Биврёст - Ирина Итиль

горячо размахивая руками.

- Каге, веди себя вежливо с гостьей, - кротко улыбнулась Ран.

- Я попробую, - буркнул он, поставив полупустую чашку на стол.

Так только Ран вышла, Локи схватила Кагерасу за грудки, вжала в мягкую спинку кресла, угрожающе нависла, для верности чувствительно ударяя правым локтем в горло.

- Где Рем и Мори? Где они работают? – зашипела она.

- Я не знаю, о чем ты говоришь, - невозмутимо просипел Гиафа, совсем не пытаясь вырваться. Скорее с интересом наблюдал за развитием ситуации.

- Шутки кончились, Каге. Мне важно знать, где они. Я... сделаю все, что ты скажешь. Я, - Локи сглотнула, выдавливая из горла слова, которые не хотели покидать гортань, - если хочешь, уйду из Биврёста.

Каге недоверчиво прищурился. Совсем недавно она зубами вырывала право быть в академии, а теперь так просто отказывается от него. После событий в доме Ангейя ее лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Она в отчаянии кусала губы, ожидая ответа и, казалось, вот-вот расплачется.

- Пожалуйста, - прошептала она едва слышно, стискивая у его горла футболку. – Мою маму убили. И папу. Я должна узнать, за что.

Она опустила голову. Каге окаменел. Его лицо стало словно восковым.

- Ничего не знаю.

Ее рука разжалась, и сама она обмякла. Потерянная, жалкая, совершенно не похожая на ту Локи, которую он привык видеть: шумную, болтливую и очень честную, бесстрашную до глупости. Она сломалась, она пришла умолять о помощи. Отец был бы доволен, что наследница Ангейи унижается перед ним, перед Гиафой. Не это ли та победа? Не это ли делает его Гиафой? «Все еще корчишь из себя наследника своего отца? Выполняешь любую его прихоть? Ты не заслужишь прощение для своей мамочки. Отец попользуется твоей щенячьей преданностью и бросит тебя». Слова сестры заставили содрогнуться его всем телом. Он должен защитить мать. Должен, потому что кроме него у нее нет никого.

- Ты можешь воспользоваться правом скальдической дуэли.

Локи показалось, что она ослышалась. Моргнув, уставилась на Гиафу, который за эти минуты, похожие на часы, будто изменился. Он выглядел уставшим и измученным физически, но лед в его глазах треснул. Она отступила, вцепившись в рукоять катара.

- Идем, - Каге поднялся.

Они вышли в сад. Шум фонтанной воды приглушал звуки, а живая изгородь отлично скрывала от любопытных окон дома. Статуя печального бога какой-то темной, дохеймской эпохи, обвитая плющом и виноградными лозами, проводила их вглубь зеленого лабиринта слепыми каменными глазами.

Они встали напротив друг друга, серьезные и строгие. Локи особо скальдическими способностями не блистала, но на этот раз решила постараться. Глядя Каге в глаза, мысленно сформулировала несколько вопросов, потасовала внутренние рифмы и слова с нужным количеством слогов. Села на колени, вынула и положила перед собой оружие. Ветер, пахнущий цветами и пылью, качнул изгородь, потрепал одежду и умчался. Солнце согревало макушку и шею, трава щекотала и колола голые лодыжки. Совсем рядом вспорхнула птица, громко чирикнув и качнув кусты мощью маленького тельца.

- Трудно сыскать

Во всем народе

Мужа, кому бы

Можно верить,

Ибо предаст

Предатель подлый

Братню персть

За перстень малый.

Каге кивнул, сел на колени, положил перед собой катану в ножнах, слушая продолжение.

- И вотще хощу я

Честь изведать мщенья.

Прошло наверное несколько минут, прежде чем Гиафа заговорил, повинуясь древнему кодексу. Варден не мог уклониться от скальдически сформулированного вопроса или просьбы, не мог отказаться от вызова, иначе он сам и дом его лишался чести. Кагерасу схитрил: верность дому Гиафа не позволяла раскрывать секреты отца, и только скальдическая дуэль, более древняя, чем Хеймдалль, позволяла снять ограничение.

- Связанный верностью дому я не скажу всего, но скажу только правду. В городе их нет и нет давно. Они ищут что-то в Лофте, что-то важное.

- В Лофте? – взвизгнула Локи. – Почему в Лофте?

- Не знаю, - он сверкнул глазами. – Я не слышал разговора целиком. Вскоре случится нечто ужасное. Отец хочет это остановить, и ему нужно то, что в Лофте.

Он замолчал. Локи стиснула кулаки.

- Я должна попасть в Лофт. – она вскочила, попрыгала, разгоняя кровь по затекшим ногам, кое-как засунула катары за пояс.

- Постой, - Каге схватил ее за рукав. – Я поеду с тобой.

- Что? Зачем?

- Просто… встретимся на вокзале вечером. В семь же отходит поезд, да? В шесть. Я буду там в шесть.

- Нет, - отрезала Локи. – Сначала объясни.

Он глубоко вздохнул, покрываясь красными пятнами от злости.

- Рейвен. Я хочу встретиться с сестрой, ясно?

- Ясно, - мягко отозвалась Ангейя. – Пойдем в дом, пока Ран-ас не вернулась.

Тишина гостиной нарушалась лишь тиканьем часов да шорохом шторы, которую тревожил сквозняк. Старательно пряча глаза, они держали остывшие кружки и в напряжении не  услышали, как зашла Ран. Она деликатно кашлянула, заставив обоих дернуться.

- Я не помешала? – обеспокоенно спросила она, ставя на столик перед диваном поднос с кексами. При этом на ее лице было совершенно гиафовское выражение: какое-то потаенное глумление. - Вы не поссорились?

- Н-нет, с-сс с чего ты в-взяла? – забормотал Кагерасу.

- Не скучали без меня?

- Мы с ним просто болтали, ничего такого, - пришла на помощь Локи, запихивая в рот половину кекса. – Да, Каге? Он по мне очень скучал, как оказывается.

Ран спрятала улыбку за изящной ладонью, а Кагерасу устало откусил кекс и выплюнул обратно тарелку.

- Не любит изюм, - шепнула Ран, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

- И стричься не любит, - поддакнула Локи. Каге сдался. Если уж и Ран против него, то он окончательно проиграл. Быть Гиафой – это не быть, как его отец. Гиафа – это его мать.

Снова повисла, как плохо натянутая веревка, тишина, которую разрезало лишь назойливое тиканье часов. Это тиканье заставило Локи очнуться и взглянуть наверх. Двадцать минут третьего.

- Хель побери, не успеваю!

- Вам нужно обратно в академию? – спросила Ран.

- Да. – Локи заметалась по комнате.

- Я подвезу. Успеем, не бойся. – улыбнулась Гиафа-ас. – Дай пять минут.

- Мне жаль твоих родителей, - сказал Каге, когда Ран ушла. Локи взглянула на него из-под ресниц. Он сидел прямо и был серьезен. Ни тени насмешки. Казалось, что он хочет сказать что-то еще, но не может подобрать слов.

- Спасибо.

- Спасибо… за тот раз, -