По ту сторону рассвета. Книга первая. Тени сумерек - Берен Белгарион

— Родился же Илльо у его отца, — Даэйрет вздохнула. — Ваш брак будет счастливей. Если, конечно, ребенок от тебя не убьет ее в родах.

— Нет, — твердо сказал Берен. — Она дочь Мелиан, в ней силы, превосходящие людские и эльфийские… О! Так… Ну, вот…

Даэйрет захихикала и забрала младенца. Берен начал отряхивать мокрую рубашку.

— Все-таки это твой сын, — проворчал он.

— Твой сын сделает с тобой то же самое, — пожала плечами Даэйрет. Боги и демоны, откуда в этой шклявотине столько превосходства? — И не один раз…

* * *

— Не спится, зятек?

Роуэн обернулся резко, выронил кубок — тот загрохотал по лестнице и оловянный дребезг отразился от стен башни.

«Совсем спятил. Это всего лишь Фарамир, одноглазый ворон».

— Ты что, хэлди, — пробормотал он, спускаясь за посудинкой. — Разве можно этак сзади подкрадываться к человеку…

— Бродишь ночами, — скривился Гортон. — Тягаешь потихоньку пивко… Бледный стал, лицо обвисло, руки дрожат…

— Не дрожат. Не каркай.

— Дрожат. На каждый шорох вскидываешься. Боишься, что он, как в недавние злые времена, пролезет в окно и угостит тебя ножом или кистенем? По-моему, у него нет такого намерения. По-моему, он заявится в открытую потребовать свое.

— Что он потребует? — не выдержал Роуэн. — Он не может потребовать ничего, он от всего отрекся!

— Тогда почему ты превращаешься в студень с того дня, как сын Белвина начал петь о том, что он вернулся из Ангбанда? Почему ты посадил щенка в яму? Почему ты ходишь злой и больной как медведь-шатун?

— А не кажется ли тебе, мой тесть, что ты лезешь не в свое дело?

— Не кажется, Роуэн. Я избирал тебя в князья, но мы еще не сложили тебе беор. И посмотрим, стоит ли складывать, если ты мечешься как укушенный в задницу заяц, от каких-то слухов и песен.

— Это не просто какие-то слухи и песни. Он был там.

— И ты этому веришь?

— Да, — неожиданно для себя ответил Роуэн, хотя намеревался сказать «Нет».

— Вздор, — отрезал Фарамир. — В который могут верить только старые бабы да самые тупые из данов, владеющих замками в медвежьих углах.

— И еще Нимрос. И его отец, которого ни тупым, ни невежественным никак не назовешь. Что ты скажешь на это, разумный мой тесть?

— Скажу, что Нимрос держал его руку с тех пор, как он приехал в Химринг с государем Финродом. Он еще мальчишка. Берен окружал себя мальчишками, пренебрегал старыми воинами а знаешь, почему? Потому что мальчишкам легче всего задурить голову. Они все еще верят в сказки. Будто бы кто-то может войти в Ангбанд, снять Сильарилл с короны Моргота и уйти как ни в чем не бывало.

— Он не ушел как ни в чем не бывало. Он остался без руки.

— Руку можно потеряь где угодно. Как и глаз, — Фарамир дотронулся до своей повязки.

— Тогда тебе придется зачислить в мальчишки или в старые бабы Фритура Мар-Кейрна. Он тоже верит.

— Фритур из Бретиля. А тамошний народ всегда был невеликого ума. Имея дело с халадинами, Кейрн разучился думать.

— Но вот кого тебе не удастся ославить дураком — это лорда Кириона, герольда лорда Маэдроса. Когда он услышал о возвращении Берена, он помчался к Аглону так, что за ним аж закурило на всю долину.

— А от кого он услышал о возвращении Берена?

Роуэн на миг опустил глаза.

— То-то. Ты рассказал ему ту байку, которую услышал от Нимроса и которой испугался. А он… он из феанорингов. Они здравы во всем, кроме того, что касается Сильмариллов.

