Оскорбление нравственности - Том Шарп

Сержант ушел и вскоре вернулся с чернокожей женщиной, которую он явно счел подходящей кандидатурой. Ей было добрых пятьдесят восемь лет, и последние лет тридцать из них ее вряд ли можно было назвать красавицей. Лейтенант Веркрамп при виде нее пришел в ужас.

— Я сказал «девку», а не «старуху», — заорал он на сержанта. — Уведи ее и приведи нормальную девку.

Сержант Брейтенбах повел женщину назад в подвал, искренне недоумевая, почему семидесяти- или восьмидесятилетнего негра можно назвать «боем», а негритянку такого же возраста назвать девкой нельзя. Ему это казалось странным. В конце концов он выбрал очень крупную черную девушку и приказал ей следовать за ним наверх. Но чтобы доставить ее на верхний этаж, потребовались десять минут и восемь полицейских, причем у одного оказался в итоге сломан нос, а другой жаловался, что остался без яиц. Веркрампу, однако, и на этот раз угодить не удалось.

— Вы что, считаете, что она может понравиться нормальному мужику? — спросил он, глядя на избитую и потерявшую сознание фигуру, которую констебли тщетно пытались удержать на ногах. — Мне нужна симпатичная кафирка, которая бы любому показалась привлекательной.

— Ну, пойдите и выберите сами, — ответил ему сержант Брейтенбах. — Поглядите, что получится, когда вы зайдете в камеру и скажете какой-нибудь красивой негритянке, что ее хотят видеть полицейские на верху.

— Ваша беда, сержант, — говорил ему Веркрамп, когда они вместе спускались в подвал, — в том, что вы не понимаете человеческую психологию. Если вы хотите, чтобы люди для вас что-то сделали, вовсе ни к чему их запугивать. Особенно черных. Их надо убеждать. — Они остановились перед дверью камеры, сержант отпер ее и втолкнул внутрь крупную негритянку. Веркрамп перешагнул через нее и оглядел жавшихся к стенам женщин.

— Ну-ну, нечего бояться, — успокоил он их. — Кто из вас, девочки, хочет подняться с нами наверх и посмотреть картинки? Хорошие картинки.

Добровольцев не было. Веркрамп сделал еще один заход.

— Нечего бояться. Вам никто не сделает ничего плохого.

Находившиеся в камере женщины молчали, только стонала девушка, лежавшая на полу. Кислая улыбка, державшаяся на лице Веркрампа, исчезла окончательно.

— Давайте эту, — приказал он констеблям, и в следующий момент тонкую черную девушку поволокли наверх.

— Вот что я имею в виду, говоря о психологии, — говорил лейтенант Веркрамп сержанту, пока они поднимались обратно. Но сержант по-прежнему сомневался.

— Здоровую, как я заметил, вы не выбрали, — сказал он.

На верхнем этаже несколько полицейских из числа тех, кого Веркрамп внес в список нуждающихся в лечении, с готовностью сорвали с девушки одежду и, голую, провели перед пациентами устроенной лейтенантом больницы. Веркрамп был крайне обрадован, когда со стороны последних не последовало никакой реакции.

— Ни у одного нет эрекции, — удовлетворенно констатировал он. — Вот научное доказательство того, что лечение действует.

Но сержант Брейтенбах был, как всегда, настроен более скептически.

— За двое суток они не проспали и минуты, — воз разил сержант. — Поставьте здесь хоть голую Мэрилин Монро, они и на нее не среагируют.

Веркрамп неодобрительно посмотрел на сержанта.

— Фома неверующий, — буркнул он.

— Ничего подобного, — запротестовал сержант. — Я лишь говорю, что если вы хотите действительно научную проверку эффективности лечения, то надо привести сюда белую и показать им. — Но лейтенанта Веркрампа подобное предложение привело в бешенство.

— Омерзительная идея, — заявил он. — Как можно подвергать белую девушку столь отвратительной процедуре!

Он распорядился продолжать лечение еще по меньшей мере два дня.

— Еще два дня такого, и я помру, — простонал один из добровольцев.

— Лучше помереть, чем спать с черными, — ответил Веркрамп и отправился к себе в кабинет разрабатывать планы массового лечения остальных пятисот девяноста человек, временно находившихся под его командованием.

Тем временем в кафе «У Флориана» секретные агенты Веркрампа добились потрясающих успехов в поисках участников подрывного движения. После многих лет отчаяния, когда они непрерывно вращались в либеральных кругах, но так и не смогли отыскать там никого, кто был хотя бы отдаленно связан с коммунистической партией или же был бы готов признать, что одобряет насильственные способы изменения власти, внезапно агенты напали на довольно значительное число таких людей. Агент 745 396 обнаружил агента 628 461, которому, похоже, было что рассказать о взрыве на телефонном узле. У агента 628 461 осталось совершенно четкое впечатление, что номер 745 396 не совсем непричастен к уничтожению трансформатора на дурбанском шоссе. В столовой университета агент 885 974 случайно натолкнулся на агента 378 550 и постарался прощупать, что тот знает о причинах, по которым замолчало радио. В свою очередь он намекнул 378 550, что мог бы сообщить тому кое-что о бомбе, повредившей железнодорожный мост. Каждый из агентов Веркрампа в Пьембурге смог доложить, что продвинулся в выполнении полученного задания. Они лихорадочно шифровали свои донесения и, в соответствии с инструкциями, закладывали их в тайники. На следующий день уверенность каждого из агентов, что он наконец-то выходит на действительно крупное дело, окрепла еще больше после того, как агенты 745 396 и 628 461, договорившиеся встретиться в университетской столовой, внезапно нашли там благодарную аудиторию в лице агентов 885 974 и 378 550. Двум последним накануне так повезло, на их взгляд, в этом месте, что каждый из них решил на следующий день попытать там счастья снова. Заговор явно разрастался. Веркрамп был по горло занят расшифровкой поступавших ему донесений. Этот и без того сложный процесс затруднялся еще более тем, что Веркрамп понятия не имел, в какой день недели было отправлено то или иное донесение. Так, донесение агента 378 550 было обнаружено в корнях одного из деревьев в городском парке. Этот тайник агенту следовало использовать по воскресеньям. Однако, вооружившись кодом, предназначенным для воскресений, и проработав два часа, Веркрамп из случайного набора букв сумел извлечь некий набор слов, но он оказался столь же случайным. Во всяком случае, понять из него что-либо было невозможно. Тогда он попробовал расшифровать записку субботним кодом. Слова получились другие, но их бессвязность оставалась прежней. При этом и словарный запас расшифрованного текста оказывался весьма ограниченным. Веркрамп проклинал себя за то, что для субботних кодов решил воспользоваться пьембургским каталогом луковичных растений только на том основании, что его легко достать. Лейтенант решил испробовать пятничный шифр и наконец-то смог прочесть донесение, в котором говорилось, что агент 378 550 выполнил полученные инструкции и в настоящее время меняет место жительства. Потратив на расшифровку этого послания в общей сложности шесть часов, Веркрамп полагал, что затраченные им усилия заслуживают более впечатляющего информационного вознаграждения. Он взялся за донесение агента 885 974 и с удовлетворением обнаружил, что оно с первого же раза поддалось верной расшифровке и содержало кое-какую полезную информацию. Агент докладывал, что установил контакт с несколькими лицами, которых он подозревает в подрывной деятельности, но испытывает трудности с закладкой тайника, поскольку за ним непрерывно следят.