Чертежи волшебства - Илья Шумей

— Невероятно! — Шимаэл буквально уткнулся носом в стекло. — Я не раз слышал об этом, но никак не думал, что мне доведется побывать здесь самому!

— Должно быть, Сиарна сама направила сюда твои стопы. Это доброе предзнаменование!

— Мне бы хоть одним глазком взглянуть!

— Пожалуйста! — продавец порылся под прилавком и достал кусок белой ткани. Он бережно обернул ею один из ножей и подал Шимаэлу.

Движение его рук на какое-то неуловимое мгновение затормозилось, и Шимаэл понял, что здесь опять требуется его реплика. Вспомнив жест, сделанный его провожатым перед входом в эту комнату, он вскинул перед собой правую ладонь, повернув ее ребром, и медленно провел ей сверху вниз.

— Хвала Сиарне! — прошептал он, и увесистый белый сверток лег в его руки.

— Вот! Совсем другое дело! — удовлетворенно отметил Чак, когда Шимаэл откинул ткань, — осталось только выяснить, как они их делают.

Этот нож оказался существенно крупней, нежели тот, что нашелся в столе у Зиолы. Такой отлично бы подошел охотнику или рыболову… готовому выложить за него весьма немалую сумму. Вблизи нож производил даже более сильное впечатление, чем при взгляде через стекло витрины. Казалось, что он сделан из единого монолитного куска неизвестного материала — настолько идеально были подогнаны друг к другу все его части. Ни единой щелочки, ни единой царапинки на лезвии, ни единой трещинки на рукояти — это был даже не нож, а, скорее, гимн совершенству. И витрина была полна таких гимнов!

— Он восхитителен! — благоговейно выдохнул Шимаэл. — Какая потрясающая чистота линий!

— О, да! — согласился продавец. — Краснодеревщику, правда, благословения пока не дали, но его работа все равно достойна самых высших оценок. Ведь только идеально исполненные вещи заслуживают милости нашей Госпожи.

— Это лезвие действительно несет на себе благодать Сиарны?

— Именно! Могу показать, если хочешь.

— Да-да! Если можно, конечно.

Продавец аккуратно, чтобы случайно не испачкать лезвие грязными пальцами, забрал у Шимаэла нож. Запустив руку в карман фартука, он извлек на свет связку ключей. Он выбрал ключ побольше и уверенным отработанным движением срезал с него блестящую металлическую стружку.

Шимаэл изобразил испуганную судорогу от такого жестокого обращения с инструментом, но довольный собой здоровяк поспешил его успокоить.

— Не волнуйся ты так, все в порядке! Вот, сам убедись, — он поднес лезвие к самому его носу, — никаких следов!

Хотя Шимаэл и так знал, что именно он увидит, ему не составило большого труда выказать свое удивленное восхищение. Он и вправду был впечатлен.

— Невероятно! Как такое возможно?!

— Хвала Сиарне! — продавец вернул нож на витрину. — Он никогда не затупится, никогда не заржавеет. Им будут пользоваться твои внуки и правнуки, а он будет все также остр и безупречен.

— И все остальные инструменты здесь… — Шимаэл обвел комнату рукой.

— Да. Одного набора таких вот резцов хватит столяру на всю жизнь, только рукоятки иногда менять потребуется.

— И их у вас покупают? Даже за такие безумные деньги?!

— Дорогой мой, — снисходительно улыбнулся здоровяк, — ты недооцениваешь значимость Хорошего Инструмента! Его будут передавать по наследству, он обрастет собственными историями и легендами, станет членом семьи. Ради такого никаких денег не жалко.

— Но обычный-то нож мог бы стоить и поменьше, — сварливо проворчал Шимаэл.

— Будь моя воля, я бы с радостью раздавал их задаром, но Священный Договор стоит больших денег, — продавец, извиняясь, развел могучими руками, — с каждого такого изделия приходится платить большую подать, мы и так почти ничего себе не оставляем.

— Кажется, я начинаю понимать, откуда берутся деньги в церковной кассе, — пробормотал Чак.

— Зачем же вы тогда этим занимаетесь, если никакой выгоды не получаете? — продолжил любопытствовать Шимаэл.

— Не все измеряется деньгами. Заслужить милость Сиарны — огромная честь, и тот, кто ее удостоился, должен каждодневным трудом подтверждать свое право на нее. Кроме того, собранные деньги помогают Служителям Госпожи нашей делать мир лучше. На наши налоги, например, была проложена прямая дорога от Келчега через горы на север, к заливу Улон-Герг. Своими силами мы с этой задачей никогда бы не справились.

— Я понимаю, — Шимаэл покачал головой, — извини, если чем обидел.

— Ха! Я бы скорее обиделся, если бы ты даже не попытался поторговаться! — могучая ладонь хлопнула пилота по плечу с такой силой, что тот даже поперхнулся. — Ну как, берешь?

— Я бы охотно, но такой суммы у меня с собой нет. Разве мог я предполагать, что забреду к вам?

— Жаль, — здоровяк разочаровано вздохнул, — но теперь ты знаешь сюда дорогу! Возвращайся, будем рады видеть тебя снова. Тем более, если будешь с деньгами.

Шимаэл вернулся в торговый зал и повернулся к продавцу, будто что-то вспомнив.

— Я боюсь показаться чересчур назойливым, но, если такое возможно, я хотел бы хоть одним глазком взглянуть на то, как создаются подобные шедевры, — он умоляюще улыбнулся. — Мне интересны все случаи, когда люди получают Благословение Сиарны. Это так… волнительно! Или это ваш секрет?

— Что ты! Милость нашей Госпожи не может быть секретом. Но лучше спросить у Даргана, нашего мастера. На производстве всем командует он. Идем, я провожу тебя.

Они вышли из магазина и направились к одному из корпусов, из которого доносились лязг и дребезг истязаемого металла. Здесь Шимаэла буквально окатило густым запахом раскаленного железа вперемешку с угольной гарью. Его спутник велел подождать у входа, а сам отправился искать мастера.

— Шим! Шим! — ожил вдруг наушник, — босс срочно требует меня к себе. У него очередное идееизвержение, так что я временно буду недоступен.

— Понял, — ответил Шимаэл. В таком грохоте его все равно никто бы не услышал.

— Я поставил сигнал на запись, потом просмотрю. А ты постарайся разнюхать все, что только можно, да и то, что нельзя, тоже.

— Постараюсь.

— Ну, бывай, а я побежал.

— Я буду по тебе скучать!

— Клоун!

Шимаэл умолк, поскольку в этот момент из заполняющего помещение чада показались два человека. Рядом с уже знакомым рослым продавцом шагал сгорбленный старик, который в сравнении со здоровяком казался маленьким и тщедушным. Однако, когда он приблизился, стало очевидно, что первое впечатление оказалось обманчивым.

Дарган, несомненно, был очень стар, и его спина сгибалась под непосильным бременем прожитых лет, но в нем еще чувствовалась та недюжинная сила, что наполняла его когда-то. Достаточно было бросить один-единственный взгляд на его покрытые мозолями ладони. Мощные руки мастера и сейчас вполне могли разогнуть подкову. А глубоко посаженные глаза, пристально рассмативавшие Шимаэла из-под кустистых седых бровей, словно впитали в себя жар кузнечного горна и буквально прожигали собеседника насквозь.