Маленькие трагедии большой истории - Елена Съянова

Так он сам декларирует свою цель. Декларирует и тут же проговаривается: «Вспоминая о происшедшем и давая скорбное выражение чувствам, возбуждаемым во мне бедствиями, постигшими мою отчизну, я этим удовлетворяю только внутреннюю потребность моей наболевшей души».

Проговаривается и почти срывается: «Если кто-либо захочет упрекнуть меня в том, что я выступаю в тоне обвинителя против тиранов и их разбойничьей шайки или что я изливаю свое горе над несчастьем моей отчизны, то да простит он мне это отступление от законов историографии, являющееся следствием моего душевного настроения».

Потом им овладевает печаль: «Если же найдется такой суровый критик, в сердце которого не зашевелится ни малейшее чувство сожаления, то пусть он факты отнесет к истории, а жалобные вздохи – на счет автора».

Кто из историков, приступающих к новому труду, не подпишется под этими словами великого Иосифа Флавия?!

Его главный труд «Иудейская война» сложен, противоречив, пристрастен. Кто-то найдет в нем множество пронзительных истин; а кто-то – ловких фальсификаций. Но этот труд бесценен, ибо автор сделал то, чего не сделал никто другой. И это навсегда.

Как навсегда и приросший к имени Флавия вопрос нравственный, без которого нет ни одной науки, а тем более такой, как история, – вопрос о праве на Истину.

В 1926 году НСДАП находилась на грани раскола. Во время съезда партии в Ганновере мелкая шавка по имени Йозеф Геббельс так обтявкала председателя Гитлера, что понадобилась бульдожья глотка гауляйтера Кёльна Роберта Лея, чтобы бурно аплодирующее Геббельсу собрание не проголосовало за смену председателя. Катастрофа надвигалась; отвести ее могло лишь мощное финансовое или идеологическое вливание. Денег не было, и ждать их пока было неоткуда, значит, требовались идеи, точнее сказать – научное обоснование. Причем такое, чтобы можно было ошеломить и парализовать всяких умников с университетскими дипломами и одновременно внушить уважение умам низших.

И вот тот же инженер-химик, и одновременно гауляйтер Кёльна Роберт Лей, не вполне, впрочем, уверенно показал Гитлеру письмо, которое получил от своего троюродного брата Вильгельма еще около года назад. В конверт было вложено что-то вроде рукописи и записка от родственника: «Прочти на трезвую голову». Лей сказал Гитлеру, что прочел, правда, без бутылки не разобрался.

Почерк в рукописи был ужасный, и Лей сам стал читать Гитлеру это сочинение некоего Гербигера, которое тот назвал доктриной «Мировой лед».

«Однажды в молодости, я наблюдал, как расплавленная сталь пролилась на заснеженную землю: земля взорвалась с некоторым опозданием и с большой силой», – так начал свое письмо Гербигер.

Его доктрина оказалась довольно крепкой спайкой между двумя эволюциями: космической и исторической. Любое движение во Вселенной Гербигер основывал на идее вечной борьбы между льдом и огнем. Эта вечная война в небе, являющаяся законом планет, царила также и на Земле и определяла историю человечества.

«В бесконечной пустоте покоилось огромное тело с высокой температурой, в миллионы раз больше нашего теперешнего Солнца. Оно столкнулось с гигантской планетой, состоявшей из скопления космического льда. Эта масса льда глубоко проникла в сверхсолнце. В течение сотен тысяч лет ничего не происходило. Но потом водяные пары заставили сверхсолнце взорваться. Часть осколков была отброшена так далеко, что затерялась в ледяном пространстве. Другие либо упали на центральное тело, либо образовали планеты нашей системы…»

Историю земного шара, эволюцию видов и историю человечества Гербигер объяснял последовательной сменой лун на нашем небе. Двенадцать тысяч лет назад Земля приобрела четвертый спутник, теперешнюю Луну. Но апокалипсис грядет: Луна упадет на Землю, выживут сильнейшие…

Гитлер слушал очень внимательно. Когда речь зашла об этих, сильнейших, чьи нордические предки, вышли из льдов и снегов, он щелкнул пальцами: то что нужно! Наукообразно и зачаровывает! Почистить стиль, изложить в форме брошюры, листовок, нарезать на цитаты и… «И разузнайте об этом Гербигере, – попросил он, – кто таков, можно ли его показать на публике!»

Разузнали. Седовласый, белобородый, представительный или экстравагантный – по обстоятельствам, обиженный на власть, жаждущий научного реванша над насмешниками. Правда, для активной пропагандистской деятельности он оказался все же чудаковат и непредсказуем. Но, взяв на вооружение доктрину «Вель», партия взяла на себя и пропагандистское обеспечение. А к началу тридцатых и – финансовое. «Бюро Гербигера» начало действовать, как боевой штаб с информационным, вербовочным и боевым отделами. Молодежь расклеивала плакаты и листовки с призывами исповедовать нордическое учение Гербигера; студенты-нацисты срывали доклады ученых возгласами из зала, типа: «Долой ортодоксов! Следуйте за Гербигером!».

«Нас предают анафеме как врагов разума, – кричал на митингах Гитлер. – Да, мы враги буржуазного разума! Мы враги буржуазной науки, но в гораздо более глубоком смысле, которого буржуазная наука никогда не могла себе представить в своей идиотской гордости!»

«Коперник XX века», «великий пророк», как его стали величать, Гербигер мог быть доволен: доктрина «Вель» совершала свое победоносное шествие по умам миллионов – недовольных, разочарованных, разуверившихся…

Но с самим пророком что-то случилось. Он вдруг перестал участвовать в дискуссиях, забросил издаваемый им журнал, заперся в своем домике в Бергхофе, никого не желал видеть. Взвинченный дух словно надломился.

Рудольф Гесс, единственный из руководства партии, всерьез интересовавшийся Луной, несколько раз писал ему, но ответа не было. В начале 1932 года Гесс сам съездил в Бергхоф; вернувшись, сообщил Гитлеру, что Гербигер уже скончался, оставив завещание, но даже точную дату его смерти установить не удалось.

Через сорок лет, отбывая пожизненное наказание в тюрьме Шпандау, Гесс, видимо, под впечатлением высадки американцев на Луну, сообщил в письме к сыну, что от Гербигера, помимо завещания, была тогда еще и записка, которую он, Гесс, сохранил в памяти.

«Те, кто перейдет за грань тысячелетия, – говорилось в ней, те, кто увидит предуведомленья Пятой Луны и встретится с новым человеком, повторят ваши ошибки, и вскоре все для них будет кончено. Человек Пятой Луны уже не будет человеком».

Если верить памяти Рудольфа Гесса, то таким было последнее пророчество Ганса Гербигера.

В августе 1766 года во французском городке Аббевиль кто-то осквернил религиозную святыню – крест с изображением Спасителя, в ногах у которого были сложены орудия его казни. Нужно признаться, что всякий раз, проходя по мосту и глядя на этот крест, горожане испытывали неприятное чувство: впечатление создавалось такое, что Спаситель словно бы сам грозил этими орудиями спасенному миру. Но сломанный крест выглядел кощунственно, и горожане возмущались, особенно ярые католики. Мало того что только недавно был принят эдикт об изгнании иезуитов, совершенно распоясались всякие писаки-философы, молодежь в кабаках распевает богохульственные песни… так еще и это!