Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин

– Вы считаете это возможным в сию кампанию?

– Подумайте, граф, готовьтесь… От Франкфурта Берлин недалече. Но сюда, как мне доносят, спешит прусский король, который, конечно, попытается помешать нашему союзу с цесарцами. Пока будем ждать Фридриха, укрепимся в здешнем выгодном лагере, исправим недостатки, отдохнуть дадим армии, а уж потом надлежащие меры к произведению дальнейших военных операций принять можем. Всей армией в дальний поход не осмеливаюсь идти, дабы не подвергать каким неприятным следствиям славу и честь русского оружия, а вот поход на Берлин вашей дивизии считаю возможным и даже победоносным. Так что думайте над операционным планом, над тем, что и сколько надобно взять с собой для самостоятельного действия.

Салтыков подробно рассказал о своих планах и намерениях, о движении русской армии и главных событиях, которые произошли без Румянцева, находившегося за Вислой…

В этом году Вена и Петербург договорились, что обе императорские армии должны соединиться и совместными силами наступать на неприятеля. А потому от австрийской армии на соединение с русской было отправлено к Одеру 20 тысяч австрийского войска под командованием генерала Лаудона.

От Крассена русская армия резко повернула к деревне Кунерсдорф, напротив Франкфурта, большого торгового города, стоявшего на левом берегу Одера. Русские войска заняли Франкфурт, и 23 июля главнокомандующий граф Салтыков въехал в город. Генерал Вильбуа вручил ему городские ключи и заявил, что австрийцы, стоящие в полумиле от Франкфурта, требуют своей доли контрибуции, провианта и фуража.

– У нас провианта и фуража у самих недостаточно. Город Франкфурт занят одним русским войском, следовательно, ни тем ни другим с ними делиться мы, к сожалению, не можем, – спокойно сказал Салтыков. – Мы должны ко всему быть готовыми. Прусский король с крайней поспешностью идет напасть на нашу армию. Вот о чем мы должны договариваться, а не делить нашу контрибуцию… А пока отдыхайте, генерал.

Но долго отдыхать не пришлось: Фридрих II решил помешать осуществлению операционного плана союзников и разгромить сначала русскую армию.

1 августа произошла битва армии Фридриха II с русской армией, расположившейся на холмистых окрестностях деревни Кунерсдорф. Из реляций графа Салтыкова, свидетельств очевидцев, рапортов генералов возникает картина этого сражения.

Внимательно следил за всеми движениями прусского короля главнокомандующий русской армией и принял надлежащие меры, заняв прежде всего авантажное место и укрепив его. Все полки были приведены в боевую готовность и расположены так, что правое крыло армии под командой Фермора простиралось до Одера, а левое под руководством князя Голицына расположилось так, что доходило до того места, где оканчивались холмы и лес и начинались луга и пашни, между лесом и пашнями протекал небольшой ручеек. В центре армии – вторая дивизия Румянцева. В резерве оказался корпус графа Лаудона, поставленный позади правого крыла.

Фридрих II начал свое движение рано утром. От своего агента в русской армии он хорошо знал расположение и силы ее полков, ее ретраншементы*, а главное – он знал, что русские его прибытия ожидают с верховьев Одера и устроили свои укрепления именно с той стороны, повернувшись лицом к Одеру. Он же прошел до Кюстрина, снял с крепостных валов большие пушки и зашел в тыл русской армии, надеясь захватить ее врасплох. Но расстояние было немалым, и он подошел к Кунерсдорфу только в девять часов утра, когда русская армия, завидев приближение пруссаков совсем с другой стороны, повернулась в его сторону, ничуть не растерявшись. Фридрих II хорошо знал, что левый фланг неприятеля слабее, чем правый, и сюда он решил бросить самые сильные свои полки. Но вся армия его устремилась к правому флангу русских, чтобы обмануть бдительность Салтыкова. Так оно и вышло. Салтыков послал в помощь Фермору легкие войска Тотлебена, повелев ему сжечь имевшийся через болото большой мост, чтобы воспрепятствовать неприятелю скорую атаку на правый фланг своей армии. Король словно только и ждал подобных действий со стороны русских, тут же повернул свои полки на левый фланг русских, оставив лишь небольшой кавалерийский отряд против правого фланга, сковав его своим присутствием. И в половине двенадцатого открыл жесточайшую пушечную пальбу против левого крыла русских. И вышедшие из лощины полки прусаков обрушились на этот фланг. Все новые и новые полки бросались в атаку, сбивая русских с сильно укрепленных позиций. Голицын бросил навстречу неприятелю свои мушкетерские полки, но и они были вскоре смяты.

