Сумка, посох и удача! - Эрли Моури

правда, если мы останемся живы, то потом поиграем в связывание?

— Какая ты сволочь! — она пыталась брыкаться.

Памятуя, как она ловко орудует ногами, я побаивался их и прижимался к стене.

— Давай взаимно полезный обмен: с тебя страстный поцелуй в губы, с меня твои развязанные руки. Идет, — я с вожделением погладил ее бедро, и она уже не брыкалась.

— Черт с тобой, — согласилась писательница, и тут же собственное согласие омрачила неприятной вестью: — Но имей в виду, теперь я тебя ненавижу!

— Господин Блатомир, — снова донесся трагический голос архивариуса. — Пожалуйста, скорее освободите госпожу Элсирику.

— Господин Дереванш, заткнитесь, пожалуйста, — сердито отозвался я. — Не мешайте ее освобождать.

Я наклонился, ища своими губами ее губки. В темноте это оказалось сделать непросто, сначала я ткнулся носом в ее грудь, что оказалось по-своему приятно. И вот наконец приоткрытый ротик Рябининой припал к моим губам.

— Все! Развязывай! — чмокнув меня, распорядилась она.

— Мы договаривались на страстный и долгий поцелуй, — возразил я, снова ища ее губы. И когда я их нашел, а она ответила, даже играя языком, то мои пальчики скользнули выше по бедру прелестницы и нашли другие губы, скрытые трусиками и такие же мокрый.

— Мерзавец, — она дернулась, отталкивая меня плечом.

— Слушай, а у тебя там все очень мокренько. Возбуждают веревки. Угадал? — я едва держал смех.

— Развязывай, — захныкала она.

— Хорошо, обещаю, сейчас развяжу, — я спустился чуть ниже, обняв ее одной рукой, другой ощупывая сплетение веревок на ее запястьях.

В эту минуту я очень жалел, что помимо госпожи Элсирики в жутком и прекрасном склепе находится еще Дереванш. Я неторопливо нащупал узел, и столь же неторопливо принялся его ослаблять. При этом иногда подсвечивая зажигалкой, исследуя таинственные изгибы ее тела.

Едва руки Рябининой оказались на свободе, я получил в благодарность звонкую пощечину и несколько слов, которые воспитанные девушки не говорят. Вот так часто бывает: творящие добро, за добро и страдают. Иногда даже за это добро получают в морду.

Следом за неблагодарной Рябининой я освободил страдающего архивариуса. У того хоть хватило ума не кидаться на меня с кулаками.

— Господин Блатомир, там, на стенке что-то есть, — оживился кенесиец. — Вы когда своим волшебным огоньком сверкали, я что-то углядел. Возможно, там светильник.

Я щелкнул зажигалкой и начал спускаться по ступеням, куда меня направил архивариус. Действительно, через несколько шагов я заметил на стене ржавый выступ, служивший держателем факелов. Находка вдохновила меня, и я двинулся дальше, периодически включая зажигалку и оглядывая стену. За поворотом, не доходя до арки, я обнаружил факелы, торчащие из похожего держателя. Целых три старых, но вполне пригодных к использованию факела! Возможно их оставили каменщики, которые безуспешно пытались заделать проход в зал с гробницей.

Главное, теперь мы были со светом, могли осмотреться и подумать, как выбраться из нашего кошмарного положения. Один из факелов я установил в первый держатель и поджог, второй, зажженный, вручил Дереваншу — архивариус должен был исполнять роль передвижного светильника — а третий оставил в запасе. Сначала мы поднялись к выходу из склепа и постарались понять, возможно ли выбраться из подземелья без постороннего вмешательства.

Со свободой нас разделяли две створки железной двери, изрядно покореженные, с глубокими следами чьих-то когтей. Очевидно, кто-то пользовался этим выходом, и пользовался неоднократно, даже в те ночи, когда двери были надежно заперты. Этот «кто-то», похоже, носил имя Марг — виконт Марг. Внимательно рассмотрев борозды, оставленные в металле нестрижеными ноготками, я даже вообразить не мог, что же это за чудовище покоилось совсем не далеко от нас.

Между двумя покореженными половинками двери имелась щель. Увы, слишком узкая. В нее вряд ли пролез бы палец — но все-таки через нее я смог разглядеть, что запором служит какой-то стержень или гладкая круглая палка, всунутая в петли вместо сломанной задвижки.

— Господин Дереванш, отдайте, пожалуйста, факел Элсирике, — попросил я. — От вас сейчас потребуется грубая мужская сила.

— А теперь попробуйте с разбегу вышибить эту дверь. Давайте, разбег посильнее и со всей дури плечом, — я направил его и слегка подтолкнул.

Удар архивариуса в дверь дверью остался как бы незамеченным — она даже не скрипнула и не шевельнулась. После столкновения с дверью Дереванш, тяжко дыша, с трагизмом поглядывал на меня.

— Попробуйте еще, господин Дереванш! — настоял я и проинструктировал: — Делайте это старательнее! Резче! Представьте, что за вами гонится виконт Марг! Итак, разбег!..

Упоминание о Марге вселило в архивариуса гораздо больше энтузиазмом и ретивости. Он отошел на несколько шагов, затем жалобно закричал и бросился на дверь. Удар о железную створку отбросил его на пару шагов назад. Кенесиец со стоном повалился на пол.

— Хватит, Булатов, мучить нашего Дереванша! — возмутилась Элсирика. — Сам проявляй грубую мужскую силу, если у тебя она есть!

— Дорогая, я — мозг нашей команды, — возразил я. — Но силу я так же проявить способен.

Дождавшись, когда архивариус освободит место, я тоже атаковал створки. Имелась кое-какая надежда, что запор — тот круглый стержень — вылетит или, в конце концов, сломается, и мы обретем свободу. Несколько раз я разбегался и беспощадно врезался в двери, но пользы от моих потуг не случилось никакой. Ржавый металл лишь поскрипывал в насмешку надо мной. И Дереванш, молитвенно приговаривал:

— Тише, господин Блатомир! Пожалуйста, тише! Разбудите виконта Марга!

А потом я вспомнил реплику одного из копателей, когда его дружки искали, чем запереть двери: «Посохом давай!», и сообразил, что запорным стержнем как раз и служил мой волшебный посох. Если так, то дело наше было совсем плохо. Его вряд ли сломал бы даже упырь Марг, ведь мой волшебный инструмент мы с Пашкой Крикуновым выточили из дуба особого сорта и долго вымачивали в специальном растворе, каждую ночь произнося над ним по десятку редкостных заклятий. В общем, этот посох на излом был покрепче самой высококачественной стали — значит, заперты мы здесь вместе с дохлым виконтом навечно.

Своими соображениями я поделился с Рябининой и архивариусом. И все мы разом загрустили, сев на ступеньки и глядя на зловещий отблеск факела в проходе к гробнице.

Анька курила уже вторую сигарету. Я тоже. Если бы при мне имелась волшебная сумка или хотя бы Книга, тогда можно было изобрести что-нибудь и как-то противостоять древнему упырю, который наверняка уже истомился от дневного безделья. А так получалось, что мы с голыми руками были против его чудовищных когтей и зубов. Нечестно как-то получалось. Крайне невесело.

— Много петард в карманах? Давай ими подорвем дверь, — родила мысль Рябинина.

— Дорогуша, это так же умно, как