Мар. Меч императора - Александра Лисина

– «Брат…»

Я осекся, когда Ворчун, на миг прервавшись, снова взвыл, и к нему с готовностью присоединились два раненых, но ничуть не испугавшихся драхтов пса. А затем в моей душе шевельнулось что-то знакомое. До разума донеслась бесконечно далекая, но вполне отчетливая мысль. После чего я на секунду замер, неверяще обшаривая мысленным зовом оба берега Истрицы. А получив оттуда еще один… на этот раз – не только мысленный, но и реальный ответ, спохватился, лихорадочно заметался взглядом по сторонам и, плюнув на все, принялся торопливо раздеваться.

– Аш, ты чего?! – совершенно искренне опешил Надир, когда я остервенело содрал с себя перепачканную в слизи кольчугу и принялся стягивать сапоги. – Умом тронулся?!

– Зови их, Ворчун, – прошептал я, торопливо избавляясь от всего лишнего. – Дай ориентир… может быть, у нас еще есть шанс их спасти…

– Кого?!

Я нетерпеливо отмахнулся от ашеяра и, избавившись от обуви, коротко огляделся.

– Малек! Кинь мне веревку!

– К-какую? – испуганно икнул откуда-то сбоку паренек.

– Самую длинную, что есть!

– Лови!

Я благодарно кивнул, цапнув на излете брошенный пацаном тугой моток. Затем подхватил снятые ранее ножны, снова закинул их за спину. Бросил быстрый взгляд на босые стопы. Подумал. Шевельнул голыми пальцами. После чего закатал штаны до колен. И, размотав веревку, сделал с одного конца большую петлю.

– Держи, – велел опешившему Надиру, кинув петлю ему в руки. – Выпустишь – убью.

– Аш…

И тут, наконец, с западного берега, с той стороны, откуда уже на все парах к крепости спешил дозорный отряд, раздался вполне различимый топот копыт. А следом за ним прозвучал и разноголосый, слаженный, на удивление мощный волчий вой.

– Стая услышала своего северного брата, они уже рядом, – ухмыльнулся я в лицо ошарашенному ашеяру. – Так что молись своим богам, Надир: авось, мы еще поживем.

С этими словами я скинул второй конец веревки вниз, вскочил на ближайший зубец и, развернувшись к берегу спиной, под испуганный вздох спрыгнул вниз. Прямо на спины нервно переминающимся, вынужденно болтающимся под стеной драхтам, которые еще не знали, что реальная угроза намного ближе, чем им казалось всего пару секунд назад.

Альпинизм – не самое мое любимое увлечение, но у мастера Зена было чему поучиться. В том числе и таким вот безумным фокусам. Благодаря загодя надетым кожаным перчаткам руки я себе, соскользнув вниз, все-таки не ободрал. А вот приземление получилось довольно жестким. Был бы я в обувке, точно бы не удержался, соскользнув с гладкой, облитой соплями, слюнями и кровью хитиновой пластины. А так – ничего. Только коленки заныли от удара. Да в ноги хлынул поток невкусной энергии, которую я беззастенчиво высосал из пошатнувшейся твари до того, как она сообразила, зачем я снял сапоги.

Не мешкая ни мгновения, я перепрыгнул с медленно оседающего драхта на спину соседнему, по пути нагло опустошив и его. Почувствовал на себе сразу несколько раздраженных взглядов. Увидел заволновавшееся море покрытых хитином спин, обращенных в мою сторону голов и распахивающихся в ожидании добычи пастей. Но лишь ухмыльнулся. Вытянул энергию из третьей подряд твари. Выхватил из ножен мечи. И, вогнав себя в боевой транс… а точнее, в самую глубокую его часть, которой пользовался крайне редко… с места взял запредельную даже для моего организма скорость. После чего, уподобившись гигантскому кузнечику, помчался к мосту, перепрыгивая с одного драхта на другого.

Обычно мастер-тень в таком режиме мог работать очень недолго: секунды… максимум полминуты, после чего организм истощался, и мастер из прекрасного воина превращался в кусок изможденного мяса, который можно было брать голыми руками. Будучи дарру и имея приличные резервы, я в таком режиме мог существовать чуть больше минуты. С внешней подпиткой побольше, но тоже не бесконечно, потому что даже зеленая ниточка требовала предварительного усвоения магии, а делать это со скоростью молнии не мог даже мой могучий организм.

Однако высасывая чужие жизненные силы, я переставал зависеть от магии и снимал с себя всяческие ограничения. Такую энергию дарру мог использовать сразу, мгновенно, так что я всего лишь превратил драхтов в резервные источники питания: вытягивая силу из одного, тут же использовал ее для прыжка. Затем приземлялся, опустошал другую тварь. И мог так прыгать хоть до бесконечности, пока рядом оставались те, кого я мог без зазрения совести выдаивать досуха.

Уже не думая, как это смотрится со стороны, я промчался среди целого моря тварей к мосту, постаравшись по пути дотянуться до как можно большего количества кошмариков. Кого-то попросту выпил, кого-то зацепил мечом, кого-то напоследок пнул, оставив после себя целую просеку из мертвых тел. После чего такими же громадными прыжками понесся прямо по опорам. Выскочил на противоположный берег и с ходу врубился в собравшуюся там, уже начавшую волноваться стаю. Всего за пару мгновений до того, как на берег вылетел мчащийся во весь опор конный отряд и так же, не сбавляя галопа, с ревом, с огнем и неистовым грохотом врубился в первые ряды тварей.

О том, сколько народу привел с собой из дозора Хэнг и сколько из них пало в первые мгновения схватки, я не знал и знать не хотел. Как и то, сколько магии потратили его люди, чтобы организовать охватившее тварей огненное кольцо. Надеялся только, что их будет достаточно, чтобы отвлечь на себя хотя бы часть драхтов и суметь удержаться до того времени, пока к месту схватки не подоспеют мои младшие братья.

Я уже чувствовал их. Слышал в голове их полные нетерпения голоса: облюбовавших эти территорию монстров они тоже не любили. Более того, когда-то земли по обеим берегам Истрицы принадлежали ашши безраздельно. И теперь волки горели желанием вернуть свои охотничьи угодья, которые были вынуждены покинуть, когда драхтов в окрестностях стало бродить чересчур много даже для них.

Не знаю уж, как и когда именно Ворчун сумел до них дотянуться, но я был рад, что ему это все-таки удалось. И испытал прилив благодарности, когда почувствовал окатившую мой разум волну тепла и поддержки, а вскоре заметил среди мечущихся среди тварей, стремительно разрезающих их, словно акулы – косяк селедки, волков.

На долгое-предолгое время кровавый круговорот накрыл меня с головой, и я отключил сознание, оставив лишь одну цель – выжить любой ценой. На несколько минут (а может, часов?) позволил себе превратиться в бездумную машину для убийства. В вечно голодного монстра, который хватал и опустошал все, что попадалось на его пути. В тот момент я был не в состоянии отличать друзей от врагов, меня не интересовали последствия, полученные в пылу боя раны, брызжущие во все стороны ошметки плоти, громкое ржание лошадей, человеческие крики, которые перекрывал бешеный рев пришедших нам на помощь волков и такой же оглушительный вой разрываемых на части драхтов…

Я просто наслаждался царящим вокруг безумием. С упоением вдыхал витающий в воздухе запах смерти. Пил его, словно дорвавшийся до вина алкоголик в завязке. И безостановочно убивал все, до чего только мог дотянуться.