Время для наград - Татьяна Алюшина

— Ночью?

— Ночью, днем никак нельзя. Может, кто из местных за ним присматривает.

— Ясно, — спокойно сказала Ната, — разведывательный, так сказать, рейд.

— Что-то в этом роде, но все гораздо проще, — успокаивал он.

— Боевой друг Миша, как я поняла, тоже принимает участие?

— Правильно поняла. Ничего сложного, сходим, посмотрим и вернемся.

Наталья молчала.

Она встала и пошла умываться.

Конечно, она расстроилась, бог его знает, что там может быть!

«Так, Ната, он специалист, но участвовал… да черт знает в чем он участвовал! Он все про это знает, ему виднее, как надо. Что ты паникуешь, ну не в стан же врага он собрался! Давай бери себя в руки!» — уговаривала она себя, пока умывалась.

Умывшись и поуговаривав себя еще немного, она вышла из ванной.

Антон сидел в кресле и ждал ее.

Он нервничал, не зная, как она отреагирует, и чувствуя, что от того, примет она ситуацию или не примет, зависит очень много. По сути, все! Все, что у них уже сложилось и что может еще сложиться.

Ната подошла и забралась к нему на колени, он прижал ее к себе.

— Я не могу обещать, что не буду волноваться. Думаю, ты прав, я бы сама, на твоем месте, полезла проверить, что там и как.

Антон поцеловал ее в висок.

— Моя мама всегда так отцу говорила: «Саша, не могу обещать не волноваться». — Он помолчал. — Они с отцом рано поженились, сразу, как он училище закончил, он военный был, в ВДВ служил, она с ним по всем гарнизонам моталась, а потом и я с ними. Когда надо было в школу идти, меня у бабушки в Москве оставили. Через несколько лет отца в штаб перевели, и они в Москву приехали. Мама была замечательная: веселая, быстрая, мудрая, на ней весь дом держался. У нас дача была в Ильинском с огромным участком и двухэтажным старым домом. Там всегда на лето вся семья собиралась: дядьки, тетки, двоюродные брат с сестрой и троюродные. Мама была стержнем всей дачной жизни. Они по вечерам садились на веранде и часами чай пили, шутили, в преферанс играли, рассказывали истории, а мы подслушивали. Когда отец вышел в отставку, они туда совсем жить переехали. Однажды они поехали в Москву, на день рождения тетки. На их машину наехал грузовик с пьяным водителем за рулем. Они сразу, оба погибли. Я на задании был, узнал только через две недели. А дачу я продал, она без мамы как умерла!

Ната взяла его ладошками за щеки, нежно поцеловала в уголки губ, заглянула ему в глаза и сказала:

— Зато никто из них друг друга не пережил. Это тоже счастье.

Антон притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы, изгоняя из себя воспоминания, так и не прошедшую боль потери, благодаря ее за понимание и утешение.

— Я поеду домой, к маме. С Диной встречусь. Вам ведь надо все обсудить, — предложила Наталья.

— Да, Дуб скоро приедет. Потом пойдем все вместе поужинаем. Ты знаешь здесь хороший ресторан, где вкусно кормят?

— Наверно, знаю.

Дома Нату засыпали вопросами, окружили преувеличенным вниманием, как будто год не видели. Димка, как обычно, оккупировал ее и все вздыхал: «Ната!» Ей пришлось его самой купать, кормить и, укладывая спать, петь колыбельную.

Дина зашла за ней, чтобы вместе идти в ресторан, узнав об их планах, Антонина Кузьминична тут же усадила их за стол.

— Нечего вам по ресторанам питаться, загубите желудок. Поешьте дома, а там по салатику легкому возьмете, десерт, деньги сэкономите и здоровее будете! — И добавила, как бы между прочим: — Да и мужчин пора дома кормить, а не в ресторанах!

Сопротивляться было бесполезно, они с аппетитом поели и «выкатились» из дома, как сытые колобки, и решили идти пешком: поговорить и «утрясти» мамин ужин.

— Как вы вчера вечер провели? — спросила Ната.

— После вашего побега? — уточнила подруга.

— Ну любят люди по набережной бегать вместо зарядки, что ж теперь? — смеялась Ната.

Дина с Михаилом просто улыбнулись, глядя вслед Антону, Наталью уводящему, и не стали обсуждать факт побега друзей. Когда Дина под ненавязчивый разговор ни о чем доела свой ужин и они допили вино, она сказала:

— Я бы с удовольствием с вами прогулялась, Миша, природа и погода располагают, но я даже не знаю, как со стула встать и домой добраться. День сегодня трудный выдался на работе, сил не осталось, да еще вина выпила, расслабилась. Так что извините, прогулка отменяется.

— Может, отменять не будем, а перенесем на завтра? — спросил Миша. — А домой мы вас сейчас доставим.

— Хорошо. Давайте завтра. У меня как раз выходной.

Миша помог ей встать, галантно поддержав под локоток, недалеко от кафе поймал такси и поехал вместе с Диной, проводил до дверей квартиры, спросил номер телефона, поцеловал ручку и ушел.

— Я даже расстроилась. Представляешь? Все корректно, никаких намеков, мол, вы мне нравитесь, прогуляемся завтра, и все! — пожаловалась Дина.

— Это же хорошо, Динка! Ты же терпеть не можешь, когда сразу «в атаку» мужики лезут!

— Это я с другими терпеть не могу! А с ним я бы точно сразу «в атаку»!

— Так! — Наталья даже растерялась. — Дина, ты что? Любовь с первого взгляда?

— Да не знаю я! — с отчаянием призналась Дина. — Наверное! Мне с ним спокойно, хорошо рядом. В жизни никогда такого не было. Вот сейчас знаю, что его увижу, и нервничаю, как девчонка!

— Диночка! Он хороший, замечательный, но вы оба такие… — Ната подбирала определение, — сильные, битые, что ли, у вас может быть только что-то очень настоящее либо вообще не быть! Характеры такие, да и досталось вам обоим в этой жизни!

— Все это так, правильно, но я сейчас думаю, что бросила бы все, к чертовой матери, и пошла за ним, если б он позвал. Вот так-то, подруга! И мне от этого страшно и мысли дурацкие, как у школьницы: понравилась я ему или нет и что он обо мне думает!

А Мишка испугался!

Первый раз в своей жизни он так испугался самого себя, своих чувств, ощущений, мыслей и… желаний!

Как только он увидел Дину, там, возле машины, когда она подошла к Наталье, он понял: «Все! Я попал!» — и перепугался!

Он смотрел на нее: на ее руки, лицо, подмечал, как она двигается, слушал, как она говорит, смеется, и погружался во все это, будто тонул.

Сорокатрехлетний мужик, которого жизнь била так, словно Дамаск изготавливала, сейчас благополучный, здоровый, богатый, пропал в один миг, а вылез тот беспризорный мальчишка, который дрался, как волчонок, в детском доме за кусок хлеба, за свое «я», за свою жизнь!

Не может этот оборванец подходить такой женщине!

И от этого ему хотелось, как в детстве, сделать наперекор презрительной, брезгливой жалости сытых, благополучных людей к ним, детдомовцам, — схватить ее и утащить и не отпускать, доказывая, что тоже чего-то стоишь! И это пугало его безумно! Он видел, как напряглась Наталья, сразу решив про себя, что она-то точно понимает, что он не подходит ее подруге, разозлившись по старой сиротской привычке и на нее, как говорится, до кучи. Он даже встал и отошел, чтобы хоть немного расслабиться.