Осыпь меня золотом - Марина Серова

На одном из поворотов нас обогнала бабуринская «БМВ». Сам Алексей Федорович вышел из машины, недвусмысленно намекая, что хочет поговорить. «Мерседес» Куропаткина тоже притормозил, и Николай Иванович, высунувшись в окошко, всем своим видом показывал, что внимательно слушает, что же собирается сказать Бабурин. А тот, однако, был явно не в приподнятом настроении – видимо, успел что-то переосмыслить по дороге.

– Чего хотел? – не выдержав, спросил Куропаткин.

– Перетереть надо бы тему… – проговорил Бабурин, исподлобья глядя на нас хмурым взглядом.

– Давай перетирай, – охотно согласился Куропаткин, – кто тебе мешает?

Бабурин немного растерянно посмотрел на него, покосился на Ильичева, сидевшего с видом проглотившего аршин, и снова уперся взглядом в Куропаткина. Николай Иванович спокойно глядел на него.

– А вы типа не при делах, так? – язвительно сказал Бабурин.

– А мы и в натуре не при делах, – спокойно отреагировал Куропаткин. – Ты пальбу устроил.

Кулаки Бабурина сжались, а щека дернулась.

– Мы вообще-то компаньоны! – привел он убедительный, по его мнению, аргумент.

– Ты бы лучше об этом помнил, когда всех подставлял! – визгливо прокричал Куропаткин. – Из-за тебя чуть вся стрелка боком не вышла! Хорошо еще, что все так закончилось!

– Если закончилось, – уныло вставил Ильичев.

– Я все-таки надеюсь, что они вняли моим словам, – сказала я. – Вряд ли последует продолжение, мы вроде обо всем договорились.

– Спасибо скажи! – чуть ли не с ненавистью сказал Куропаткин Бабурину.

Тот покосился на него, потом на меня и на Ильичева. Одобрения своих действий он не увидел ни в чьих глазах.

– Спасибо, – процедил Бабурин, понимая, что рассчитывать сейчас на доброе отношение компаньонов не приходится, и вразвалочку пошел к своей «БМВ», моментально сорвавшись с места и демонстративно направив автомобиль в противоположную от нас сторону.

– Поговорить и впрямь не мешало бы, – обратилась я к Куропаткину. – Кое-что обсудить бы хотелось.

– Не сейчас, – покачал головой Куропаткин, посмотрев на часы. – Лучше к вечеру или вообще до завтра оставить. Пусть все поуляжется малек.

– Хорошо, – посмотрев на Ильичева и увидев его усталый кивок, сказала я, и Куропаткин тотчас ж свернул налево. Мы же поехали своей дорогой.

По пути мы с Ильичевым хранили молчание. Он явно находился под впечатлением убийства, чуть было не совершенного на его глазах. Наверняка Владимиру Николаевичу раньше не приходилось присутствовать при подобных сценах, мне же было не привыкать и не к такому. Но, понимая состояние своего клиента, я не докучала ему разговорами. Владимир Николаевич сам нарушил молчание.

– С Алексеем нужно расставаться, – произнес он, откинувшись назад на сиденье и глядя перед собой. На его высоком, с небольшими залысинами, лбу пролегла глубокая складка.

– А вы можете это организовать? – поинтересовалась я. – Такие люди обычно не уходят миром.

– Это меня и тревожит, – ответил Ильичев. – И думаю, что мне удастся вынудить его отказаться от своей доли. Пусть продаст Куропаткину, концерн от этого ничего не потеряет.

– Возможно, вы и правы, – согласилась я. – Только пока не спешите, время покажет. Постарайтесь пока переключиться на что-то другое, – посоветовала я. – Вы, кстати, совершенно забросили свой бизнес, кажется. И не забывайте: у вас лично пока ничего не случилось!

«И вот это как раз выглядит подозрительно», – снова возникла в моей голове мысль, которая не давала мне покоя последние часы.

Мне хотелось поделиться своими соображениями с Куропаткиным. При всех своих особенностях Николай Иванович далеко не глуп, к тому же членов концерна и внутренние взаимоотношения между ними он должен знать хорошо. Но Куропаткин недвусмысленно дал понять, что хочет подождать. Что ж, придется набраться терпения и подождать до завтра. А пока сосредоточиться на своем клиенте. Несмотря на то что лично ему еще ничего не угрожало, я уже успела очень здорово повариться в заваренной кем-то вокруг него и его концерна каше.

* * *

Ильичев проигнорировал мое пожелание переключиться и найти успокоение в работе. Когда мы приехали к нему домой, он заявил, что совершенно вымотан и ни на какие трудовые подвиги сегодня не способен, равно как и на другие. И намерен провести весь остаток дня дома, тупо лежа на диване и отдыхая. Я, собственно, не имела никаких возражений против этого – мне, как телохранителю, которым я являлась в первую очередь, было даже спокойнее, когда клиент находился под моим крылышком в родных пенатах. Единственный вопрос, которым я озадачила моего клиента, касался пресловутого вопроса обеда.

– Ах да! – хлопнул себя по лбу Владимир Николаевич. – Я совсем забыл позвонить домработнице. Но если вы подождете…

– Не стоит! – оборвала я его. – Все равно, я так понимаю, она не осчастливит нас ничем, кроме пареной репы. Или даже не пареной?

Ильичев неуверенно пожал плечами и воззрился на меня. Понимая, что так от него помощи не дождешься, я беспечно махнула рукой:

– Ну, мне-то это не особо нужно. Я же говорила, что могу долго обходиться без пищи. Просто вас стало жалко.

– Мы, собственно, могли бы пройтись до магазина, – проговорил Владимир Николаевич. – Или, может быть, вы сходите?

– Нет уж. После того что случилось пару часов назад, я не считаю лучшей идеей оставлять вас в гордом одиночестве.

– Вы думаете, они могут приехать сюда? – нахмурился Ильичев.

– Ничуть не исключаю такого варианта, – кивнула я. – Так что лучше вам держаться возле меня. Лучше быть голодным, но здоровым!

Во как! Я на ходу вывела новую формулу жизненного баланса и гармонии. Ильичев же, хотя в душе, возможно, и разделял справедливость этого высказывания, все-таки голодным оставаться не хотел.

– Тут поблизости есть кафе, – торопливо проговорил он. – Мы могли бы отправиться пообедать туда.

– Стоит ли? – с сомнением сдвинула я брови. – Все-таки из соображений безопасности лучше не отлучаться – про себя я надеялась, что Ильичев уже заглотнул закинутую мной приманку.

– Но вы же будете со мной! – настойчиво произнес Владимир Николаевич.

– Ладно, – сделав вид, что Ильичев уговорил меня, согласилась я. – Двигаем в ваше кафе. Как оно хоть называется-то?

– По-моему, «Элегия», – сказал Ильичев, уже обувая ботинки.

– Звучит романтично, – одобрила я. – А чем кормят-то хоть? Не тертой морковкой?

– Я, признаться, не знаю, – как-то виновато развел он руками. – Не доводилось, знаете ли, посещать…

– Ну ясное дело, ваш любимый барсучий жир наверняка отсутствует в их меню, – усмехнулась я.

Ильичев ничего не ответил, и мы вышли на улицу. Я покинула пределы двора первой, сделав знак Владимиру Николаевичу оставаться на месте. Внимательно осмотревшись, не нашла ничего подозрительного и кивнула Ильичеву, чтобы тот следовал за мной.