Погибают всегда лучшие - Владимир Гурвич

– А я-то по наивности полагал, что цели у нас общие. Можно подумать, что мое избрание мэром – это главная цель. Но ведь это лишь средство.

Ксения внимательно посмотрела на меня.

– Вы уверены? – спросила она насмешливо.

– В таком случае лучше всего пока не поздно отказаться от этой затеи.

– Отказаться? Я вас не понимаю.

– А что тут понимать. Если со мной не хотят идти дальше лучшие люди в городе, то, что мне делать, на кого опираться? На бандитов, как предыдущий мэр. – Я подошел к столу и взял, соединенную скрепкой, увесистую пачку бумаг. – Вот тут многое из замечательных деяний вашего «Голландца». Мне сегодня принесли. Советую почитать, узнаете массу любопытных фактов. Вам, как журналистке, это должно быть особенно интересно.

Я положил перед ней бумаги, а сам сел на стул и стал наблюдать за ее реакцией. Она читала очень быстро, чувствовалась профессиональная привычка все схватывать на лету.

– Этого не может быть, этого даже я не ожидала, хотя много знаю об его делах. – Она стала задумчиво листать справку. – Что вы собираетесь делать с этим компроматом?

– К сожалению, тут приведены факты, но нет доказательств. Их надо добывать. Но пока он остается у власти, это нереально. Но мы могли бы с вами вместе заняться этими вопросами. Я буду раскапывать факты, а вы их доводить до общественности. Если поднять всю эту грязь, то он просто захлебнется в ней. Еще никто в городе не копал так глубоко.

Я видел, как искус вошел в ее душу и начал там делать свое дело. Когда я впервые увидел эти материалы, то сразу подумал, что они как раз могут стать той наживкой, на которую она и клюнет. Но я не дооценил ее недоверия ко мне.

– Это действительно крайне заманчиво, но после выборов я хочу остаться, как и прежде независимой журналисткой. До последнего времени моя передача была единственной на нашем телевидении, которую не купили или не принудили работать на кого-нибудь из сильных и богатых мира сего. И я хочу быть свободной и впредь.

– Даже от Вознесенского?

Я увидел, как вздрогнули ее плечи, однако самообладание вернулось к ней практически мгновенно.

– В том числе и от него. А почему вы упомянули его фамилию?

– Мне показалось, что вы достаточно близки и он мог бы спонсировать вашу программу.

– Он действительно предлагал мне это, но я отказалась, – неохотно призналась она. Ксения встала. – По-моему, мы все сказали друг другу, что хотели. И даже больше.

Я отрицательно покачал головой.

– Я так не думаю. – За эти мои слова я был вознагражден еще одним вопросительным взглядом больших красивых глаз. – Да, не думаю. Поверьте моему опыту, а он не так уж и мал, сама жизнь сделает нас союзниками. Мы все здесь идем слишком по узкой тропинке и нам никак не разойтись. Либо мы все станем одним кулаком, – я вытянул руку и наглядно проиллюстрировал, чем мы должны все стать, – либо нас сомнут, как вот этот листок. – Я взял со стола лист бумаги и смял его в ладони. – Нравлюсь я вам или не нравлюсь, но мы нужны друг другу. Подумайте об этом на досуге.

Ксения, прежде чем покинуть мою квартиру задержалась на пороге.

– Я подумаю, – пообещала она. И это был, пожалуй, единственно обнадеживающий момент во всей нашей встрече.

В своей жизни мне не раз приходилось бывать на телевидении, участвовать в программах, давать интервью. Правда мое телевизионное прошлое относилось к далеким временам моей спортивной карьеры. Но я хорошо помнил длинные коридоры, просторные студии. Местное же телевидение располагалось в небольшом доме, здесь царила невероятная теснота и скученность буквально всего: аппаратуры, людей. И можно было только удивляться, как умудряются люди работать в таких условиях, выпускать передачи.

Я сразу понял, что ажиотаж стоит небывалый, в студии, где должна была состояться наша дуэль с Голландцевым, набилось столько народа, что не хватало не только сидячих, но и стоячих мест и напоминала стадион во время финального кубкового матча. Мой соперник еще не появился, все ждали его с минуты на минуту. Но пока у меня было немного времени, и я решил получше разглядеть поле предстоящей кровавой битвы.

Монтажеры готовили декорации, развешивали большие фотографии с видами города, нашими афоризмами, устанавливали юпитеры. Всеми этими приготовлениями руководила Ксения. Увидев меня, она лишь кивнула мне головой, как будто я был статистом, а не одним из двух главных героев ее передачи. Мне было ужасно интересно узнать, какие мысли приходили к ней в голову после нашего разговора. Но у меня были все основания полагать, что в ближайшее время она вряд ли поделиться ими со мной.

В коридоре послышался громкий шум, раздались возгласы, аплодисменты, свистки; в общем целая симфония самых разнообразных звуков. И я понял: пришел мой соперник.

Как ни странно, но я впервые воочию видел Голландцева или больше известного в определенной среде по кличке Голландец. Это был высокий, крепкий широкоплечий мужчина таранного тика; казалось, он не шел, а пробивал себе дорогу, хотя никто не стоял у него на пути; наоборот, все дружно расступались перед ним, как перед бульдозером. Он остановился возле меня, и в студии внезапно несмолкаемый гвалт и гул сменился полной тишиной.

– Ну, будем значит знакомы, – вполне дружелюбно проговорил он и протянул мне руку. Его палец был украшен массивным перстнем с большим бриллиантом. Невольно я прикинул примерную стоимость этого ювелирного изделия.

В этой ситуации, когда на нас были направлены десятки глаз, мне ничего не оставалось сделать, как только пожать протянутую руку. В свете предстоящих дебатов это был явно неверный жест; Голландцев застал меня врасплох и заставил сделать то, чего хотел он и не хотел я. Он опасный противник, знает, с каких карт и когда надо ходить, оценил я его достоинства.

– Как, начнем мордобитие или пофехтуем мирно, тупыми концами? – весело спросил он.

– Посмотрим. – Я весь подобрался; меня не покидало ощущения, что в любое мгновение следует ждать подвоха.

– Мне нравится, как ты работаешь, – как-то покровительно заявил Голландцев. – У тебя хорошие помощники. У меня вот таких нет. Может, одолжишь? Я хорошо заплачу. – Он совершенно неожиданно громко рассмеялся.

– По-моему, мы не переходили на ты, – проговорил я. Меня сейчас волновали не вопросы этикету, а то, что необходимо было любыми способами держать дистанцию между нами.

– Да, ладно, чего там, мы уж за один кубок бьемся. Зачем нам церемонии. Мы должны относиться друг к другу по-дружески. Разве не так?

– Внезапно он подмигнул мне.

У меня было ощущение, что он сейчас потреплет меня по плечу. Но Голландцев ограничился лишь кивком головы и своей таранной походкой направился к Ксении. Рука молодой женщины утонула в огромной ручище мэра города. Они о чем-то оживленно заговорили, при этом Голландцев не выпускал ладонь Ксении, а та не делала никаких попыток освободиться от этого затянувшегося рукопожатия.