Ловцы трепанга - Эмилио Сальгари

День прошел без новых атак пиратов, не оставлявших все же опушку леса, откуда изредка долетали стрелы: дикари хотели показать свою решимость довести осаду до конца.

К вечеру несчастные осажденные жестоко страдали от голода и еще сильнее от жажды. После утреннего завтрака, и такого тощего, у них не было и маковой росинки во рту, а воды они не пили с прошлого вечера.

Никто из них, однако, не жаловался, даже Ханс, самый молодой, стоически переносил и голод и жажду, хотя в горле у него пересохло, а язык распух.

К концу дня свежий вечерний ветерок принес осажденным некоторое облегчение, но далеко не успокоил их страданий. Теперь всем было ясно, что долго они такого поста не выдержат.

— Нужно же наконец на что-нибудь решиться, — заговорил капитан. — Бедный Ханс совсем ослабел.

— Я не жалуюсь, дядя, — отозвался Ханс, стараясь говорить бодрым голосом. — Если вы все будете держаться, то и я не отстану от вас.

— Нет, мой мальчик, ты еще молод и не можешь быть так вынослив, как мы. Я решился, я иду искать воду или плоды, которые могли бы утолить жажду.

— Они убьют тебя, дядя…

— Я сумею сойти по лестнице так, что они меня не увидят.

— Капитан, я пойду с вами, — вызвался Лю-Ханг.

— А я? Обо мне вы забыли, что ли? Пустите меня сойти на землю, капитан. Мне шестьдесят лет: если они и убьют меня, то я уже довольно пожил на свете, — решительно сказал Ван-Горн.

— Нет, старина. Ты останешься здесь, чтобы защитить молодых. В шестьдесят лет ты не можешь быть подвижен и ловок, как раньше, а спуск на землю не такая простая штука.

— Мускулы мои еще достаточно крепки. Я спущусь так же легко, как какой-нибудь юнга. Я — один; а если они убьют вас, кто довезет ваших племянников до дому?

— А ты? Разве ты не моряк и не сумеешь совершить плавание и более далекое, чем до острова Тимор. Да и нечего об этом говорить: пираты еще не убили меня и, надеюсь, не убьют.

— Капитан, пустите меня одного. — взмолился Лю-Ханг. — Я бегаю, как лань; они никогда меня не нагонят.

— Нет, милый… O!

Ван-Сталь быстро повернулся лицом к лесу, где засели пираты.

— Что ты увидел? — вскричали Ханс и Корнелиус, хватаясь за ружья.

— Блестящую точку, как будто какой-то огонек пронесся над нами во тьме.

— Откуда он взялся?

— Он вылетел из-за деревьев.

— Неужто пираты решили теперь поджечь хижину?

— Этого я и боюсь. Подождите: я вижу в лесу огонек.

— А я, — прервал его Корнелиус, — я вижу, как пираты пробираются к хижине; они бегут по поляне, прячась по кустам.

— Готовьтесь к нападению! Если им удастся поджечь бамбуковые столбы, дом запылает, как спичечная коробка. Ты их видишь еще, Корнелиус?

— Да, теперь я вижу и огни в лесу их два, и они движутся. Ах!..

Вырвавшееся откуда-то из-за деревьев маленькое пламя пронеслось в воздухе, оставляя за собой хвост искр, и ударилось о наружную часть площадки.

Корнелиус, подвергаясь опасности упасть вниз или быть сраженным ядовитой стрелой, ринулся на галерею, чтобы извлечь из дерева эту огненную стрелу до того, как от нее успеет вспыхнуть бамбук.

— Самая обыкновенная стрела — сказал капитан, рассматривая вытащенную из столба и принесенную Корнелиусом стрелу, — но с клочком зажженного хлопка на конце.

— А! Негодяи! — бесновался Ван-Горн. — И ни один из них не хочет показаться.

Вторая огненная стрела пронеслась в темноте; она застряла в стене, угрожая поджечь циновки, сплетенные из камыша и листьев. Ханс поспешно выдернул ее и затушил.

— Если вы хотите остаться в живых, — вскричал капитан, — и не хотите быть заживо изжаренными, отбросьте пиратов в лес, иначе вся наша хижина через десять минут будет пылать, как свеча.

По команде капитана раздалось сразу пять выстрелов из всех пяти ружей. Огонь был направлен на кусты, откуда, очевидно, посылались огненные стрелы.

Начался обстрел поляны. Выстрелы следовали за выстрелами: пули свистели, падали в кусты, в высокие травы, пронизывая их и буравили землю, но ни одна даже не задела кого-нибудь из пиратов: так хорошо они попрятались в зарослях.

Пираты, не отойдя ни на шаг, слали одну огненную стрелу за другой. Осажденным было теперь понятно, что папуасы готовы на самые тяжелые жертвы, лишь бы покончить с этой кучкой так яростно сопротивляющихся врагов.

Ханс и Лю-Ханг без устали бегали по галерее, но они едва успевали выхватывать горящие стрелы и тушить распространявшийся от них огонь. Трое остальных продолжали обстрел поляны.

За десять минут циновки на стенах и бамбуковые столбы уже дважды загорались ярким пламенем, и дважды юноши успевали затушить огонь.

Борьба не могла продолжаться долго. Ван-Горн. Корнелиус и капитан осыпали пиратов градом пуль, но огненные стрелы все яростнее сыпались с поляны на хижину. Они летели со всех сторон поляны на галерею, вонзались в циновки стен и в листья на крыше.

— Дядя! — вскричал наконец Ханс. — Крыша горит! Мы ничего не можем сделать!..

— Проклятие!..

— Мы погибнем в огне! — простонал Корнелиус. — Бежим! Бежим!..

Воздушная хижина,вся в огненных стрелах, пылала уже в нескольких местах, каждую минуту грозя рухнуть и увлечь за собой в своем падении всех пятерых несчастных осажденных. Крыша, выложенная толстым слоем тяжелых листьев арека и тонким бамбуком, загорелась сразу в двух местах. Горели местами и стены, и часть галереи.

Пламя, питаемое сухими листьями и деревом, разгоралось все ярче, заливая багрянцем всю поляну и опушку леса. Облака дыма поднимались над домом; ночной ветер разносил их во все стороны. От хижины отлетали клочья прожженных циновок. На землю, скача по этажам и распространяя огонь по всему дому, падали пылающие головешки.

Капитан и его спутники, не в силах затушить пожар, перебежали в еще необъятую огнем часть хижины.

Тут их увидели пираты; они выскочили из-за кустов и высоких трав, где до сих пор прятались, и, размахивая своими тяжелыми парангами, с криками торжества бросились к пылающей хижине.

Старый штурман, поминая всех чертей, выстрелил в первого пирата, который бежал впереди атакующих. Пират со стоном покатился по земле.

Осажденные сейчас же воспользовались замешательством среди противника, вызванным этим удачным выстрелом; не медля ни секунды, они спустили лестницы и один за другим сбежали на нижнюю площадку, пробиваясь сквозь облака дыма и пламя уже горевших столбов.

Пираты сперва бросились к телу своего товарища, но заметив маневр осажденных, снова двинулись к хижине.