От Милана до Рима. Прогулки по Северной Италии - Генри Воллам Мортон

И у дяди, и у племянника были виллы на озере Комо, и итальянцы с присущим им умилительным уважением к писателям — чувством, которое разделяют с ними ирландцы и, конечно же, валлийцы, — их не забыли. Даже сегодня лодочники покажут вам места, где восемнадцать столетий назад стояли виллы Плиниев, и большинство бедных рыбаков знает, что Плиний Младший написал несколько знаменитых писем, а Плиний Старший задохнулся во время извержения Везувия, когда в Помпее помогал спасать людей.

С парома я видел отраженный в озере прекрасный белый храм, что стоял в городском саду. Его поставили в память Вольта, и в нем, как и в музее при университете Павии, имеются прижизненные экспонаты.

Приятно было сидеть, глядя на приходящие и уходящие лодки. Счастливую, спокойную сцену оживлял смех молодых людей и крики лодочников. Я подумал, что некоторые итальянские пейзажи сохранили классический свой облик, и, можно почти поверить в то, что ты перенесся в прошлое. Такое чувство у меня возникало на озере Альбано возле Рима, где по холмам на многие мили рассеялись виллы, и вдруг начинает казаться, что там до сих пор живут Гораций и его друзья. Это же ощущение появилось на Комо. Озеро здесь уже, чем Лаго-Маджоре, и обступают его более высокие горы. Если смотреть издали, то пейзаж с виллами на берегу, на склонах и горных вершинах, напоминает первое столетие новой эры.

Цивилизация — по прошествии многих веков — снова вернулась к прежнему стандарту культуры и комфорта. Вот и библиотеки окружили озеро, как в стародавние времена. Центральное отопление и электрические нагреватели сменили гипокауст,[34]и, возможно, римлянин времен империи признал бы — доведись ему увидеть Комо сегодня, — что жизнь осталась такой же комфортной, как и была. Я уверен, что оба Плиния одобрили бы телевидение и «альфа-ромео».

5

Мне объяснили, как найти дорогу до виллы Плиния возле озера Комо, и я отправился по крутой горной тропе, на которой нельзя было остановиться или повернуть назад. В конце концов, пришел к дому возле дороги, высоко над уровнем озера. Там я увидел босоногого мальчишку лет двенадцати, итальянского Гекльберри Финна. Он сидел на стене в потертых шортах цвета хаки и строгал палочку перочинным ножом. Мой вопрос: «Где находится вилла Плиния?» был, очевидно, ему слишком хорошо знаком, потому что он встрепенулся, спрыгнул со стены и повел меня вниз по крутой тропинке через густые заросли орешника и ежевики.

День был жаркий, а молодой фавн скакал вперед по гальке и камням. Время от времени он тормозил, пожевывая конец своей палки, и дожидался, когда я с ним поравняюсь. Я почти всегда ношу с собой мешочек с конфетами и угощаю ими таких вот фавнов, ибо ничто так быстро не убирает возрастной барьер, но в тот раз, к несчастью, я их забыл, поэтому спускались мы в молчании. Опечалившись за паренька, я поспешал за ним медленно, раздумывая, долго ли еще мне идти по этой узкой и петляющей тропе.

У Плиния Младшего на озере Комо было несколько вилл, и у той, что я пытался отыскать, был родник, который интересовал и самого владельца. У меня закралось сомнение, а не дурачит ли меня мальчишка и вдруг в конце этого трудного спуска ничего, кроме камней в лесу и куска мозаичного покрытия, я не увижу. Тем не менее, когда мы добрались до озера, то услышали лай собаки и вышли к домику, возле которого копошились куры. Первое чувство разочарования исчезло: я посмотрел за домик и увидел виллу времен Ренессанса, стоящую над водой на каменной террасе. Из домика вышла женщина и сообщила, что она присматривает за виллой, которая в настоящее время пустует. Мне показалось, будто она вышла прямо из книги Мандзони: смелые глаза, полная грудь — женщина, внушающая уважение.

