Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню

В должный час прибыло противоядие. Лекарство, помещенное в аптечную банку, представляло собой электуарий{57} (так это, кажется, называется). Не знаю, быть может, ныне эта пакость вышла из употребления, но она была похожа на патоку с кирпичной пылью, а о составе даже Паддок не имел ни малейшего понятия. О'Флаэрти, этот истинный ирландский богатырь, при виде склянки невольно вздрогнул и затрясся всем телом, как испуганный ребенок. Паддок помешал снадобье кончиком ложки, брезгливо заглянул в банку и осторожно втянул носом воздух; с минуту он молча размышлял, а затем с легким поклоном церемонно переставил банку поближе к своему собрату по оружию.

— Мне стало лучше — ничего уже не болит, — робко произнес О'Флаэрти, искоса поглядывая на лекарство, а затем поднял глаза на Паддока.

Усмотрев в этом взгляде намерение уклониться от долга, Паддок покачал своей напудренной головой и не допускающим возражений гоном яростно зашепелявил:

— Лейтенант О'Флаэрти, сэр! Я настаиваю, чтобы вы незамедлительно приняли лекарство. Ваше самочувствие, сэр, тут ни при чем. Если вы будете медлить, я откажусь сопровождать вас на поле брани. Вашей постыдной нерешительности, сэр, нет и не может быть оправданий… лекарство предназначено не для того, чтобы услаждать нёбо, а чтобы спасти вашу жизнь, сэр… вспомните, сэр, вы нуждаетесь… вы проглотили — я не побоюсь это сказать, сэр! — то, что глотать ни в коем случае не полагается, и теперь — ради нас обоих… ради бога, наконец, — я умоляю… я требую: ведите себя как серьезный человек, сэр.

О'Флаэрти ощутил, как его вновь коснулась леденящая тень смерти, — так подействовало красноречие Паддока на его впечатлительную натуру — и внял настояниям своего секунданта. «Жизнь сладка» — и ложка за ложкой тошнотворная смесь начала исчезать во рту фейерверкера; при этом не обошлось без многочисленных пауз, призывов к милосердию и приступов ужаса, но Паддок тревожился зря: в конце концов в склянке благополучно завиднелось донышко и Паддок счел за лучшее поставить на этом точку.

Услышав стук копыт, Паддок выглянул в окно. Стерк, который направлялся на своем мощном скакуне в город, крикнул:

— Ну как, принял?

Младший лейтенант с любезной улыбкой кивнул.

— Выведите его прогуляться эдак на часок, и все будет в порядке.

— Спасибо, сэр, — радостно отозвался Паддок.

— Да вы не меня благодарите, сэр, а лучше запомните оба этот урок, — резко бросил доктор, пришпорил коня и исчез в облаке пыли.

Паддок проводил этого малоприятного человека признательным, почти что благоговейным взглядом. Тревога миновала, пора было подумать о том, чтобы снова обеспечить медицинское сословие работой — на сей раз настоящей.

Хроники шпаги и пистолета изобилуют примерами, которые, будучи иной раз страшными, а иной раз — смешными и нелепыми, иллюстрируют некие великие нравственные истины. Но мы о них умолчим. Дуэль, как нам всем известно, — это действо, задуманное в духе «Панча и Джуди»{58} — фарс об убийстве. Доблестный воин, отец Стерна{59}, испустил (или едва не испустил) дух с торчащим из спины двухфутовым концом шпаги — и все из-за пирога с гусятиной. Я часто задумывался над тем, каковы были на самом деле подробности той роковой ссоры. Однако такого рода трагедии — все до одной — неизменно отдают гусиным пирогом. О храбрый капитан Стерн, ну почему же, почему, когда ты нацелил на этот фатальный объект сверкающие нож и вилку, рядом с тобой не оказалось авгура{60}; он тряхнул бы снежно-белой бородой, и ты бы сразу понял, что под радующей глаз оболочкой-корочкой ждут случая вырваться на волю вещие птицы судьбы — твоей судьбы! Остерегись, перед тобой пирог Пандоры!{61} Останови свою руку, безумец! Не в пирог целит твой нож, а в твое собственное горло! Но не иначе как по наущению Мефистофеля пирующие пускают в ход столовые приборы, пирог разрезан, птицы запели!{62} Итак, поспешим к Пятнадцати Акрам и посмотрим, чем там все закончится.

Полубастион на углу склада боеприпасов с амбразурами для стрельбы прекрасно подходит для тайного наблюдения (при помощи полевого бинокля) за полем боя, где вот-вот должны скрестить оружие грозный О'Флаэрти и беспощадный Наттер. Приблизительно в тот же час у генерала Чэттесуорта была назначена в городе встреча (об этом он сказал сестре за завтраком). Однако стоило генералу достигнуть склада, как он забыл о предполагаемой цели поездки, бросил повод конюху и вступил в крепость, — там, в своей маленькой гостиной, его ожидал комендант, и, подкрепившись галетами и стаканчиком хереса, закадычные друзья вдвоем предприняли загадочную вылазку. Комендант, полковник Блай, очень высокий, сухопарый, с суровым темно-красным лицом, и генерал, малорослый улыбчивый крепыш с двойным подбородком, страдающий одышкой, бок о бок отправились в то самое укрытие, которое я только что описал.

Полагаю, нет надобности подробно объяснять моим читателям, рожденным и воспитанным в Англии, что представляет собой парк «Феникс» под Дублином. Ирландия в наши дни так же легко доступна, как Уэльс. Ее следует изучать не по «Синим книгам», снятым с полки{63}, а по зеленым и коричневым книгам наших полей, гор и вересковых пустошей. От прекрасных ирландских ландшафтов, которые видны в голубой дымке с оконечностей английских мысов, вас отделяют неполных четыре часа морского путешествия плюс десять шиллингов за проезд. Даже если бы Ирландия, помимо больших неиспользованных возможностей и природных красот, не привлекала более ничем, то и в этом случае позор падет на ваши — а не наши — головы, коль скоро нация дерзких мыслителей и неутомимых путешественников оставит эти земли неисследованными.

Так вот, на запад от упомянутого наблюдательного пункта простиралась широкая зеленая равнина, вдали вился над чейплизодскими трубами дымок, а на переднем плане, в уютной лощине у реки, ясно виднелись знаменитые Пятнадцать Акров, где часто скрещивали шпаги доблестные воины и демонстрировали свою удаль забияки. Всем известно, что представляет собой артиллерийское стрельбище. Мишень располагалась в центре огороженного круга, площадь его равнялась пятнадцати акрам, на востоке и западе в изгороди имелись широкие проходы.

Оба старых приятеля отлично знали, куда им смотреть.

Отец Роуч оказался — по чистой случайности — на месте событий; когда на поле прибыли враждующие стороны, он читал требник — почему бы и нет: в промежутках между войсковыми учениями, а также случаями, подобными тому, о котором идет речь, место это было вполне уединеннылм. Святой отец, как обычно, незамедлительно присоединился к пришедшим, дабы прекратить роковой раздор.

Доводы его, однако, оказались не вполне в ладу со здравым смыслом (так мне почему-то кажется).