Самая белая ночь - Ася Лавринович

– Я ему хотела предложить то же самое, – смутившись, призналась я.

– Вот и отлично! – отозвалась Варя, возвращаясь к грязной посуде.

Покончив с мытьем, Мечетина подошла к столу.

– Предлагаю больше не держать друг от друга секретов, договорились? – предложила она. – Особенно когда это касается парней. Все едва ли не обернулось катастрофой.

– Угу, – кивнула я.

Варя вытерла руки о кухонное полотенце и довольным голосом проговорила:

– Жди меня. Я сейчас!

А я никуда и не собиралась уходить. Харви помчался в комнату вслед за Варей. Мечетина вернулась на кухню с ярким розовым блокнотом. Шариковая ручка в виде желтого пера уже лежала на столе рядом с листком наших кулинарных «достижений».

– Вот!

– Что это? – удивилась я. Варе вечно как взбредет что-нибудь в голову…

– Наша тетрадь нетерпимости, – важно ответила Варя, – будем делиться тем, что терпеть не можем. Своеобразная терапия. Как тебе?

Терапию я никогда не пробовала. Но говорить с Варей начистоту мне очень понравилось. Можно попробовать и с тетрадью.

– Я на «Ютубе» такой совет от одного психолога услышала, – сообщила Варя.

Она раскрыла чистый блокнот, вывела сверху красивым почерком «Агния» и положила передо мной. А сама уселась на подоконник.

– Ты первая. Пиши!

Я некоторое время посидела перед открытым блокнотом, не зная, с чего начать. На самом деле мне много чего в этой жизни не нравилось… Неужели Варя думает, что мне полегчает от этого?

– Это что-то вроде нашей личной книги жалоб? – уточнила я у соседки.

Варя оторвала рассеянный взгляд от окна и кивнула:

– Ага. Вроде как пожаловался – и легче стало. Ну? Ты почему ничего не пишешь? Что ты терпеть не можешь?

Тогда я быстро записала: «Печенка и гороховый суп».

Варя потребовала, чтобы я прочитала вслух. А услышав, что в моем списке, поморщилась:

– Это совсем не то!

Тогда я снова задумалась. И первый, кто пришел мне на ум (после печенки, разумеется), – отчим. Тогда я припомнила все его плохие качества и написала: «Злость, беспринципность, жестокость, неверность».

Отец. С ним тоже не все так просто.

– Мой папа – самый бесхарактерный человек в мире. И еще, кажется, немного трусливый, – зачем-то сказала я Варе.

– Разве он не бывший мент? – удивилась моя соседка. – Отец что-то такое говорил…

– Ой, какой он мент, – поморщилась я. – Всю жизнь просидел в канцелярии, бумажки перебирал. Его туда по блату устроили.

– Ладно, так и записывай, – разрешила Варя.

И я записала: «Бесхарактерность, трусость…»

Пришел черед Татьяны.

«Лицемерие, безразличие, заискивание ради выгоды, хвастовство…»

Мама. В маме меня, пожалуй, больше всего раздражала ее покорность.

«Покорность, страх перед трудностями…»

А еще мама, столкнувшись с этими самыми трудностями, стала выпивать. Тогда я приписала: «Слабость».

Покончив с тем, что не люблю в других, я принялась за себя. И тут было где разгуляться. Я всегда считала себя не очень хорошим человеком. Поэтому пункты «Мстительность, злопамятность» написала в первую очередь, наверное, «подлость» тоже подходила…

Я вспомнила, как зимой завидовала своей знакомой Веронике и ее крепкой дружбе с другой девчонкой, Юлей… Я так дружить не умела. А еще у Рони очень классная бабушка, которая ласково называла меня Агушей и готовила вкусные голубцы со сметаной. Немного поколебавшись, я написала: «Зависть». Помню, как это неприятное чувство меня грызло изнутри. Завидовать кому-то мне не понравилось.

Увлекшись, я писала слово за словом, и вскоре моя страница была полностью заполнена. Я перешла на вторую. После человеческих качеств я стала записывать все подряд – от посещения поликлиники до очереди на посадку в самолет. Даже не задумывалась, что я такая раздражительная и нетерпимая. Я была так занята процессом, что не сразу обратила внимание на Варю. Она все так же внимательно осматривала двор и хмурилась. А потом начала жестами что-то кому-то показывать.

– Кто там внизу? – заинтересовалась я.

Варя не замечала, что я за ней наблюдаю. От неожиданности она вздрогнула и посмотрела на меня.

– Неважно! – громко сказала соседка, спрыгивая с подоконника. Подошла к столу и быстро пробежалась взглядом по моему списку.

– А кроксы за что в немилость попали? – возмущенно закричала Мечетина.

– Они же уродливые, – поморщилась я.

Варя быстрым шагом направилась в свою комнату и уже оттуда выкрикнула:

– Терпеть не могу ограниченность и снобизм!

– Запишешь это в свою колонку нетерпимости! – закричала я в ответ, рассмеявшись.

Варя ворвалась на кухню с мужской курткой в руках.

– Зато обожаю, когда много джибитсов на кроксах, – по пути к подоконнику сообщила она.

Открыла окно и, не глядя, выбросила куртку на улицу. Я и ахнуть не успела.

– Вот держи!

– Не стоит благодарности, Мечетина! – послышался голос Назара.

Я отложила ручку и с интересом уставилась на Варю.

– Варвар! – выкрикнул Назар. – У меня здесь целая пачка жвачки была.

– Какой еще жвачки? – тут же разозлилась Варя.

– Мятный «Дирол»!

– Иди ты!

– Варя, и еще пятерка во внутреннем кармане! – не унимался Кушнер. Ему определенно нравилось выводить из себя Мечетину.

Варя сердито захлопнула створки, повернулась ко мне и скрестила руки на груди. Сдула с лица кудрявую светлую прядь. А потом вдруг подскочила к столу, схватила ручку и на своей странице под заголовком «Мечетина» написала одно слово: «НАЗАР!»

– Я еще Харви с утра не выводила, – буркнула Варя, – прогуляюсь.

Я проводила ее заинтересованным взглядом, а когда Мечетина покинула кухню, не сдержалась и улыбнулась. Может, зря я так волновалась и про Федю Варя забудет намного раньше, чем я думала?

Мы с девчонками сидели в фуд-корте большого торгового центра и, потягивая молочные коктейли, обсуждали свои покупки. Как обычно, со смехом, соревнуясь между собой в остротах. Никто и никогда не обижался на эти шутки. Такая беседа у нас обычно была своего рода ритуалом – выпустить пар и отдохнуть после многочасового забега по примерочным.

– Ну, как вам пуховик, который я ухватила на распродаже? – спросила довольным голосом Каролина.

В город снова вернулась невыносимая жара, и я в сторону пуховиков сейчас даже не посмотрела бы… Но практичная Каролина, увидев скидку пятьдесят процентов, сказала, что сани лучше готовить летом, и сейчас сидела за столом довольная, как кот после сметаны. В ногах у нее стоял огромный пакет с серебристым пуховиком.