Она сказала, что маркиза, которая живет в Турине, наверняка не стала бы возражать против того, что я осмотрю виллу. Вместе мы пошли к старинному дому, и я тут же в него влюбился. По сравнению с другими виллами он был невелик, построен на высоте двадцати футов над уровнем озера. Два его крыла объединял открытый двор, в центре которого посреди клумбы стояла бронзовая статуя Нептуна с поднятым трезубцем. Колонны поддерживали узкую крытую аркаду, обрамлявшую живописные лазурные воды и зеленые горы.

С задней стороны двора я увидел скалу со знаменитым родником Плиния. Родник этот наполняет поросшую мхом каверну глубиною около трех футов, а избыток воды устремляется к озеру по проложенной под двором подземной трубе. Удивительное зрелище — по прошествии многих столетий родник все еще жив. Он такой, каким знал его Плиний во время правления Траяна. Женщина поведала, что поднимается родник в течение шести часов, а затем наступает шестичасовой перерыв. Все так, как об этом когда-то говорил Плиний. Я попросил у нее чашку или стакан, наполнил и выпил ледяной горной воды. Вот что писал Плиний о роднике своему другу Лицинию:

«Шлю тебе подарок из деревни — загадку, которая заслуживает того, чтобы ты со своей эрудицией над ней призадумался. В соседних горах есть родник. Он бежит среди скал и падает в небольшую каверну и, задержавшись там на какое-то время, уходит в озеро. Родник этот меня озадачил: регулярно, три раза в день, он появляется и исчезает. Прилив и отлив можно увидеть своими глазами — занимательное, должен тебе признаться, зрелище. Ты сидишь возле источника, отдыхаешь, пьешь ледяную воду и видишь, как постепенно вода поднимается, а потом также постепенно опускается и уходит. Если положить кольцо или какой-либо другой предмет на дно чаши, когда в ней сухо, поток медленно приближается к нему, пока полностью не заливает, а затем также неспешно отодвигается. В чем здесь дело? Может, какой-то непонятный воздушный поток затыкает, а потом открывает источник, как это бывает с бутылками и другими узкогорлыми сосудами, откуда нет свободного прохода жидкости. Когда такой сосуд опускаешь горлышком вниз, воздушная прослойка мешает жидкости вылиться сразу, и она выходит толчками. Или источник этот подчиняется тем же законам, что и море с его приливами и отливами? Или следует сравнить его с реками, впадающими в море? Когда они встречаются со встречным ветром, уровень воды в океане повышается, реки поневоле возвращаются назад в свое русло. Что я хочу узнать: не может ли какое-то внешнее воздействие управлять моим фонтаном? А может быть, в земле имеется какая-то впадина: когда воды в ней немного, родник течет медленнее и не так обильно, когда же резервуар переполняется, то источник набирает полную силу? Ну и, наконец, нет ли в природе некоего подземного равновесия, управляющего процессом, в результате которого вода вырывается наружу, когда фонтан сухой, и уходит, когда чаша переполняется? Ты тот человек, который может решить для меня эту загадку. По-моему, я подробно тебе все описал. Всего хорошего».

Напившись родниковой воды, я заметил удочку для ловли форели, прислоненную к дому возле балюстрады. Подошел поближе и увидел в воде рыбий косяк, некоторые рыбины — весом фунта по два — осторожно трогали носом воду из родника, выливавшуюся в озеро. Я вспомнил слова Плиния, который говорил, что на своей вилле на Комо он мог рыбачить прямо с кровати. Очарованный справедливостью такого высказывания, я ничуть бы не удивился, если бы Плиний предстал сейчас перед моими глазами — уставший от Рима, от выступлений перед в центумвирами в суде, который он считал шумным, вульгарным, утратившим прежнюю античную строгость. В такие минуты ему, должно быть, хотелось сбросить церемониальную тогу, надеть деревенскую тунику и рассказать обо всех неприятностях юной Кальпурнии, второй жене, обожавшей Плиния. Когда Плиний бывал в Риме, Кальпурния время от времени посылала в суды гонцов, чтобы те рассказали ей, как движется дело. Когда Плиний выступал с чтением рукописи на одном из скучных вечеров, которые устраивались в Риме перед публикацией труда, — античный вариант современного коктейля или «литературного ланча», — она пряталась за портьерой, чтобы насладиться аплодисментами, которыми вознаграждали мужа. Она даже перекладывала его стихи на музыку и пела их под аккомпанемент лиры.