Флорентийка. Книги 1-4 - Жюльетта Бенцони

так и предаваться отчаянию. В тишине комнаты прозвучал ее повелительный голос, при звуке которого Леонарда и Флоран вздрогнули.

— Подайте мне халат, дорогая Леонарда! Я хочу встать.

Старая подруга тут же подбежала к ней, обеспокоенная и одновременно рассерженная.

— Вы не думаете, что говорите! Прошло всего два дня…

— Ну и что? — возразила Фьора. — Перонелла мне рассказывала про одну из своих подруг из крестьян, которая почувствовала боли прямо в саду, когда собирала вишни. В тот же День она родила, а через два дня поехала продавать вишни наг рынок. Не думаю, что я менее здорова, чем она.

— Подождите еще немного, два-три дня!

— Больше ни одного! Поймите, что я не могу выносить этот дом, когда… ее здесь нет. Завтра утром мы тоже едем! Единственное, что я у вас прошу, так это навести во всем доме порядок и приготовиться к отъезду.

— Это не займет много времени, — ответила Леонарда. — Нам здесь почти ничего не принадлежит.

— Вы и вправду хотите уехать, донна Фьора? — недоверчиво спросил Флоран, который с состраданием вглядывался в осунувшееся и побледневшее лицо с запавшими глазами и темными тенями вокруг них.

— Я плохо выгляжу? — горько усмехнулась Фьора. — Я думаю, что это нам на руку, потому что все знают, что я перенесла неизвестную болезнь. Было бы странно, если б я вернулась домой цветущей после тяжкого недуга. Дома я почувствую себя гораздо лучше!

Заранее все продумав, Фьора решила, что они поедут рано утром, чтобы не попадаться никому на глаза, так как она не хотела снова переодеваться в лесу. За эти полгода ее никто не видел, и будет лучше, если так все и останется. Пока Флоран навьючивал на мулов их скромный багаж, она попросила Леонарду найти папашу Анисе.

Этот добрый человек проявлял во время пребывания в доме гостей исключительную деликатность, и Фьора хотела попрощаться с ним. Она спустилась в сад и с чувством произнесла:

— Я покидаю этот дом и никогда больше не вернусь сюда.

Мы никогда не увидимся, но перед этим я хочу отблагодарить вас За все.

Папаша Анисе посмотрел на тонкую фигуру женщины в черном плаще с капюшоном, который наполовину скрывал ее лицо, потом на пять золотых монет, что она вложила в его ладонь. Его тонкие, как у черепахи, веки вздрогнули и приподнялись, открыв живые и совсем молодые глаза.

— Будем считать, что я вас никогда не видел, — сказал он наконец. — Ведь вам не хочется, чтобы я помнил, что здесь кто-то жил?

— Нет. Будет лучше, если вы это забудете, но немного золота еще никому не приносило вреда.

— Действительно. Я сейчас отправлюсь к святому Леффруа и поставлю свечу за то, что он помог мне найти в этом пустом доме такое сокровище.

Затем он неловко поклонился и вышел, крепко сжимая в кулаке монеты.

Через четверть часа трое путешественников тоже отправились в путь по узкой дороге, идущей по берегу Сены, чтобы затем через Медон, минуя Париж, выбраться на основную дорогу и ехать на Орлеан. За густыми кронами деревьев уже исчезли кресты, стоящие на горе Валерьен, а также колокольня Сен-Леффруа, когда из-за горизонта показался красный шар солнца и выкатился на серо-розовое небо, которое по приметам предвещало сильный ветер.

Единственное, в чем Фьора согласилась уступить, это ехать не так быстро, чтобы облегчить путешествие Леонарде. Та ссылалась на ревматизм, который вновь разыгрался под влиянием здешней сырости, и просила делать остановки при первой же возможности. День уже был в полном разгаре, когда путники увидели впереди массивную квадратную башню и колокольню Божанси.

Проехав укрепленную ограду, а затем и городские ворота, они заметили, что в городе царит волнение, особенно это было заметно по сутолоке на площади Мартруа, на которой скопилось множество народа, лошадей и груженых повозок. Самая большая суета была возле дверей трактира» Экю Франции «, в котором Фьора собиралась остановиться. Было ясно, что там же намеревался остановиться какой-то важный сеньор.

— Что будем делать? — спросила Фьора. — Дальше ехать мы сегодня просто не сможем.

— Возможны только два решения, — вздохнула в ответ Леонарда. — Искать другое, менее удобное место или проситься на ночлег у монахов в аббатстве. Займитесь этим, Флоран, а мы пока пойдем помолимся вон в той маленькой церкви. У меня все слишком болит, чтобы идти вместе с вами. Вы как, Фьора?

Та ничего не ответила. Она с интересом наблюдала за одним из пажей, который в сопровождении двух слуг, несших за ним дорожный сундук, шел в сторону» Экю «. На их одежде был герб хозяина, хорошо знакомый Фьоре по тем временам, когда она была в свите Карла Смелого: с левой стороны поле герба было пересечено полосой, обозначающей незаконное происхождение, а сам герб обозначал правящий дом Бургундии. Она не успела решить, что ей делать: на пороге церкви, держа в руке шляпу, появился высокого роста элегантный мужчина, которому уже давно минуло пятьдесят лет. Позади него с подобострастным видом толпились местные священники. Он почти не изменился за два прошедших года, и Фьора машинально вышла из повозки, чтобы приветствовать его: вся Европа называла этого человека Великий Бастард Антуан Бургундский. В былые времена это был самый лучший и самый храбрый военачальник Карла Смелого, его сводный брат, ради которого он бился до самого конца. После трагического сражения при Нанси Великий Бастард скоро обрел свободу, и теперь его считали одним из самых ярых сторонников присоединения Бургундии к Франции.

Он сразу узнал Фьору, приветливо улыбнулся и устремился ей навстречу.

— Мадам де Селонже? Чем мне благодарить судьбу за счастье снова вас видеть?

— Удача больших дорог, монсеньор. Я возвращаюсь к себе в Турень, а была в Париже.

— В Турень? Вы? — удивился Антуан. — А разве вы не в Бургундии? Тогда к кому же наконец присоединился ваш супруг?

— Вот уже более двух лет, как я не видела Филиппа, монсеньор. Судьбе понравилось разлучать нас…

— Как это получилось? — участливо спросил он.

— Это длинная и печальная история, которую не расскажешь на людях.

— Конечно. Но это можно сделать за столом. Я полагаю, что вы окажете мне честь и поужинаете со мной? Нам ведь надо так много рассказать друг другу!

— Я бы это сделала с большим удовольствием, но мы только что приехали: госпожа Леонарда и мой слуга, а сейчас мы ищем, где бы нам остановиться.

— А все лучшее занял я? — спросил Антуан с улыбкой. — Все устроится очень просто. Один из моих офицеров будет в восторге уступить свою комнату дамам. А ваш слуга поступит так же, как и