Паиньки тоже бунтуют - Татьяна Тронина

Виола тоже вскочила и бросила на стол деньги:

– Это за меня.

Я тоже потянулась за своим кошельком:

– Да, и я, пожалуй, расплачусь. За чай и… и на чай вот еще десять процентов.

Так получилось, что мы все вместе – я, Виола и Кристина – направились к выходу.

– Лида, – позвал Артем. – Лида, погоди.

– Лида… – пробормотала Кристина с усмешкой. – Ну, конечно, Лида. Я так и знала. Имя победительницы.

– Лида, значит? Не я? – нервно произнесла Виола, на ходу перекидывая через шею концы своего длинного шарфа. – Вот скотина… Лида! А я, значит, никто…

Кристина и Виола вышли из кафе, а я пошла назад. Села за столик напротив Артема.

Странно, но теперь я видела этого человека совершенно другими глазами. Это был большой сильный мужчина, легко бледнеющий и легко краснеющий. С полными губами, которые он то и дело облизывал… Иногда он поглядывал по сторонам и так… оценивающе, что ли? Да он всегда смотрел на женщин, вернее, не смотрел, а вот так поглядывал – быстро, словно сканируя. При этом его ноздри могли вдруг раздуться, или же ресницы – дрогнуть, или он быстро проводил языком по губам. И правда, человек страстей. Почему только я раньше этого не замечала?

– Что ты собираешься делать, Лида? – спросил Артем.

– Ничего, – ответила я.

– Но… все кончено, да? Между нами…

– Да. Я не знаю, как это делается, но ты должен отменить регистрацию. Свадьбы не будет.

– Почему ты такая спокойная, я не пойму? – с раздражением спросил он.

– Нет, я не спокойна. Просто, зачем истерить? Это некрасиво, – пожала я плечами. – Но мне сейчас противно. Мне очень противно. Зачем я все это затеяла, к чему мне эта правда о тебе?

– Лида, я люблю тебя. Только тебя.

Я ничего не ответила, снова пожала плечами.

Подошла официантка:

– Будете еще что-то заказывать?

– Нет, спасибо, мы уже идем. – Я поднялась с места, направилась к выходу.

Артем нагнал меня на улице:

– Погоди… Мы же еще не договорили.

Я остановилась, глядя, как чуть в стороне кипит масленичное веселье: крутятся карусели, идет дым от жаровен, снуют люди возле празднично украшенных павильонов. Было довольно холодно, из ртов прохожих шел пар, когда они что-то произносили.

– О чем ты хотел поговорить?

– Я люблю тебя, – упрямо повторил мой, теперь уже бывший, жених.

– Ну и что… Я не согласна провести всю жизнь с человеком, который реагирует на каждую более-менее симпатичную встречную девушку.

– Я виноват…

– Ты ни в чем не виноват, ты просто такой, какой есть. Вот только я не согласна иметь дело с подобным мужчиной. Кристина согласна – вот за ней и беги. А я – нет.

– Мне эта Кристина…

– Ой, не надо. Я же видела ее. То, как ты на нее смотришь. Я помню, как ты говорил с ней у меня дома, про баню…

– Так ты слышала?!

– Я давно все слышу! На этом и прокололся! И ты, правда, виноват, – с яростью произнесла я. – Не одной Кристине, но и мне противно! Впрочем, как и Виоле.

– Но все мужчины изменяют…

– Ты предлагаешь мне терпеть измены? Ну уж нет, лучше тогда оставаться одной.

– Ты никогда не будешь счастлива…

– А я и так с тобой несчастлива, ты не заметил? – ехидно заметила я. – Ты, наверное, считаешь меня бревном в постели… Но это я только с тобой такая.

– Лида, я тебя не узнаю! – дрогнувшим голосом произнес Артем. – С кем ты еще… была в постели? С кем ты меня сравниваешь? С этим носатым?

– А это уже тебя не касается… – Я направилась в сторону метро.

– Лида, давай подвезу!

Я в ответ, не оборачиваясь, только отмахнулась.

Пока я ехала в вагоне метро, ни о чем не думала, в голове поселилась странная пустота. Потом, уже дома, я ожила немного и смогла проанализировать произошедшее.

Во-первых, Леша оказался прав. Что-то такое он смог считать с лица Артема, чтобы угадать в нем бабника? Как он сказал о моем женихе… «Лютый бабник»? Лютый… Ну да, так и есть, если за один день мне удалось раскрыть сразу две интрижки Артема…

Во-вторых, я теперь свободна. Как странно. Вчера еще – невеста, сегодня – одинокая девушка, не обремененная отношениями. И даже немного страшновато – жить мне теперь одной, без возможности опереться на чье-то плечо. «Я же маленькая. Я слабенькая. Я хочу на ручки. Меня и так жестоко обманули когда-то мачеха с ее свинтусом-сыном, а тут еще и это…» – полушутя, полусерьезно подумала я. И в этот момент услышала на кухне грохот.

Прибежав на кухню, я обнаружила Тугину, раздраженно рассматривающую потолок. С потолка причудливой бахромой свисали макароны. Посреди плиты стояла скороварка с сорванной крышкой.

Алевтина разглядывала потолок, не замечая, что газ продолжает гореть и от кастрюли потихоньку начинает идти дымок.

Я молча выключила огонь на плите.

– Интересно, вернут деньги или нет? – задумчиво пробормотала Алевтина, дергая свой «любимый» волос на подбородке. – А, плевать… Еще думать об этом.

Она полезла в шкафчик на стене и словно нечаянно смахнула стопку тарелок с моего стола. Моих тарелок! Отшвырнула ногой осколки и достала со своей полки банку с маринованными огурцами. Прижала ее к груди. Затем все с тем же брезгливо-задумчивым выражением лица и, будто не замечая меня, скрылась в своей комнате.

«Так, судя по всему, это война, – подумала я. – Утром она свалила вешалку с моей одеждой, сейчас вот эта демонстрация… Она мне мстит!»

Я принялась сгребать осколки посуды в совок. Потом переставила закоптелую, в потеках соуса, и с намертво приклеенными к стенкам макаронами кастрюлю в мойку. В надежде, что, возможно, Тугина сама ее вымоет утром. Но огляделась и сделала вывод – не вымоет. Все поверхности в кухне были заставлены немытой посудой.

Я заглянула в ванную, затем в туалет и молча ужаснулась: это что же, всю ночь мне эту грязь оттирать? «Но почему мне… да плевать!» – неожиданно разозлилась я.

Плакать и страдать мне совершенно расхотелось.

В сущности, чем я буду лучше Тугиной, если тоже стану мечтать о добром мужчине, который возьмет меня на ручки? Даст денег, позволит не работать, начнет жалеть, как будто я не взрослый дееспособный человек далеко не преклонного возраста, а маленькая неуклюжая девочка…

Коротко звякнул звонок над входной дверью.

Мимо промчалась Тугина, открывать.

– Ты пришел… Ну наконец-то. Это просто день несчастий какой-то! – простонала Алевтина в коридоре.

– Ты одна? – почти шепотом поинтересовался мужской голос. Павел, бывший муж Тугиной.