Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

вас.

– Ещё бы! И какую премию вам отвалят за мою голову?

– Не задирайтесь. У вас это плохо получается. Скажите, вы знаете о судьбе отца?

– Не в деталях.

– А как уцелели вы?

Он пожимает плечами.

– Случайно.

– Да, – задумчивый кивок. – Разумеется. Случайно спасение, а гибель закономерна. Кто-нибудь из родных остался?

– Насколько я знаю, никого. Отец и раньше… не поддерживал с ними отношений. Каждый сам по себе.

– Да, и сам за себя. Он был верен своим принципам.

– А теперь, – он старается улыбнуться, – задираетесь вы. Зачем?

Немного насмешливая улыбка.

– Верность принципам – достоинство, а не недостаток. Вы твёрдо решили уехать?

– Да, – говорит он с вызовом.

– Что ж, в вашем положении это совсем не плохой вариант.

И он снова не выдерживает:

– Так вы выпустите меня? Не арестуете?

– Нет. Во-первых, вас не за что арестовывать. К тому же вы – несовершеннолетний.

– А во-вторых?

– А во-вторых, ваш арест ничего не даст. Нужной нам информацией вы не владеете.

Он смотрит на идущего рядом человека. Да, всё-таки пережитые страдания никогда не проходят бесследно. Неужели и он сам изменился? Хотя нет, его же узнали. Но узнал и он. Они уже подходят к развилке и маленькой зелёной машине. Обычный армейский вездеход. У машины останавливаются.

– Желаю вам удачи в новой жизни.

Он растерянно кивает.

– Спасибо, но… неужели вы… вы не будете мстить?

Насмешливая, но необидная улыбка.

– Кому? Вам? Незачем. К тому же оскомины на губах у вас и так вполне достаточно. Вы выбрали неплохой, но нелёгкий вариант. Вам придётся сменить всё. Язык, привычки, манеры… Я не отговариваю вас, это ваше решение вашей проблемы. Желаю вам удачи…

…Ив вздохнул, не открывая глаз. На этом их разговор и закончился. Надо отдать должное: его ни разу не назвали по имени. Правда, и он не знает, как теперь зовут…этого человека. Пожалуй, и не надо. Лучший способ не проговориться – это даже про себя не называть. И не всё ли ему теперь равно, как звали этого человека тогда, и как зовут теперь? Своего настоящего имени он тогда так и не назвал, так будем уважать его твёрдость. И этот человек прав. Новая жизнь – всё заново. Что ж, постараемся оправдать доверие и соответствовать. Выучить язык, привыкнуть к иной пище и другим обычаям, жить наравне с цветными и бывшими рабами. И не думать о прошлом, и не вспоминать. Прошлое осталось в прошлом.

Ив повернулся на спину, откинул с груди одеяло и вытянул руки вдоль тела. Через силу, разлепляя ресницы, открыл глаза. Тишина, сонное дыхание и похрапывание, уютное сопение Приза под кроватью. Ив покосился на соседнюю кровать. Эркин Мороз. Спальник. Раб. Индеец. Зачем он понадобился этому? Ведь сам не скажет, и не спросишь. И не надо – одёрнул он сам себя. У парня своя жизнь, в твою же он не лезет, не лезь и ты в его.

Эркин сквозь сон почувствовал на себе взгляд и открыл глаза. Ив? Чего это он?

– Ты чего?

– Я разбудил тебя? Извини.

Эркин спросил камерным шёпотом по-английски, и Ив ответил почти так же тихо.

– Не спится, что ли?

– Да.

Они одновременно повернулись набок лицом друг к другу.

– Тебя этот… – Ив запнулся.

– Никлас, – пришёл ему на помощь Эркин. – Мне он так назвался.

– Ага, Никлас. Он тебя сильно мотал?

– Да нет. Он фотки показывал, знаю ли я кого.

– Ну, а ты?

– Так это всё сволочь имперская. Их заложить – не грех, – повторил Эркин слова Грега.

– Да, – согласился Ив и уже твёрдо повторил: – Да. А мне он сказал, что я могу… ехать, что мне не будут мешать.

– Так это ж здорово, – искренне обрадовался Эркин. – Ты на язык теперь налегай.

– Да, я понимаю, что надо. Слушай, я вот что хочу спросить, – Ив говорил совсем тихо, почти по-камерному. – Вот ты смог всё забыть, так?

– Нет, – сразу ответил Эркин. – Я помню. Не хочу, а помню.

– И живёшь?

– И живу, – кивнул Эркин. – Всё забыть – это себя потерять.

Ив хотел что-то ответить, но тут шумно повернулся на другой бок Роман, пробурчав что-то про баламутов, что сами не спят и другим не дают, так при этом перемешивая английские и русские слова, что Ив понял.

– Им, понимаешь, днём рты затыкают, – подал голос Фёдор. – Надзиратель стоит и говорить не даёт.

Эркин улыбнулся, но спорить не стал и лёг опять на спину, закинув руки за голову. Ив кивком согласился с ним и натянул на голову одеяло. В самом деле, нечего горячку пороть.

Колумбия

ВЧ № 4712

Выйдя из машины, Никлас нашёл взглядом нужное окно. Сквозь штору смутно просвечивал шар лампы. Конечно, Майкл не спит. Никлас отдал ключи дежурному сержанту.

– Отгоните в гараж.

– Есть.

Не оглядываясь, вошёл в подъезд. Второй этаж, направо, первая дверь. И улыбнулся: звонки не оговорены. И пароль тоже. По многим причинам. Одна из которых – они давно знают друг друга в лицо и узнают при любой маскировке. Звонок отозвался птичьей трелью в глубине квартиры. И сразу шаги, щелчок замка, приветливая русская речь.

– Заходите, Ник. Рад вас видеть.

– Я тоже, – улыбнулся Никлас, входя в холл.

Стандартное жильё: холл, крохотная кухонька-ниша и две спальни. Вторую спальню сделали кабинетом. Разумно.

– Выпьете с дороги кофе, – не спросил, а предложил Михаил Аркадьевич.

– А за кофе и поговорим, – согласился Никлас.

– Принято, – улыбнулся Михаил Аркадьевич. – Судя по вашему виду, съездили успешно.

– Да, вполне.

– И ваш тёзка, – Михаил Аркадьевич включил маленькую электроплитку и поставил на наливающуюся красным светом спираль кофейник, – пугал вас напрасно, правильно?

– Мой тёзка? – переспросил Никлас. – А, понял, Золотарёв, так? Он не пугал, а предупреждал.

– Ну-ну, – хмыкнул Михаил Аркадьевич. – Почему вы не взяли шофёра, Ник?

– Привык работать в одиночку, – улыбнулся Никлас. – Я проверил оба эпизода. Со Стормом и линию Шермана. В общем, как вы и предполагали. И была очень, как вы любите говорить, интересная встреча. Неожиданная.

– Совсем интересно. Заинтриговали. Так что, не спешите, Ник. Хорошие новости надо слушать не спеша, со вкусом.

– И с кофе! – засмеявшись, Никлас показал кивком на закипевший кофейник.

– Первую чашку здесь, а вторую уже за работой, согласны? – предложил Михаил Аркадьевич, ловко накрывая на столик у дивана в холле и наливая кофе.

– У меня есть выбор, сэр? – спросил по-английски, лукаво улыбаясь, Никлас и в ответ на весело-удивлённый взгляд Михаила Аркадьевича пояснил уже по-русски: – Цитирую Эркина Мороза.

– Понятно, – они сели на диван и взяли по чашке. – У парня так подвешен язык?

– Временами он даёт ему волю и очень