— Короче, почтенный Гортон, все, кроме тебя, или глупы, или безумны, или подпали под Береновы чары. А что же думаешь ты?

— Я думаю, что это хитрость, которой Берену не занимать. Он и вправду нарвался на кого-то, кто ему не по зубам, может быть даже на морготова гаура, которого не смог завалить. И вправду потерял руку. Но не держал в ней Сильмарилл. Смертная плоть не может коснуться Камня и не истлеть. Он бы умер на месте, доведись ему коснуться Сильмарилла. Моргот остался раненым навеки, а он ведь — из Могуществ. Его эльфийская ведьма нашла и выходила его, он где-то отлеживался, зализывал рану, а когда почувствовал себя в силе, высвистал Нимроса, который с прошлого года заглядывал ему в рот и делал по его слову. А сейчас невежественное мужичье подхватило молву и он едет сюда. Да, он отрекался — и что с того? Он служил Саурону однажды. Он нарушил свой беор, сложенный Финроду.

— Он служил Саурону, потом что был верен Финроду.

— Слова! Одни слова. Причем опять же слова Берена и мальчишек, которые вернулись с ним от Тол-и-Нгаурхот. Что там нашли? Трупы эльфов и живого Берена. А что было между ним и Сауроном — кто знает? Почему Берен остался жив? Как это Саурон не удостоверился в его смерти?

— Если ты так думаешь — почему же ты молчал на Тарганнат Беорвейн?

— Мне не сразу пришло это в голову. Какое-то время я тоже пребывал под его чарами. Но теперь прозрел. Своим одним глазом я вижу больше, чем иные двумя. Войти в Ангбанд и выйти оттуда живым может только верный Моргота.

— Ты же мне говорил, что он не ходил в Ангбанд, — криво ухмыльнулся Роуэн. — Выбери что-нибудь одно, почтенный Гортон: или он обычный лжец, или морготов слуга.

— Между двумя гнилыми яблоками не выбирают, Хардинг. Продался он или просто лжет, он достоин смерти. Не нужно сидеть тут и трясти гузном, нужно собрать дружину и выехать к нему навстречу. Ждешь феанорингов? Не жди, князь. Феаноринги не успеют даже если будут загонять в день по трех коней. Берен окажется здесь завтра. Я не знаю, как ты — а я поднимаю свою дружину.

У Роуэна словно глаза открылись: ба! Да тесть совершенно одет и даже перепоясан мечом.

— Вот, значит, оно что… ну, что ж, почтенный Гортон, ты иди поднимай дружину, а я попробую до света урвать еще часок-другой сна.

— Не дури!

— А я и не дурю. Я поостерегусь поднимать свою дружину, тестюшка, потому что я совершенно не уверен, против кого повернут оружие мои воины, если я поведу их на Берена.

— Я не подумал об этом, — Гортон изо всех сил старался не подавать виду, что смущен. — Да, ты молодец, сынок, ты это верно сообразил. Но я знаю, что делать: оставить дома всех, кого я приютил из береновых мальчишек и из здешних предателей. Взять только тех, с кем мы прошли годы в дружине лорда Маэдроса. Да, так будет правильно. На это уйдет немного больше времени. Но так будет правильно.

— Ты уверен?

— В чем на этот раз? — Роуэн заметил, что Гортон в раздражении слегка брызнул слюной.

— Ты так складно рассказываешь о том, что Берен продался Морготу или измыслил басню о своем походе в Ангбанд, чтобы поднять Дортонион против меня. А мне не дает покоя мысль о том, что он и вправду был в Ангбанде и каким-то немыслимым образом добыл Сильмарилл — и чудом спасся. Что тогда? Допустим, я сумею вывести против него дружину. Допустим, она останется мне верна, и Берен умрет под мечами. Так не будем ли мы тогда прокляты перед богами и людьми?