«Птицы», «Не позже полуночи» и другие истории - Дафна дю Морье

ему палки, и он вытаскивал их из бесцветного и почти неподвижного моря, которое тихо и безобидно плескало в берег. Ни о Саксмире, ни о том, что с ним связано, мы не говорили. Вместо этого Кен развлекал меня забавными байками об американской базе в Тёрлуолле: он работал там техником, пока Мак, почти год назад, не забрал его сюда.

Внезапно Цербер, бросившийся было в очередной раз со щенячьим лаем за палкой, замер, повернул голову против ветра и навострил уши. Потом кинулся большими прыжками назад, в ту сторону, откуда мы пришли, и вскоре его гибкое, черное с рыжими подпалинами тело слилось с галечным пляжем и дюнами.

— Услышал зов «Харона», — сказал Кен.

Накануне вечером, когда Мак демонстрировал мне работу установки, поведение пса, который прибежал откуда-то и начал скрестись в дверь, казалось вполне естественным. Но здесь, за три мили от дома, на пустынном берегу, его внезапное бегство выглядело странным и пугающим.

— Здо́рово, правда? — спросил Кен.

Я кивнул, однако настроение у меня разом упало, желание продолжать прогулку куда-то исчезло. Если бы я бродил по берегу один, ничего подобного бы не случилось. Но, глядя на юношу, я сталкивался лицом к лицу, если можно так выразиться, с будущим — с дьявольским проектом Мака и маячившей впереди целью.

— Хотите вернуться? — спросил Кен.

Его слова напомнили мне вопрос Робби за завтраком, хотя смысл был другой.

— Как скажете, — ответил я безразлично.

Он свернул влево и начал взбираться, то и дело оскальзываясь, по крутому склону к возвышавшимся над пляжем скалам. Карабкаясь вслед за ним на вершину, я запыхался, однако Кен был совершенно свеж. Он с улыбкой протянул мне руку, чтобы помочь выбраться наверх. С вершины открывался вид на все четыре стороны — повсюду только вереск и низкий кустарник. Ветер дул в лицо гораздо сильнее, чем внизу. Примерно в четверти мили от нас на фоне неба резко выделялся ряд белых домиков береговых сторожей. В окнах горели холодные отблески заходящего солнца.

— Давайте зайдем, засвидетельствуем почтение миссис Янус, — предложил Кен.

Я согласился, хотя и неохотно, поскольку терпеть не могу являться без предупреждения, неважно к кому. Место, где проживали Янусы, привлекательным назвать было трудно. Когда мы подошли поближе, я понял, что обитаем здесь только один дом, самый крайний. У остальных вид был заброшенный — по-видимому, в них никто не жил уже давно, пожалуй, несколько лет: в двух даже были выбиты стекла. И за садиками никто не ухаживал, они совсем заросли. С покривившихся, сгнивших столбов ограды свисали остатки колючей проволоки. Возле дома Янусов, опершись о калитку, стояла маленькая девочка. У нее было бледное личико, обрамленное темными прямыми волосами, и тусклый, невыразительный взгляд. Во рту не хватало переднего зуба.

— Привет, Ники! — обратился к ней Кен.

Девочка молча поглядела на него, оторвалась от калитки и, сердито указав на меня, спросила:

— Кто это?

— Его зовут Стив, — ответил Кен.

— Мне его ботинки не нравятся, — объявила девочка.

Кен рассмеялся и отворил калитку. Девочка попыталась запрыгнуть на него и усесться верхом, однако он ссадил ее на землю и направился по дорожке к открытой двери.

— Миссис Янус, вы дома? — позвал он.

В дверях показалась женщина — такая же бледная и черноволосая, как ее дочь. Но стоило ей увидеть Кена, с ее лица сошло выражение озабоченности и появилась улыбка. Она пригласила нас в дом, извинившись за беспорядок. Меня представили как Стива.

Некоторое время мы неловко топтались в гостиной, где повсюду были разбросаны детские игрушки. Хозяйка предложила нам чаю, но Кен поспешно отказался:

— Спасибо, мы уже пили.

Однако миссис Янус упорно повторяла, что вода только-только вскипела, и принесла из кухни большой коричневый чайник, две чашки и блюдца. Нам ничего не оставалось, как усесться прихлебывать чай под ее настороженным взглядом. Девочка не отходила от Кена, время от времени недовольно косясь на мои ни в чем не повинные парусиновые туфли.

Мой юный спутник вел себя выше всяких похвал. Он полюбезничал с миссис Янус и приласкал Ники, хотя она симпатии не вызывала. Я молча осматривал комнату. Мое внимание привлекла фотография, висевшая на самом видном месте над камином. На ней была запечатлена Ники, и я удивился тому, насколько изображение милее оригинала.

— Да, зимой тут очень холодно, но это бодрящий холод, — говорила тем временем миссис Янус, остановив на мне свой печальный взгляд. — Я всегда говорю: мороз лучше, чем сырость.

Она предложила мне еще чашку чая, и я кивнул. В этот миг девочка вдруг замерла, словно окаменев. Несколько секунд она стояла неподвижно, с закрытыми глазами, и я испугался, что с ней сейчас случится припадок. Потом, совершенно спокойным тоном, Ники объявила:

— Меня зовет Мак.

Миссис Янус пробормотала извинения и направилась в коридор. Я услышал, как она крутит диск телефона. Кен не двигаясь смотрел на девочку. Мне стало не по себе. Спустя минуту миссис Янус заговорила с кем-то по телефону, а потом позвала дочь:

— Ники, иди поговори с Маком!

Девочка выбежала из комнаты. Впервые с тех пор, как мы появились, она выглядела оживленной и даже смеялась. Миссис Янус вернулась в комнату и улыбнулась Кену.

— Думаю, Мак и с вами захочет побеседовать, — заметила она.

Кен поднялся и вышел в коридор. Оставшись наедине с хозяйкой дома, я не знал, о чем говорить. Совсем отчаявшись, я показал на фотографию над камином и заметил:

— Ники очень хорошо здесь вышла. Наверное, года два назад снимали?

Глаза миссис Янус наполнились слезами.

— Это не Ники, это ее сестра-двойняшка, — ответила она. — Это наша Пенни. Мы потеряли ее, когда им только-только исполнилось пять лет.

Мои сбивчивые извинения прервала вернувшаяся Ники. На этот раз она не обратила внимания на мои туфли, а решительно подошла ко мне, положила руку мне на колено и объявила:

— Мак сказал, что Цербер уже прибежал. И вы с Кеном можете идти домой.

— Спасибо, — только и сумел я ответить.

Мы покинули домик и направились обратно в Саксмир коротким путем, напрямик через болото и поля, поросшие вереском и кустарником. Я спросил у Кена, всегда ли призывный зов «Харона» дает такой эффект, как мы видели: пробуждает интеллект у девочки, казалось бы лишенной его от природы?

— Да, именно так, — подтвердил он. — И мы не знаем, почему это происходит. Робби думает, что ультракороткая волна сама по себе имеет целебную силу, но Мак с этим не согласен. По его мнению, сигнал вызова подключает Ники к тому, что он называет шестой силой, а в ее случае