Пани Зофья. Вы всё перепутали - Яцек Галиньский

class="p1">– В чем дело? – спросил он Широкого.

– Забей, – махнул тот в ответ. – Говорить не о чем. Ты все принес?

– Ага.

– Все принес? – заинтересовалась я. – Вы хотите что-то приготовить?

Оба повернулись ко мне.

– Я бы с удовольствием что-нибудь съела, – добавила я. – С большим удовольствием и не буду привередничать.

– Вообще-то… – подхватил брат. – Я бы тоже что-нибудь съел.

– Я хуею, – раздраженно бросил Широкий.

Он схватил нас обоих за плечи и прижал к забору.

– Нас вроде работа ждет?! – иронично спросил он, скривив лицо.

– На голодный желудок? – ответил брат.

– Я тоже не хочу идти на работу голодной, – добавила я. – Не знаю, можно ли так.

Широкий покраснел от злости.

– Неподалеку есть прекрасный киоск с кебабами, – продолжал брат. – Я туда и обратно. Вы даже не заметите.

Широкий подбоченясь прошелся несколько метров туда и обратно, глядя то на тротуар, то на небо. Я посмотрела на его брата. Невысокий, грузный мужчина в расцвете сил.

– Ты всегда помогаешь брату? – спросила его я.

– Почему вы спрашиваете?

– Я видела вас на Усыписковой. – Я обманом хотела вынудить его рассказать все, что он знал об этом инциденте.

– Невозможно. – Он подозрительно посмотрел на меня. – Никогда меня там не было.

– С братом на работе.

– Меня там не было. Тогда меня подменял отец.

– Как мило с его стороны.

– Они хотели помириться, но, видимо, что-то произошло, и они снова стали враждовать.

Широкий вернулся. Посмотрел на нас и тяжело вздохнул.

– С кем я работаю? – спросил, по всей видимости, самого себя.

– То есть согласен, – констатировал брат.

– Возьми мне один, – пробурчал Широкий и протянул ему купюру в двадцать злотых.

– Мне тоже, пожалуйста, – добавила я, звеня монетами на дне потертого кошелька.

– Не, мне все-таки два. – Широкий дал брату еще денег. – И один ей.

– Окей, – ответил Бухольц. Взял деньги у Широкого и сделал вид, что не заметил моих.

– Подождите! Минуточку! – возмутилась я. – Я тоже хочу два!

– Блин, да ты столько не съешь! – запротестовал Широкий.

– Как это не съем? Очень даже съем. Не поверишь, сколько я могу съесть. Три тарелки супа! Можете себе представить! Все с гущей! Мне от переедания даже плохо стало! Суп был такой густой, что его можно было есть ножом и вилкой, а я еще и с хлебом вприкуску!

– Иди уже. – Широкий пихнул брата. – Быстрей давай, а то должник смоется.

– Удивлен, да? – Я продолжала негодовать. – Все бездомные говорили, что таких обжор никогда раньше не видели. Представляешь?

Брат Широкого побежал, а мы сели на выступающую часть забора. Нам нужно было отдохнуть. Особенно Широкому, потому что он тяжело вздохнул.

– У тебя есть какая-нибудь мечта? – спросила я.

Он посмотрел на меня. Должно быть, вымотался, потому что был не в силах даже отреагировать.

– А у меня есть, – ответила я сама на вопрос. – Хочешь узнать, какая? Я все равно тебе скажу, потому что с тобой нормально не поговоришь. Мне хочется большую магазинную тележку, настолько тяжелую, чтобы я едва могла ее сдвинуть. А сдвинув, не могла бы удержать. На поворотах задевала бы ею все полки. Такой она была бы тяжелой. Это потому, что она была бы полна всякой всячины. На дне непременно несколько бутылочек с водой. Это чтобы ходить по городу с такой бутылочкой, демонстрируя, что я могу позволить себе тратить деньги на вещи, которые можно получить бесплатно. Рядом с водой лежало бы всякое нужное, но не заслуживающее внимания окружающих: молоко, мука, подсолнечное масло, туалетная бумага и все остальное, что каждому необходимо, но не вызывает удивления у других покупателей. Сверху я бы с особой тщательностью выложила рядами печенье, сдобу, батончики и шоколадки. С орехами, конечно. Их было бы столько, что время от времени какая-нибудь соскальзывала и падала на пол, а я откладывала бы ее на случайную полку, приговаривая, что битую есть не буду. Я бы осмотрела прикассовые стеллажи со всякой мелочью, фыркнула и посетовала на низкое качество продуктов, но прихватила бы несколько упаковок леденцов и жвачек, потому что так положено. Наконец, я бы заплатила, но не тем, что осталось от пенсии, а по карточке! И даже прекрасно зная, сколько у меня на карте денег, я бы сказала кассиру, что не знаю, потому что меня не интересует баланс моего счета. На виду у всей очереди я бы приложила эту яркую разноцветную карту к терминалу, а затем набрала бы ПИН-код, прикрывая кнопки ладонью, чтобы никто не увидел, что мой ПИН – это 1234, поскольку никакой другой я бы не запомнила. Мечта моя заканчивается на парковке гипермаркета: я стою с этой большой тележкой и думаю, как мне засунуть эту кучу покупок в свою. Мог бы ты в этой мечте отвезти меня домой? Я бы вернула тебе деньги за бензин.

Я взглянула на Широкого. Он спал, опираясь запрокинутой головой о стену.

– Эй! – толкнула я его. – БУ!!!

Он вздрогнул и открыл покрасневшие глаза.

– Что ты творишь? Я не сплю, – пробормотал он. И посмотрел на часы: – Где этот идиот?

– Ты туда вообще идешь? – спросила я. – Или как дураки будем стену подпирать?

Он окинул меня долгим взглядом.

Встал.

– Хорошо, пошли.

Он наклонился и сцепил ладони, оперев их на колени.

– Залезай, – сказал он мне.

– Не поняла.

– Подсажу тебя.

– Ты имеешь в виду, что я должна перелезть через этот забор?

– Да.

– На другую сторону?

– Залезай, подсажу тебя, – повторил он.

– Черт возьми! – крикнула я нервно. – Куда делся твой брат? Нам лучше подождать. Как дураки…

– Залезай, – настаивал Широкий. – Времени нет. Я все устрою.

Да, я знала, что на работе иногда необходимо проявить себя, но ни в коем случае не хотела идти на такие жертвы. Мой предел – несколько сантиметров над землей.

– Ой, мамочки! – вскрикнула я, когда Широкий ухватил меня за бока.

Я почувствовала, как ноги мои оторвались от земли, и я воспарила над ней, такая же легкая, как в день выплаты пенсии.

– Что здесь происходит? – спросил пожилой прохожий, глядя на Широкого.

– А вам какое дело? – спросила я сверху.

– Ничего, извините. Я подумал… – Любопытствующий замялся.

– Ну и что же вы подумали? Смелей, расскажите, – возмущенно сказала я. – Что пожилую женщину не пристало на руках носить?

– Мое почтение. Желаю хорошего дня. – Он поклонился и ушел.

– Хорошего, хорошего, – повторил Широкий. – Слушай, ты, иди-ка сюда! – окликнул он его через пару секунд.

– Я? – удивленно уточнил тот.

– Да, ты, – нетерпеливо подтвердил Широкий, который, несмотря на свою огромную, почти звериную силу, казалось, немного подустал держать меня на вытянутых руках. – Я подсажу ее наверх, а ты придержишь, чтобы она не упала.

Со своей стороны,