Лишний в его игре - Алена Игоревна Филипенко
Шрифт:
Интервал:
Не найдя слов для спора, я опять рычу. Выбегаю из дома и громко хлопаю дверью.
В горле — невозможный ком обиды. Да что с ней? Я и так живу на птичьих правах! Куда уж хуже! Но оказывается, хуже наступило сейчас. И теперь я с тоской осознаю, как же хорошо я раньше плохо жил.
* * *
В субботу после школы с Никитиным идем к Фиалкину. Дома у него бардак: в прихожей навалена обувь, ванная вся заставлена тазами и увешана трусами и колготками, кухня пестрит горшками с рассадой и банками с соленьями. Мне нравится. Так уютно!
Мама Фиалкина веселая, простая, радуется гостям, нисколько не стесняется пятен на халате. Голос у нее игривый, визгливый. Бодро плюхая на тарелки сосиски с пюрешкой — так, что часть пюрешки разлетается по столу, — она сообщает:
— Все, обед готов, садитесь жрам-с, пожалуйста! — И гордо ставит рядом банку помидоров и банку томатной пасты.
Стол без скатерти, и мне это тоже нравится. Нравится, что у тарелок отколотые края, а вилки с кривыми зубьями. Я ем сосиски и картошку. Кажется, вкуснее я ничего не пробовал!
Помидоры из банки достаем прямо руками. Фиалкин и сосиску ест руками — макает ее сначала в картошку, потом — в банку томатной пасты и кусает. Я следую его примеру. Вскоре на красной массе появляются желтые следы картошки. Если бы мама все это увидела, ее бы инфаркт хватил. Эта трапеза меня восхищает. По духу — очень мое. Как здорово — свобода, никаких правил поведения за столом!
Вечером мама занимается с Хмурем. Он обычно припирается по понедельникам, но в этот раз мама перенесла занятие. Я в своей комнате смотрю «Дарью» по MTV. Наконец слышу звон колокольчика: так мама зазывает на ужин. Значит, кончилось занятие.
Стол накрыт белой выглаженной скатертью и сервирован так, будто к нам вот-вот придет королевская семья. Букет свежих цветов, мельхиоровые приборы, фарфоровые тарелки, кораблики из льняных салфеток — все выглядит цельной композицией, места для каждой вещи высчитаны чуть ли не по линейке.
Справа от моей тарелки лежат три ножа — для горячего, закусок и сыра. Слева — три вилки: основная, закусочная и салатная. Как всегда, меня что-то сковывает. Голод исчезает, накатывает тошнота. Такие ужины для меня — сплошное мучение.
Сажусь на стул как в пыточное кресло. И вдруг замечаю: стол накрыт на троих. Хмурюсь:
— А кто третий?
Мама загадочно улыбается:
— Сегодня у нас будет гость.
— Кто?
— Сейчас узнаешь.
Я слышу тихий плеск из ванной комнаты. Хм. Этот гость уже дома? Почему я не заметил, как он вошел? И тут на пороге столовой появляется… Хмурь. Я пялюсь на него во все глаза. Он — гость? С какого перепугу? Мама приветливо улыбается:
— Яра, я решила позвать Даню на ужин. Ты же не будешь против компании?
Хмурь садится за стол. Берет льняную салфетку, изящно сворачивает пополам, кладет на колени сгибом к себе, расправляет складки. Мама следит за его движениями с восторгом. А я вот обычно этой салфеткой вытираю руки… Мама ругается, объясняет, что она для покрытия, а руки вытирают бумажными. Но я то пропускаю это мимо ушей, то специально вредничаю.
Мама торжественно объявляет:
— Курица по-провански!
Мы принимаемся за еду. Я механически жую эту курицу. В ней слишком много всяких вонючих трав, а соус вообще тошнотный. А еще мне периодически попадаются маслины, которые я ненавижу.
Мама критически смотрит на меня:
— Ярослав, убери, пожалуйста, локти со стола.
Я расставляю их еще шире. Мама продолжает на меня смотреть. Я демонстративно выковыриваю маслины из курицы руками и убираю их на край. Мама ничего не говорит, отводит взгляд. Какое-то время едим молча.
— Ярослав, а ты знал, что Даня собирается поступать в ГУЭФ? — наконец говорит мама с гордостью. — Это лучший выбор для тех, кто влюблен в математику!
— Еще надо поступить, — бурчу я с набитым ртом.
— Он поступит, обязательно. Я в него верю. Даня очень способный и много занимается.
— Если поступлю, то только благодаря вам, Катерина Николаевна, — подает голос Хмурь. — Вы гениальный педагог.
Я аж давлюсь курицей. Хмурь сейчас сам на себя не похож: улыбочка эта дурацкая, сладкий учтивый голосок, подхалимство лезет из всех щелей. Мама подвоха не чует, так и расцветает. А я смотрю в хитрые глаза Хмуря и напряженно думаю. В голове вот-вот сложится цельная картина, но в ней пока не хватает фрагментов.
— Даня, а когда ты понял, куда хочешь поступать? — спрашивает мама.
Странное ощущение, что она задала вопрос не для себя. Она-то знает ответ, эти двое уже наверняка обсудили свой ненаглядный вуз тысячу раз. Сейчас они разыгрывают спектакль. Для меня.
— В седьмом классе. Я понял, что мне лучше всего дается математика и что она мне нравится. Я стал изучать все вузы с математическим уклоном. У ГУЭФ понравились рейтинг, факультеты и предметы. И месторасположение удачное. В общем, все сошлось. Ярослав, а ты куда хочешь поступать?
Хмурь тоже не просто так спрашивает. Шестеренки в моем мозгу бешено вращаются. Что это за игра? Какой ход мне сделать? Пока не понимаю.
— Никуда, — пожимаю я плечами. — Еще не решил.
Повисает странная пауза. А потом мама вдруг выдает:
— Ярослав хотел поступать в мед. Как его папа.
— Это было давно. Сейчас я уже не собираюсь в мед, — обрываю я.
— Мы это еще обсудим. — Как всегда, мама хочет оставить за собой последнее слово, но я отрезаю:
— Здесь нечего обсуждать. Я не буду поступать в мед.
Мама едва скрывает злость. И тут я перевожу взгляд на Хмуря и все понимаю.
Вот говнюк! Он ведь стравливает нас! Для мамы вопрос моего будущего — больное место, и Хмурь сейчас сыплет ей соль на рану. Вот с чего этот дурацкий разговорчик: «Смотрите, я молодец, уже с седьмого класса знаю, чего хочу, и стремлюсь к этому. А ваш сын — раздолбай».
— А я никогда не думал поступать в медицинский… — говорит Хмурь.
Внешне кажется, что ему неловко из-за молний, летающих между мной и мамой, и он заговорил, чтобы пресечь наш спор. Но я уверен: он ликует. Он это все специально.
— Хотя химия мне всегда давалась. Вот недавно была контрольная. Перед ней
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!