое, нос маленький, немного курносый, рта почти не видно, уши круглые, глаза огромные, а череп полностью лысый. Все это время Полкан лежал возле охотника и прятал нос в лапы, будто стыдясь своего страха.

Матвей взял из ледника пару зайцев, поел вареной картошки и яиц, что принес с собой, собаке дал сушеного мяса, выпил целебной воды. Только потом подошел к выходу и стал рассматривать оставленное чудиком. Это было несколько длинных корешков, очень похожих на человеческую фигуру, и незнакомые черные ягоды. Матвей удивился, старательно промыл лесные дары и попробовал. Примерно через полчаса в животе у Матвея стало все легким, настроение приподнялось, голова прояснилась, слух стал очень чутким, да и зрение более зорким. Домой вернулся опять затемно, сумерки застали его у подножия горы.

О встрече с лесным чудищем рассказывать никому не стал — не видел смысла. Мужики засмеют, а бабы будут тыкать пальцами, ведь не поверит никто. Каждый день откусывал понемногу от корешка и съедал по две ягоды. А через месяц, поняв, что его лесной друг оставил ему какое-то чудодейственное средство, стал давать и Сонечке.

Прошел год. Сонечка поправилась окончательно. Мать ее, одинокая, немолодая, но еще красивая, не знала, как отблагодарить Матвея. Тот все отмахивался. А осенью к ним в деревню пришел гольд, из жителей, издавна живших в здешних краях. Матвей показал ему оставшийся корень и несколько ягод, успевших высохнуть, — подарков чудика, спросив, как называется и где растет. Гольд сказал, это женьшень и ягоды элеутерококка, лекарства от всех болезней, и может показать, где их набрать. Несмотря на свои пятьдесят два, Матвей был еще крепким и выносливым. С новым товарищем шли неделю по непролазной тайге к северу, по дороге охотились, собирали грибы и ягоды. Рядом с небольшим селением гольдов Матвей увидел целые плантации своих лекарств. Оказывается, их можно выращивать, как картошку, но самыми целебными свойствами обладали только те, которые выросли в глухом лесу среди кедров и пихт. В селе ему дали целый мешок с этими растениями. А еще — невесту впридачу под видом проводника. Она была самой старшей из детей в семье его гольда, вовремя не вышла замуж — так получилось, что сначала не за кого, а потом уже никто не брал, даже с приданым. «А тебе будет в самый раз», — сказал ее отец. «Да и ладно, — подумал Матвей. — Будет кому с хозяйством управляться». Обратно невеста его, Асимилан, или Леся, как он ее по-своему назвал, вывела их прямой дорогой всего за три дня. В деревне Матвея уже все ждали: беспокоились, куда так надолго запропастился. На невесту его смотрели сначала с опаской, потом привыкли. А как стала носить наши сарафаны, так и вовсе перестали отличать от других. Во всех лесных походах Леся сопровождала мужа: ее стрельбе из лука по белкам позавидовал бы каждый. Еще она знала такие грибы, которые Матвей сроду не брал, считая за поганки. Из них Леся готовила целебные снадобья, от которых хорошо росли волосы и кожа становилась молодой и упругой. К ней за этими средствами бабы даже из дальних сел приезжали. Матвей только незлобно усмехался да махал рукой. Часто приходила Сонечка, училась травному делу. Еще Леся учила ее из лука стрелять. И скоро из бледной, неуверенной девочки выросла цветущая здоровьем и силой девица.