Фридрих II торжествовал. Радость его еще больше увеличилась, когда к нему подъехал офицер и доложил, что принц Фердинанд одержал победу над французами при Миндене.

– Подождите немного, сударь мой! – сказал Фридрих офицеру. – Мы отправим с вами же к принцу такой же поздравительный комплимент, какой он к нам прислал.

Фридрих видел, как его полки овладели двумя батареями русских, в сущности смяли весь левый фланг… И приказал двигаться дальше всей силой сквозь армию русских до самого Одера, оставляя первую линию по левую сторону и словно раздирая армию на две части. А 200 пушек Фридриха II продолжали делать свое убийственное дело. Ему докладывали, что у русских взорваны многие ящики со снарядами, повреждены лафеты у пушек, наконец, захвачено десятки пушек.

Весь левый фланг русской армии был сметен яростным натиском прусских гренадер. Оставшиеся в живых и способные двигаться отступили на правый фланг армии, который дожидался своей очереди сразиться с неприятелем. Фридрих II, заметив, что движение его гренадер несколько замедлилось, вновь бросил в бой свежие полки. Все батареи левого фланга русской армии, 180 пушек были захвачены и заклепаны, несколько тысяч русских было взято в плен, тысячи убитых… Казалось бы, полная победа была достигнута к шести часам вечера. Король с радостной вестью об очередной одержанной победе послал курьеров в Берлин и Силезию, брату Генриху. И все-таки победа мало удовлетворяла его. Ему хотелось уничтожить всю русскую армию, истребить ее до конца, чтобы она не могла возродиться, как после битвы при Цорндорфе. И он высказал эту мысль: биться до полного уничтожения русской армии. Генералы попытались напомнить королю, что его солдаты и офицеры в движении с раннего утра, они в изнеможении, у них нет больше сил сражаться, пятнадцать часов они в огне… Ужасно жарко, едва дух могут перевести. Но король был неумолим. Даже любимый генерал Зейдлиц пытался уговорить короля отказаться от невыполнимого намерения. И король заколебался, может, действительно пора остановиться, ведь несомненная победа одержана над русскими. И тут подъехал к нему генерал Ведель, две недели тому назад потерпевший поражение под Пальцигом.

– А ты, Вед ель, как думаешь?

Ведель, как ловкий придворный, поддержал мнение короля. И король, уже не колеблясь, крикнул:

– Ну так марш вперед!

Фридрих II бросил кавалерию Зейдлица на ретраншементы, где скрывались полки второй дивизии под командой графа Румянцева. Но стойко выдержали напор конницы русские полки и перешли в наступление, воспользовавшись замешательством неприятеля.

Граф Салтыков внимательно следил за боем, посылая в подкрепление то полки под водительством генерала Панина, то бригадира Брюса. В один из решающих моментов сражения он приказал Лаудону захватить батарею, к которой устремились и прусские гренадеры. Полк Лаудона встретил их целым градом картечи. Пруссаки пришли в замешательство, чем немедленно воспользовались австрийцы, чья конница врубилась в отступающую прусскую пехоту и конницу, нанеся ей чувствительный урон. Король еще попытался занять высоту Гросс-Шпицберг, которая господствовала над местом битвы, но и оттуда открыли убийственный пушечный огонь, а тех, кому удавалось подняться вверх по склону, свергали обратно вниз штыками или пулями. Несколько раз прусская пехота пыталась овладеть высотой, но беспрерывный огонь поражал храбрецов.