Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

клубком свернулся закоченевший Мэй, вытянувшийся на тростнике мистер Смоллет то ли спал, то ли уже замерз насмерть. Я долго смотрел на его обтянутые кожей ребра и провалившийся живот, прежде чем убедился, что он дышит. Тогда я пополз к капитану. Ползти было трудно – мышцы ослабли, как после тяжкой болезни. Похрустывал жесткий тростник. Я бы, конечно, в первую очередь двинулся отогревать Юну-Вэл, но ее крепко обнимал старший пилот.

Добравшись до капитана, я коснулся его плеча. Ледяное.

– Мистер Смоллет, проснитесь.

Он не шевельнулся.

– Оставь, – тихо сказал «бывший навигатор». Оказывается, он не спал. – Ему и так хуже всех.

Я уселся на тростнике, прижавшись бедром к худому боку нашего капитана.

– Ребята, простите, – не открывая глаз, попросил мистер Смоллет. – Мне надо было послушать Криса…

– Алекс, хватит. – Дрожащий от холода Мэй попытался свернуться плотнее, уткнулся подбородком в подтянутые к груди колени. – Всем ясно, что тебя сюда вели. Что толку извиняться?

– Заткнитесь, – велел Хэндс. Поправился: – Мэй, заткнись. Все нужное сказано и выслушано.

Значит, они очнулись раньше меня и один раз уже выясняли отношения. Мне было жаль мистера Смоллета, но я не мог придумать, что сказать или сделать. А Том бы сообразил. Где наш лисовин? Надеюсь, в безопасности. Я спросил:

– Мы давно здесь?

– Не слишком, – отозвался старший пилот. – Судя по тому, что не сдохли в холодрыге. Думаю, спутник слежения еще не прибыл.

– Третий и последний, – заметил Мэй, растирая посиневшие плечи. – Хорошо б Крису его хватило, чтоб увидеть все необходимое.

– Крису хватит, – обнадежил его Хэндс и начал подниматься. Лицо исказилось от усилия, с каким он отрывал себя от пола. – Черт-те что. Коффи напились, да еще холод собачий. – Он постоял, шатаясь; затем побрел в дальний угол, придерживаясь за стену. – Надеюсь, меня простят.

Хэндс справил в углу малую нужду и, повеселев, двинулся обратно.

– Отличный тростник: превосходно впитывает влагу и поглощает запахи.

«Бывший навигатор» поднялся и с каменным лицом направился туда же. Я не сомневался, что биопласт наложен безупречно и Юна-Вэл сойдет за мужчину в любых обстоятельствах. Тем более, что никому не пришло на ум за ней наблюдать.

Возвратившись, Сильвер снова угнездился возле старшего пилота.

– Потеплело, – сообщил он.

– Еще бы, – пробурчал Мэй. – Столько кипятку налито.

Однако и вправду стало теплей; положив ладонь на тростник, я ощутил ток теплого воздуха. Сказал об этом.

– Вот черт, – притворно вознегодовал Хэндс. – Кабы знать, что обогрев так включается, уж я б давно… – Он подумал и закончил, посчитавшись с ушами Юны-Вэл: – Море б налил.

Они с Мэем обсудили вопрос с разных сторон и всласть позубоскалили. В конце концов даже мистер Смоллет усмехнулся.

Отогреваясь, космолетчики быстро восстанавливали силы и способность соображать.

– Вот что я думаю, – начал Мэй, вернувшись мыслями к нашему плену, – коли тут с самого начала было тепло, мы могли с устатку несколько часов продрыхнуть. Так что, может, и спутник над нами уже висит, и зонды новые летают.

– Только надежды на них мало, – заметил «бывший навигатор». – Спутник опять сожрут, едва дойдет до развлечений.

– То-то и оно, – Хэндс оглядел тлеющий потолок и стены без признаков двери. – Как нас тут замуровали? Мистер Смоллет, пойдемте проверим, что вокруг.

