Любовница двух мужей - Мария Жукова-Гладкова

Я кивнула. Мы с ним отправились вниз, Люся с Алевтиной Ильиничной с большой неохотой последовали за нами. В квартире сверху было гораздо интереснее.

Я открыла свою дверь – и мы сразу же услышали мяуканье и жалобное поскуливание. Они доносились сверху.

Степан Григорьевич ошарашенно осмотрел стены, оклеенные клеенкой, потом поднял голову вверх и уставился на потолок.

– Вы чего с потолком делали? – спросил он у меня.

– Я – ничего. Я только что переехала. Все, что вы видите, осталось от предыдущих жильцов. И я надеюсь здесь долго не задержаться, поэтому никаких ремонтов делать не буду. Вон стремянка.

Я кивнула в угол.

Степан Григорьевич отнес стремянку в другой угол, где в его квартире оказалась дыра, поднялся на самый верх, постучал по потолку. Ответом ему был лай. Мяуканье прекратилось.

– Алевтина, у тебя очки какие? – спросил Степан Григорьевич. – А то я свои забыл.

– Сейчас принесу.

– И инструмент тащи. Весь, какой есть.

– Вы что тут собираетесь делать? – спросила я.

– Животных спасать! – закричала Люся. – Неужели, Варя, тебе животных не жалко?

– Мне жалко животных и я двумя руками за их спасение, но все-таки.

– У вас потолок не изначальный, – объявил Степан Григорьевич.

– И он ниже, чем у меня, – добавила вернувшаяся с очками и инструментом Алевтина Ильинична. – Невооруженным глазом видно. Значит, твои предшественники тут тоже копались…

Алевтина Ильинична осмотрела стены.

– А ты не хочешь, Варя…

– Нет, не хочу. Я не хочу жить в разгромленной комнате. Я не хочу тратиться на ремонт. Я не хочу, чтобы цена на эту комнату падала из-за того, что она разгромлена. И вообще, если тут клад и был, его нашли до меня.

– Значит, и эти типы тоже искали… – задумчиво произнесла Алевтина Ильинична. – А я думала, что ремонт делают… Вот паршивцы-то!

Степан Григорьевич тем временем каким-то образом отклеил очередную клеенку или не клеенку – в общем слой некоего материала, который был наклеен на потолок так, что снизу тот казался нормальным потолком. Лай и мяуканье стали громче. Я схватила с кровати плед и бросилась к стремянке.

– Люся! Возьми плед с другой стороны, а то еще свалятся с такой высоты.

Люся подбежала ко мне и приготовилась ловить очень породистых, но очень любопытных зверей. Алевтина Ильинична во все глаза наблюдала за происходящим.

Нашим взорам открылся настоящий потолок или, правильнее будет сказать, остатки потолка, потому что из моей комнаты кто-то явно разбирал перекрытия, потом доски вернули на место или прибили новые, но не очень аккуратно. Степан Григорьевич понял, что звери застряли между остатками моего потолка и полом квартиры его сына. В том доме, где я жила раньше, между квартирами не могла бы спрятаться и мышь… А тут перекрытие в целом составляло сантиметров семьдесят.

Вскоре Степан Григорьевич вытащил за лапы собаку и бережно передал с рук на руки мне. Йоркширский терьер прижался ко мне своим маленьким тельцем и задрожал. Сосед тем временем извлек лысого кота и передал Люсе, после чего принялся заделывать мой потолок. Отдать должное, сделал все аккуратно.

Потом мы всей толпой опять отправились в квартиру этажом выше, там Степан Григорьевич заделал дыру со своей стороны. Соседи ее не заметили, так как она находилась в углу комнаты и под ковром, а звери ковер подняли или просто под него подлезли и провалились.

Степан Григорьевич угостил нас буржуйскими напитками (на кухне, где рогожки под плебейские зады подкладывать не требовалось), но я опять отказалась. Завтра рано вставать, садиться за руль… А время было уже позднее. В общем, я распрощалась с дамами и Степаном Григорьевичем, которые, как я поняла, решили провести вечер вместе. А мне требовалось еще позвонить родственникам и Игорю и сообщить новости.

Но я не успела. Стоя на своей площадке, еще не открыв дверь, я поняла, что Лиза на площадке этажом ниже, наоборот, дверь закрывает. Она уронила ключи – и я узнала ее голос. Она произнесла фразу, которую приличной девушке произносить не следовало бы. Потом она пошла пешком вниз по лестнице.

Я быстро заскочила в свою квартиру, схватила сумку, накинула куртку, сунула ноги в кроссовки и припустила за Лизой. Мне было интересно, куда она отправляется на ночь глядя. Ну не в больницу же к «любимому»? Или как раз «любимый» дал ей какое-то задание?

В общем, мне было интересно. И я не сомневалась, что Игорю тоже будет интересно знать, чем занимается его законная супруга. Или не интересно, а нужно…

Максим

Дверь квартиры на последнем этаже открыла слегка пьяненькая, разбитная бабенка неопределенного возраста с высветленными и выжженными химией волосами. Прищурилась, внимательно оглядела Максима.

– Ты к кому такой красавчик пожаловал?

Максим сказал, что ему требуются старые жильцы дома, которые жили тут двадцать пять лет назад. Во время начала расследования Максиму было как раз двадцать пять.

– Зачем? – спросила бабенка, так и стоя в дверном проеме.

– Я хочу узнать о своей семье. Вы здесь жили двадцать пять лет назад?

– А мне можно дать больше? – кокетливо спросила бабенка.

Максим считал, что ей сорок с хвостиком. То есть она была уже в сознательном возрасте, когда он родился. Но жила ли она здесь?

Из-за спины бабенки появилась еще одна крашеная блондинка, но эта была с сильно испитым лицом и потекшей тушью.

– Чего ему надо? – спросила она то ли у подруги, то ли у родственницы.

– Старых жильцов.

– Это к Никитичне, – сказала вторая. – И к Петровичу, если трезв. Ты раньше где жил? – посмотрела она на Максима.

– Я жил в этом доме только в младенчестве. До года. Ничего не помню.

Максим назвал адрес квартиры. Бабенки переглянулись. Потом синхронно уставились на Максима.

– Твою мать Аней звали? А дедушка с бабушкой ученые?

Максим кивнул.

– Слышь, мужик, накрой поляну. Винца хорошего купи, конфет шоколадных. Мы расскажем все, что знаем. И Петровича с Никитичной позовем. Хочешь?

– Хочу, – ответил Максим и отправился в магазин.

Я вылетела из подъезда и увидела, как Лиза садится в машину. Меня она не заметила, поглощенная своими мыслями. Я быстренько добежала до собственного автомобиля, прыгнула за руль и поехала за Лизой.

Девушка ехала медленно, строго соблюдая все правила дорожного движения. По сторонам не смотрела, только строго вперед. У нее явно и в мыслях не было, что за ней кто-то следит.