Общество мертвых пилотов - Николай Горнов

Путинцев, недавно вернувшийся с боевого дежурства, уже спал, и Гриша не стал зажигать свет. Нашел в темноте свой меховой бушлат и вышел с ним на улицу. В свете редких фонарей красиво кружил сухой снег. Температура, по всем ощущениям, опустилась уже ниже двадцати градусов, но холода Гриша не испугался. Наоборот, морозный воздух принес облегчение. Побродив без всякой цели между двухэтажными домиками гарнизонного городка, он спустился к маленькому ручью, где заканчивалась единственная улица гарнизона, а потом среди множества светящихся окон безошибочно выбрал одно. Мозг не успел еще принять решение, а ноги уже сами вели Белякова в нужный подъезд, остановили у нужной двери. Когда рука сама нажала на кнопку звонка, в глубине квартиры раздалась мелодичная трель, Гриша предусмотрительно вжал голову в плечи, но дверь, на его счастье, открыла Анжела.

– Ты? – Анжела даже растерялась в первую секунду от такой наглости. – Совсем идио-о-от, да? У меня же му-у-уж дома!

Она попыталась захлопнуть дверь, но Гриша упрямо схватился за ручку.

– Помоги, – шепотом попросил он. – Мне сейчас очень плохо.

– Солнышко, кто там? – раздался в глубине квартиры голос прапорщика Кукли. Анжела побледнела. Это было заметно даже в тусклом свете коридорной лампочки.

– Не беспокойся, милый, это Надя, – откликнулась Анжела, потом воровато обернулась через плечо и процедила сквозь зубы: – Подожди меня на улице. Я сейчас.

Некоторое время Гриша еще постоял перед закрытой дверью, примериваясь к кнопке звонка, но здравый смысл победил. Испытывать судьбу вторично и нарываться на неприятности – не хотелось. Оставалось ждать. И надеяться. А удобней всего было ждать и надеяться на первом этаже, в темном закутке между тамбуром и батареей.

Бродячий пес поднял тяжелую голову, посмотрел на Белякова слезящимися глазами и протяжно зевнул.

– Вот так-то брат, – сказал ему Гриша, присаживаясь рядом. – Будем соседями. Уж извини за вторжение…

Анжела появилась ровно через двадцать две минуты.

– Я предупреждала, кажется, чтобы ты не отирался в подъезде. – Она презрительно поджала губы. – Ладно, иди за мной. Только не приближайся…

Она шла быстро. Не оглядываясь. Перед домом, где жила, как вспомнил Гриша, ее подруга Надя, Анжела свернула на узкую тропинку, которая упиралась в длинный ряд деревянных сараев. В них гарнизонные жены по старой традиции хранили припасы солений-варений. У сараев Анжела остановилась.

– Как семья, как дети? – поинтересовалась с ухмылкой. – Все ли здоровы?

– Спасибо, не болеем. – Гришу трясло уже крупной дрожью. – Анжелка, а можно я тебя о серьезной вещи спрошу?

– Ну.

– Вот как ты думаешь, для чего мы все живем?

– Гри-и-иша, ты пьяный, да? А ну-ка дыхни!

– Как стекло, – удрученно сказал Беляков. – Клянусь! Просто день был тяжелый… Анжелка, честное слово, если сейчас не найду водки, то взлечу прямо в космос, как ракетоноситель «Восток».

– Ты что, приперся ко мне среди ночи за водкой? – насторожилась она.

– Да, – признался Беляков. – А больше мне некуда пойти.

– Ах ты… – Анжела чуть задохнулась от возмущения. – Нет, ну разве ты не сволочь, Гришенька? Да ты не просто сволочь, а сволочь редкостная. Такая сволочь, каких еще поискать!

– Так есть у тебя поллитровка лишняя или нет? – уточнил Беляков.

– Ты меня слышишь вообще, летчик хренов?! Подсказать направление, куда лететь, или сам по компасу определишься? Иди ты… Короче, к бабе своей иди. Прямо сейчас и шагай. И морочь ей голову своими разговорчиками про смысл жизни. Она все равно не поймет. А у меня, между прочим, высшее педагогическое образование…

Анжела отвернулась, обиженно засопев.

Беляков сделал робкую попытку ее обнять. Она, как ни странно, не стала сопротивляться. Но когда Гриша прижался к ней сильнее и почти нашел ее губы, она уперлась кулачками ему в грудь и сильным резким движением толкнула его в сугроб.

– Ты совсем меня проблядушку держишь, да? – истерично взвизгнула Анжела. – Меня Кукля и так уже достал своей ревностью. Только успокоился на прошлой неделе, а тут опять ты. И опять со своими закидонами. Нет, ну есть на свете справедливость, а?

Гриша поднялся, молча стряхнул с бушлата снег и обессилено прислонился к стенке деревянного сарая. А что тут скажешь? Она права. Не нужно было ему приходить…

Анжела сделала несколько шагов по узкой тропинке, нерешительно остановилась и вернулась назад.

– Ладно. Не грусти, летчик. Найду я тебе горилку. У Надьки займу. Но только с условием, что это будет наша последняя встреча…

Беляков благодарно закивал, и через пять минут уже получил в руки теплый газетный сверток. Догонять Анжелу он благоразумно не стал, а сразу направился к себе, в общагу. Подмигнув дежурному сержанту, Гриша поднялся в комнату, нашарил в тумбочке карманный фонарик, с нетерпением развернул газету и замер, уткнувшись взглядом в портрет Генсека. Тот смотрел на Гришу из траурной рамки на первой странице устало и немного удивленно. Словно тоже не понимал, что за ерунда такая вокруг происходит. Гриша несколько минут задумчиво походил кругами, но нехитрую закуску из хлеба и остатков копченого сала разложить на газете не решился. Положил закуску рядом, быстро сорвал зубами пробку с бутылки и сделал жадный глоток прямо из горлышка.

– Нет, так дело не пойдет, – фыркнул он, покосившись на фото Генсека. – Мы же культурные люди, Леонид Ильич. У нас ведь и стакан есть…

На пыльный стакан Беляков сначала подышал, потом тщательно протер его рукавом, наполнил почти до краев и опустошил тремя большими глотками. Бутылку с остатками водки он надежно закупорил закруткой из куска газеты, спрятал под кроватью, и с чувством честно выполненного долга, упал на кровать. В этот раз Беляков спал без всяких сновидений. А утром он уже почувствовал себя вполне сносно.

– Проснулся? – с явным укором поинтересовался у него Путинцев.

Гриша приоткрыл глаз. Одна щека у Путинцева была еще в мыле, вторая – гладко выбрита.

– Так точно, – пробормотал он и с удивлением оглядел свой помятый китель.

– Ты, Гриня, допрыгаешься, точно тебе говорю. Спишут по здоровью, куда потом пойдешь?

– На «гражданке» люди тоже живут, – философски заметил Беляков, выуживая из-под кровати второй носок. Его мысли уже полностью занимал начмед. Без подписи главного медика комполка к полетам его точно не допустят, а Гриша проснулся с твердым намерением как можно быстрей оказаться на Высоте, чтобы поискать разгадку в пакете, который оставил ему Генсек. Но начмед, как Беляков и опасался, проявил редкое упрямство. И даже разговаривать на эту тему не пожелал. Пощупал пульс, оттянул веки, покачал головой. Какой, мол, допуск, полежи еще в санчасти три-четыре дня, а там посмотрим. Но Гриша не успокоился. Побежал к Железному Феликсу. Но тоже услышал категорическое: нет. В общем, на Высоту Беляков попал только спустя неделю после похорон…