Втроем с Мэем они двинулись вдоль одной из стен. Не прикасаясь к ней, с сосредоточенными лицами, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Risky fellows умеют находить людей сквозь стены. Кого они ищут сейчас – наших стражей? Однако мистер Смоллет, как мне казалось, утратил эти способности. Не полностью? Или не осознает, что потерял их?

Я перешел к Сильверу, который не отрываясь следил за космолетчиками.

– Ну что, капитан Джим? – слабо улыбнулся «бывший навигатор». – Хреновы ваши дела?

– Не хреновей ваших, капитан Сильвер.

Его биопластовые мышцы не усохли; плечи, бицепсы и торс по-прежнему смотрелись великолепно. Однако если приглядеться, то поймешь, что нервотрепка сожрала собственную плоть Юны-Вэл подчистую: «бывший навигатор» стал заметно тоньше в талии и уже в бедрах. Бедная моя Юна. Я попытался представить ту красивую женщину с изогнутыми губами и сединой росистого луга в глазах, которую видел на снимке в каюте и в «снах» на борту «Испаньолы». Представил – как будто увидел сквозь наложенный на лицо и тело биопласт. Юна-Вэл казалась измученной, напуганной и несчастной.

«Я люблю тебя», – сказал я мысленно. Ярко-зеленые, с цветными линзами глаза уставились на меня. Неужто Юна-Вэл слышит мысли? Ей уже случалось угадывать, о чем я думаю; она понимала меня, как никто другой.

«Я люблю тебя», – повторил я, а у самого вдруг перехватило горло. Удивительная, чудесная моя Юна. Что ее ждет? Судьба экипажей Флинта, участь Джойса с Хантером? У меня даже нет станнера, чтобы избавить ее от этого. Что ей проку в моей любви, если я не могу ее защитить?

Теплые пальцы легли мне на шею, скользнули вдоль позвоночника.

– Бедный Джим, – прошептала Юна-Вэл, убирая руку. – Мальчик мой… Надеюсь, Крис нас убьет вовремя.

Мистер Смоллет, Хэндс и Мэй прошли одну стену и двинулись вдоль второй. Те же сосредоточенные лица, неторопливый размеренный шаг.

И вторую стену прошли, и третью. Я наблюдал за ними, терзаясь надеждой. Вдруг найдут что-нибудь? Потайной выход, к примеру. Или место, где стена утончается и ее можно порвать руками. Если один из RF заберет силы у всех нас, он гору своротит…

– Эй, – тихо сказал Хэндс, и они разом остановились.

Настороженно уставились в пустую, тускло светящуюся стену.

– Лисовин, – выдохнул Мэй, а мистер Смоллет оттолкнул его и Хэндса прочь и сам отпрыгнул далеко в сторону.

Хэндс отчаянно замахал рукой, запрещая нам с Сильвером двигаться. Космолетчики кинулись от стены, словно та готовилась их сожрать.

Из тлеющего студня выдвинулся короткий бледный стерженек. Нет – луч. Это же карманный лучемет в действии. Луч пробежал по кругу, затем вырезанный шмат студня с чмоканьем выдернули с той стороны. В дыру мне ничего не было видно – лишь тлела толстая стена.

Он нашел нас! Хитроумный пронырливый лисовин, оставленный на свободе со всем снаряжением. Умница, друг, молодчага…

– Гад-деныш, – со злобой прошипел кто-то, и в дыру головой вперед втолкнули Тома.

Лисовин плашмя упал на хрустнувший тростник, а дыру в стене заткнули только что вырезанным куском. Разрез в студне тут же затянулся.

Мы бросились к Тому. Он лежал ничком, такой же полуголый, как и мы. Прямые светлые волосы были мокрые, словно его окатили водой.

Мистер Смоллет удрученно покачал головой.

– Ну что ж, юнга лисовин, с прибытием.

Том застонал.

– Ты цел?

– Да…

Мистер Смоллет просунул руки ему под грудь, чтобы переложить на спину. Том