Кобра и наложница - Бонни Вэнэк

И тут его пронзила одна странная мысль. Почему Бадра выбрала такую книгу, которая была специально поставлена на полку так, что до нее было нельзя дотянуться рукой? Если бы она не уронила на пол эту книгу, которую она почему-то спрятала под юбкой, он бы никогда не пошел на поводу своего страстного желания обладать любимой женщиной так грубо…

Он поспешно вернулся в библиотеку, приставил к книжным полкам лестницу и стал рыться в книгах. И быстро нашел ответ — из-за одного томика выпало ожерелье принцессы Мерет.

Кеннет смотрел на украденную драгоценность. Бадра спрятала ее сюда. Почему? Значит, она взяла ее у Рашида? Сотни вопросов, возникших у него в голове, перемешивались с чувством благодарности за возвращение вещи.

Его пальцы любовно поглаживали золото и полудрагоценные камни. Но это сокровище мертво. Он жаждал обладать настоящим, живым сокровищем. Бадрой. Она нанесла ему обиду, оскорбила его, как будто он был ее раб.

Кеннет вспомнил об утреннем телефонном звонке своего кузена. Виктор заказал им билеты. Саид уже отправился на пароходе в Египет. В Египте Кеннет снова встретится с Бадрой. Это решено.

Каир. Разноголосица звуков оглушала его, пестрые картинки восточной жизни сменяли одна другую, сирокко доносило смесь различных запахов. Кеннет расположился в высоком кресле с плетеной спинкой на просторной веранде Шеферд-отеля. Увенчанные куполами минареты возвышались над городом стройными силуэтами, муэдзины призывали правоверных на вечернюю молитву. Человек в длинной рубашке наподобие тобы и в мешкообразных шароварах двигался по направлению к мечети. Перед Кеннетом стояла чашка с голубыми прожилками, в которой дымился горячий зеленый чай.

Кеннет посмотрел вниз на улицу. Заклинатель змей доставал из корзины извивающуюся змею. Уличные артисты с ученой обезьянкой показывали фокусы, вызывая восторг и удивление очарованной английской детворы. Потом появлялись их шокированные родители и с сердитыми назиданиями уводили своих детей.

Кеннет провел пальцем по краю чашки. Это был тот самый Египет. И в то же время другой. Никогда раньше он не смотрел на Египет глазами английского аристократа. Здесь сошлись два мира. Египетский мир кланялся и по восточному обычаю приветствовал жестоких англичан, с безразличным видом проходящих мимо. Хитрые, темные глаза искали удобного случая, темнокожие руки бедных детей вытягивались с бесконечными просьбами бакшиша. Бледнолицые англичане неодобрительно покачивали головами и высокомерно отворачивались.

«Привет, Британия! Аллах— у— акбар!»

Кеннет не чувствовал себя свободно ни в одном их этих миров. Он посмотрел на чаинки на дне чашки и внезапно почувствовал острое желание выпить густого крепкого горького арабского кофе из маленькой пиалы с большим куском финиковой лепешки с миндалем и золотистым медом. Его рот наполнился слюной.

Он выпил еще немного чаю и глубоко вздохнул. Когда-то вместе с Назимом он останавливался в этом отеле. Они тогда приехали в Каир, чтобы продать одному богатому покупателю арабских лошадей. Хепри смотрел на все широко раскрытыми от восхищения глазами. Заклинатель змей и хозяин обезьянки восхищали и очаровывали его. Теперь же он заметил их пропыленную одежду, глубокие морщины, следы забот и лишений, избороздившие их темные от солнца лица, худые фигуры.

Грязные аборигены — так их называли англичане.

Британский империализм. Колонизаторы. Надменность, высокомерие правящего класса, презрительные эпитеты: «…грязные, ленивые и упрямые египтяне», — слетающие с брезгливо поджатых губ.

Назим в ответ называл англичан «белобрюхими рыбами». Когда он говорил это, в его голосе звучала насмешка, губы презрительно кривились.

Да, предрассудки существовали в обоих мирах. Но что касается Назима-Рамзеса, то он в конце концов выбрал себе в жены дочь английского графа и жил счастливо. Они очень любили друг друга. Могли ли Египет и Англия примириться друг с другом так, как Рамзес с Кэтрин? Могла ли голубая кровь аристократа, которая текла в жилах Кеннета, когда-нибудь свободно перемешаться с горячей кровью обитателей черных шатров?

И снова у него возникло ощущение содранной колеи. Беззащитности и одиночества. Он не принадлежал ни к одному из этих миров.

— Осторожнее с чемоданами!

Его внимание привлекла сурового вида англичанка в накрахмаленном белом платье с пышными рукавами, за которой следовали три молодые девушки, тоже в белом, и мрачного вида мужчина. Два тощих грузчика, пыхтя, тащили вверх по лестнице на веранду ручные тележки с чемоданами семейства. С интересом наблюдая за этой сценой, Кеннет откинулся на спинку стула. И англичане еще смеют называть египтян ленивыми?!

Почтенная леди остановилась на минуту и стала обозревать веранду, как капитан фрегата изучает береговую линию. Ее взгляд остановился на Кеннете. Она всплеснула руками и воскликнула:

— О, милорд! И вы здесь?

Женщина приблизилась к нему, ветер раздувал ее юбки. Ее дочери и измученный муж последовали за ней. Усталые грузчики с видимым удовольствием уселись на чемоданы. Она остановилась перед ним и присела в таком глубоком реверансе, что заскрипел ее корсет. Шепотом она велела своим девочкам сделать то же самое. Поднимаясь, дама широко улыбнулась, показав желтые зубы.

Улыбка Хамсинов была белозубой, они всегда жевали листья мяты для придания своему дыханию свежести и чистили зубы миррисом.

— Леди Стенсон-Хайнс, — представилась она. — Мой муж, сэр Уолтер Стенсон-Хайнс. А это мои дочери — Айрис, Роза и Гиацинта.

Кеннет не поднялся, просто удостоил женщину и ее английский цветник вежливым кивком. Леди Стенсон-Хайнс затараторила:

— Как замечательно видеть вас здесь, в Египте! На днях я говорила Уолтеру, что не могу дождаться приезда в этот отель, чтобы пообщаться здесь с цивилизованными людьми. Эти аборигены… — Она сморщила свой нос-луковку. — Отвратительно, как они живут. Жадные, нечестные, трусливые. Хитрые, ленивые варвары. С ними постоянно нужно быть настороже.

Сэр Уолтер многозначительно кашлянул, ему было не по себе.

— Фелисия, дорогая, я думаю, герцог был воспитан…

Кеннет тонко улыбнулся:

— Не смею задерживать вас, леди Стенсон-Хайнс. Я уверен, что вы и ваша семья больше всего хотите поскорее устроиться в отеле с помощью этих ленивых варваров, — сухо сказал он.

Она энергично кивнула ему, его сарказм пролетел над ее головой, как голубиный пух.

— Возможно, позже мы увидимся в гостиной отеля. За мной, девочки.

Почтенная дама и ее цветник потащились внутрь отеля.

Ее муж, теребя свои нафабренные усы, бросил на Кеннета извиняющийся взгляд и удалился.

Пустой желудок Кеннета давал о себе знать. Он подозвал официанта и заказал медовое печенье. Заказ принесли, и он разочарованно вздохнул: на вкус это слоеное угощение оказалось совершенно посредственным. Оно и наполовину не было таким вкусным, как лепешки Хамсинов.