Аромат рябины - Ольга Лазорева

— Подожди, — сказал он, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Помог ей надеть куртку, потом достал бумажник из портфеля и достал оттуда купюру. Наташа вспыхнула до корней волос и, поколебавшись секунду, взяла.

— Мельче нет, — пробормотал Слава. — Но можешь не беспокоиться. Считай это компенсацией за моральный ущерб. И надеюсь, все это останется сугубо между нами и никогда не выплывет наружу?

Наташе невыносимо захотелось ударить его по лицу, но она сдержалась и зло процедила:

— Нет, завтра же дам объявления во все столичные газеты!

Она раскрыла сумку, сунула купюру за пакет с едой и вышла из квартиры.

На улице, глубоко вдохнув морозный воздух, постояла немного возле подъезда, подставив разгоряченное лицо под медленно падающий снег. Потом, испугавшись, что может столкнуться с Лерой, быстро покинула двор и направилась к метро. По пути зачем-то открыла сумочку и заглянула в нее. Купюра лежала на свертке с колбасой, сыром и хлебом, которые она взяла в библиотеке. Увидев, что это сто евро, Наташа начала плакать. Она не могла остановиться и, зайдя в ближайшую подворотню, прижалась лбом к ледяной каменной стене и разрыдалась.

— Украла со стола у девчонок, — бормотала она сквозь всхлипывания, — а потом меня еще и оттрахали за деньги. И кто я после этого? Шлюха и воровка!

Она стиснула зубы и глухо застонала, вновь вспоминая толстый обвисший живот Славы, его мокрые губы и нетерпеливые пальцы, шарящие по ее телу. Непреодолимая тошнота подкатила комком к горлу, и Наташу начало рвать. Когда приступ прошел, она тщательно вытерла лицо носовым платком и почувствовала, что начинает успокаиваться.

Низко надвинув капюшон на лицо, Наташа вышла из подворотни и побрела к метро. Она старалась сосредоточиться только на одном: какие купит в магазине продукты и как обрадуются ее сыновья сытной и вкусной еде.

Юле

«Ну вот! Опять эта идиотская тема! — с раздражением подумала Вика, захлопывая тетрадку и бросая ее в рюкзак. — Ничего другого училка придумать не может. Каждый год одно и то же. Будто в позапрошлом веке живем».

Вика сморщила хорошенький носик и стремительно вышла из класса. Она догнала в коридоре свою закадычную подружку Стасю и, увидев ее такое же недовольное лицо, презрительно проговорила:

— Нет, Стась, как тебе это понравится? Все-таки мы уже девятиклассницы! И снова: как я провел лето! Что будешь писать?

— Наверно, как я отдыхала в Италии со своим двоюродным братом и его девушкой. Кстати, классно было! А ты что?

— Понятия не имею!

Вика задумалась, потом звонко расхохоталась.

— Ты чего? — удивленно поинтересовалась Стася.

— Да так, вспомнила кое-что, — сквозь смех ответила Вика. — Не обращай внимания.

— И что вспомнила? — тоже начиная улыбаться, спросила она.

— Как мы с мамой в пансионате отдыхали.

— А-а, — немного разочарованно протянула Стася, тут же теряя интерес.

Когда Вика пришла домой, то решила сразу разделаться с сочинением. Каждый год она писала об одном и том же: как ездила к бабушке в деревню. Сев за стол, Вика аккуратно вывела название и начала по шаблону: «Этим летом я, как обычно, ездила в Березняки к своей любимой бабушке Нюсе…» Вика оторвалась от тетради и задумалась.

Она действительно почти пол-лета провела у бабули. Но в начале июля ей пришлось поехать с мамой в пансионат на две недели. Ангелина Васильевна работала главным бухгалтером на одном из крупных заводов. Она заранее выкупила две путевки в заводской пансионат для себя и своей младшей сестры Люды. Но та не смогла поехать, и Ангелина Васильевна решила, что поедет дочь. Когда она сообщила об этом, Вика сразу впала в уныние. Она и в деревню-то ездила с большой неохотой, хотя там были привычные летние подружки, также приезжающие из города на каникулы, и устраивающий ее распорядок дня, когда она могла валяться в постели до обеда, а потом гулять до полуночи. Баба Нюся не заставляла ее работать ни в доме, ни в огороде, считая, что ребенок и так насмерть замучен непосильной учебой. К тому же там была полная свобода от родителей и их неусыпного внимания.

Вика представила, что ей придется две недели вместо деревни провести с мамой в пансионате, и из уныния впала в бешенство. Матери в мае исполнилось сорок лет, и Вика считала, что это уже глубокая старость. К тому же мать казалась ей не в меру въедливой и занудливой. Вика проще и легче общалась с отцом, хотя он был на три года старше жены. Отец работал главным инженером на том же заводе, что и мать. Но свободного времени у него оставалось почему-то больше. Он успевал и сходить с Викой в кафе, и погулять в парке, и вместе посмотреть какой-нибудь новый фильм. Мать же всегда была чрезмерно озабоченной то авралами на работе, то нескончаемыми домашними делами, то возней с внуком Артемкой. Старший брат Вики недавно женился и уже обзавелся потомством. Они жили отдельно, но частенько подкидывали малыша бабушке. Та обожала внука и чересчур его баловала. Вика, глядя на все это, совсем отдалилась от матери. Она считала ее старой наседкой, полностью поглощенной интересами семьи и работой.

В день отъезда настроение у Вики было отвратительное. Она покидала в сумку первые попавшиеся вещи, натянула шорты, короткий топик, открывающий живот, и затянула длинные русые волосы в хвост. Сев на диван, она с легким презрением наблюдала, как мать мечется по квартире. Наконец, Ангелина Васильевна с трудом застегнула забитую до отказа сумку и тоже села на диван, окинув дочь придирчивым взглядом.

— А побрякушки свои не берешь, что ли? — спросила она. — Смотрю, даже любимую цепочку не надела.

— А на фига они мне там? — равнодушно спросила Вика и дернула плечом.

— Что за язык! Что за язык, — начала Ангелина Васильевна.

Но в этот момент, к облегчению Вики, во дворе загудела машина.

— А! — воскликнула Ангелина Васильевна, вскакивая. — Отец уже приехал! Живо, спускаемся вниз!

Она забегала по квартире.

— Господи, мама! — сказала Вика, не шелохнувшись. — Успокойся! Не на поезд же мы опаздываем.

— Действительно, чего это я? — недоуменно спросила Ангелина Васильевна.

Она схватила сумку и потащила ее волоком в коридор. Вика смотрела на мать, но по-прежнему не двигалась с места. Ей до того не хотелось ехать, что она чуть не расплакалась.

В этот момент в квартиру вошел отец.

— Геля! — возмущенно начал он, беря сумку из рук жены. — Зачем ты такие тяжести поднимаешь! Что, меня подождать не могла?

Когда они сели в машину, Вика, как всегда, устроилась на переднем сиденье. Отец внимательно глянул в ее расстроенное лицо, весело подмигнул и завел мотор.

Минут через сорок они въезжали в ворота пансионата. Ангелина Васильевна к этому времени полностью успокоилась, а Вика пребывала все в том же дурном настроении и даже не смотрела по сторонам, хотя была здесь впервые. Директор пансионата лично встречал их. Главный инженер и главный бухгалтер завода были важными людьми, и им было оказано должное внимание.