Тайный сыск царя Гороха. Книги 1-5 - Андрей Олегович Белянин

– Ага! Есть! Вот эта! – Я наконец-то заметил искомую муху и, выпрямившись, радостно хлопнул одну из кобыл по крупу. Как не словил копытом в ответ, до сих пор не понимаю… В ту же секунду лошади пропали, а передо мной стояла красная, как свекла, Олёнушка, нервно потирая ушибленное место!

– Угадал… Дуракам везёт, – тихо прошипел Бессмертный. – А вот как на второй раз управишься? Давай, девка!

Одно незаметное глазу движение, и у моих ног умильно задрали нежные мордашки пять клонированных овечек. Все были такими милыми, кудрявыми, ухоженными и трогательно беззащитными, что хотелось тут же сесть на вегетарианскую диету, а любые встречные шашлычные закрыть напрочь!

– Ищи, сыскной воевода, да помни – я с тебя глаз не спускаю! Ежели только замечу чего… сам знаешь!

Я пожал плечами и, не тратя времени, начал поочерёдно разворачивать каждую овечку к себе хвостом. Митька покраснел и начал что-то шептать на ухо бабке. Та раздражённо отмахнулась, велев ему «такие глупости про начальство при себе держать, эко навыдумывал!». Овца с прилипшей к хвостику соломинкой оказалась в очереди четвёртой. На всякий пожарный я проверил и пятую, а убедившись, что не она, точно указал пальцем:

– Вот эту хочу!

Овечки мигом исчезли, и воплотившаяся Олёна вопросительно покосилась на Кощея. Тот долго молчал, что-то порываясь сказать, но не находил слов…

– Да… и впрямь жениться тебе пора, участковый… – кое-как определился он. – Давай-ка в последний раз, против судьбы не попрёшь.

Дрямбс!!

Ну, с уточками вообще проблем не было, просто присел на корточки и обстоятельно осмотрел каждую. Выбрал одну, с топорщившимся перышком. Почти ткнул её пальцем в грудь, но вовремя опомнился и отдёрнул руку. Поднял утку, аккуратно держа её под бока:

– Эта!

Еле уловимое дуновение разреженного воздуха, и счастливая Олёна рухнула в мои объятия. Я едва не сел на песок, в облике уточки у неё был несколько иной вес…

– Угадал! И впрямь угадал… – призадумался Кощей. – Может, ты девку энту сердцем чуешь? А может, она тебе знак какой тайный подаёт…

– Прошу прощенья, но это уже не принципиальный вопрос. Все три задания мною выполнены, освобождённую девушку мы забираем с собой. Митя, марш в ступу!

– Дак чего, нешто всё уже? Коротковатенькое представленьице будет… А ежели её попросить вежливо, к примеру, в свинью какую перекинуться, а вы ещё раз угадаете?

– Митя, – почти прорычал я, – бегом в ступу! Бабушку в охапку, и линяйте, пока не началось…

– Никитушка, да как же мы тебя, сокола, одного на растерзание оставим? – упёрлась Яга. – Дружно жили, дак и помрём дружненько! Всё веселей, чем с боровом энтим в ступе бултыхаться. Её ить из-за него набок перевешивает…

Гражданин Бессмертный повернул голову в нашу сторону, и в прорезях шлема блеснуло оранжевое. Мои сотрудники мигом прекратили собачиться и, послушно взявшись за руки, прыгнули в ступу. Митька повалился на самое дно так, что над бортом торчала только его голова и лапти, а бабка уверенно встала ему на пузо.

– Господин… хозяин… я… э-э… сейчас… – Мерзавец Труссарди как-то разжевал бумажный, кляп, мужественно проглотил его и, яростно вертя шеей, стянул ленту. – Вас… э-э… обманули! Эта дрянь ему все рассказала! Он был предупреждён, он знал, точно знал!

– Опергруппа, на взлёт! Я приказываю! – Мне пришлось орать так, что горло едва выдержало. Помело в руках Яги дрогнуло, но сделало первое движение…

– Ни-ки-ту-ш-ка! Держись, мы за подмогою-у…

Толку с этой подмоги… Летите, ребята. Мы с вами славно поработали, как говорится, пора и честь знать. Чудовища Кощеевы наконец-то опомнились к зарычали… Олёна так прижалась ко мне, словно жутко хотела умереть вместе. Однако у меня были иные намерения…

– Не успеет к тебе подмога прийти, сыскной воевода, – медленно, взвешивая каждое слово, протянул мстительный злодей. – За обман дерзкий, за подставу милицейскую, за измену бесовскую – жалую вас смертью страшною! Но… из сострадания чисто мужского к возрасту твоему холостому разрешу один поцелуй. А потом казнить, казнить, казнить обоих!!!

Я осторожно коснулся кончиками пальцев подбородка девушки. Она подняла на меня ласковые чёрные глаза и без тени упрёка тихо прошептала:

– Вот и всё наше счастье, участковый… Хотела я к тебе сама прибежать, да не смогла. А ты за мной пошёл, так только зазря голову сложил… Почему не все сказки ладно заканчиваются?

– В смысле, жили они долго и счастливо и умерли в один день? Нам это не грозит, наша сказка только начинается, – улыбнулся я. – Есть одна идея, не факт, что сработает, но… Вы свистеть умеете?

– А то!

– Эй, хватит шептаться-то, – приподнявшись на стременах, напомнил Кощей. – Ну-ка, быстренько чмокнулись, и в пыточную! Да рыдайте погромче, я слёзы люблю…

– Детской исправительной колонии на вас не было в своё время, – удручённо вздохнул я и подмигнул Олене. Она, не задавая вопросов, резко и отрывисто свистнула.

– Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой! – рявкнул я, топая ногой.

Тишина… Никто ничего не понял. Я, привстав на цыпочки, попытался повглядываться в даль – увы, весь обзор заслонял столетний лес. На слух тоже глухо, ожидаемой дроби копыт ни в какую не слышалось. Олёнушка молча погладила меня по плечу, мне тоже очень жаль…

– Ты чего это кричал, сыскной воевода? Али от страха ума лишился. Так и не горюй, боишься правильно, ибо смертушка твоя до-олгонькой будет…

Что ж… по крайней мере, я попытался. На секунду нас накрыла сиреневая тень, а потом в небе раздалось счастливое конское ржание! Хм, а я-то уже и не надеялся…

Наша госпожа лошадушка встала гордая, как Пегас, нос к носу с обалдевшим кощеевским конём. Если в нём ещё сохранилась хотя бы одна живая искорка, игнорировать такую красавицу он не сможет точно. Белоснежная, с ухоженной шерстью, великолепной гривой, с аккуратно