В чём дело, Полли? - Марьяна Иванова

Зачем ты разбил его, Мишель?

Было там и ещё кое-что. Маленькая мятая бумажка, небрежно лежащая под моей кроватью. Я бы ни за что не нашла её, если бы не принялась ползать по полу, изучая осколки зеркала. Я вытянула бумажку и развернула.

Дыхание стало сбивчивым и тяжёлым, как после серьёзного кросса. Сначала я прочитала записку про себя, но слова осели где-то на полпути, поэтому я прочитала вслух. Ещё и ещё. И ещё. Потом провела пальцами, повторяя причудливые изгибы букв. Выходило всегда одно и то же, но я всё равно не могла поверить в написанное. Я прикусила губу и смяла листок. Потом всё же развернула и прочитала ещё раз. Бред. Листок отправился в урну. А я продолжила сидеть на полу и рассматривать в осколках зеркала серый потолок. Интересная мозаика получалась.

Подняв зеркальный полумесяц с кровавым пятнышком посередине, я вгляделась в отражение: я стала бледная, как все обитатели этого дома, смотреть страшно. Я повертела осколок в руке, острый край скользнул по ладони. Паршивец, разбит и повержен, а всё равно кусается.

– Полли, ты не поможешь? – донеслось из приоткрытой двери.

– Конечно, Аня, секунду! – слизнув кровь, крикнула я.

Я встала и осмотрела царивший бардак. Наведу порядок вечером. А впрочем, пусть всё останется так.

Перед уходом я занырнула рукой в урну и спрятала записку в комод.

«Слова, застрявшие в исполосованном горле: Ты меня не помнишь, Полли?»

И что это значит?

Может ли дом появиться сам по себе? Без шума, без рабочих и чертежей, без единого свидетеля? Скажешь, нет? Скажешь, дома иногда строятся годами? Скажешь, это хлопотное и затратное дело? И ты совершенно прав, дорогой друг.

И всё же, эта история про дом, который появился в одном живописном краю из ниоткуда

Волна тревожных слухов и догадок сразу же прокатилась по местной деревне. И даже самые отчаянные смельчаки не решались приближаться к дому, только наблюдали украдкой. На первый взгляд ничего необычного там не происходило: днём было тихо, иногда из трубы шёл дым, иногда вкусно пахло изысканными кушаньями, словно дом так приглашал в гости любопытных наблюдателей. А ночами в окнах горел тёплый свет. Странным было одно: хозяина дома никто не видел.

В один промозглый осенний день страшный ливень застал врасплох беспечного охотника в лесу. До деревни путь был неблизким, а "дом из ниоткуда" манил теплом горящего очага. Уставший путник забыл про все опасения и постучался.

Ему открыл хозяин, безликий и совершенно непримечательный человек. Охотнику позволили радушно отогреться у камина, напоили горячим чаем, а когда совсем стемнело, предложили и ночлег.

«В лесу полно диких зверей, возвращаться в темноте и правда опасно», – решил охотник и принял приглашение хозяина.

Только он не знал, что в доме ночь темнее, чем снаружи. До самого утра несчастный мучился от нескончаемых кошмаров. А чуть рассвело – умчался прочь без оглядки.

Добравшись до деревни, он рассказал, что в "доме из ниоткуда" ему снились давно умершие родственники и оживали его самые страшные кошмары. И так он перепугался, что умер в этот же день. А местные жители навсегда уяснили: приближаться к тому дому нельзя.

Прошло время. Однажды через ту деревушку проезжала семья из Парижа. Глава того семейства хоть и был человеком благородных кровей, да хороших манер не имел. Он как-то обидел местного Пожирателя грехов, поди уже разберись чем, а тот взял, да и послал со злости его в "дом из ниоткуда". Мол, нечего такому статусному человеку жить в паршивом постоялом дворе, поезжайте-ка в роскошный пансион в лесу.

Что было дальше? Поговаривают, та семья пропала и больше её никто не видел. А дом сожгли местные жители. Поговаривают, да только это брехня.

На самом деле тот господин стал новым хозяином того места. А дом стоит и по сей день. И пока у дома есть хозяин – ничего плохого не произойдёт.

Только вот…

А впрочем, это уже другая сказка. Я расскажу её в следующий раз.

Обязательно расскажу, Лексон.

Прошло два года. Первый августовский вечер Лексон встречал на террасе с чашкой уже остывшего какао и охапкой цветных карандашей. Конец дня был ласковым и тёплым. Небо переливалось всеми оттенками розового и нежно ложилось на зелёный горизонт леса. Месяц обещал быть солнечным и сухим. В прошлом году с августом повезло меньше. Он наслал сильнейшие грозы. А ветер всё пытался сорвать кровлю крыши и унести с собой. Та без боя, конечно, не сдавалась: стучала, барабанила и держалась за дом как могла. Правда, такой шум мешал порой спать, но на утро приятно было осознавать, что дом отстоял свою крышу и ветер снова ушёл ни с чем.

В этом году август пах яблоками и мёдом. Это было немного странно, ведь ни яблонь, ни пасеки поблизости не было. Диана согласилась с Лексоном, когда тот предположил, что просто у всех есть свой собственный запах. Вот от Надда, например, раньше всегда пахло кедром, а от Дианы корицей. Май пахнет ландышами и обновившейся листвой, июнь тёплыми лужами, что так любят босые ноги, июль – зноем и земляникой. А август пахнет – мёдом, яблоками и доброй грустью…

– Чем занимаешься? – спросила Диана, украдкой выглядывая из-за двери.

– Всё ещё допиваю какао, – пожал плечами он.

– Я испекла кексы. С апельсиновой цедрой и шоколадной крошкой.

– Я думал, будут банановые. Ты купила так много бананов.

С утра Диана ездила в город за покупками. В конце прошлого лета она загорелась идеей обзавестись автомобилем. Лексону такая идея пришлась по душе. А вот Надд отнёсся к этому скептически. Он уговорил отложить это дело до весны, рассчитывая, что к этому времени она передумает. Но, как только наступил апрель, женщина с новой порцией энтузиазма направилась в ближайший автосалон. Её не было три дня. А вернулась она на подержанном элегантном кабриолете. Надд и Лексон не сумели сдержать смех и язвительные комментарии по поводу яркого лимонного окраса автомобиля. Но Диана объяснила с присущим ей спокойствием и манерами, что автомобиль раньше принадлежал какой-то кинозвезде и был выкрашен в этот цвет по особому заказу, так что нужно не смеяться, а гордиться такой находкой. Лексону, чтобы не обижать Диану, даже пришлось объяснять, что в жёлтом цвете нет ничего смешного, дело было в резком контрасте между строгим чёрным силуэтом женщины и яркой машиной.

Кабриолет оказался не слишком практичным решением, но в город за покупками несколько раз в месяц ездить было можно. Сегодня её не было дольше обычного. Четыре часа, двадцать семь минут и десять секунд – Лексон засекал. Он всегда боялся, что она однажды не вернётся, но никогда не говорил об этом, даже виду не подавал.

– Я сделаю торт. Завтра выпеку коржи и пропитаю сиропом. А начинка будет банановая. И шоколад добавлю и взбитые сливки… Обещаю, тебе сразу станет веселее.