Эндимион. Восход Эндимиона - Дэн Симмонс

Энея что-то пролепетала.

– Что-что, моя дорогая? Мы не поняли. – Мустафа самодовольно усмехнулся.

– Я… не… нападала… на… Папу.

Кардинал развел руками:

– Ну, если вы так считаете, мадемуазель Энея… Однако ваши намерения отнюдь не выглядели дружелюбными. Что же вы замышляли, когда бежали к святому отцу по центральному проходу?

– Я хотела предупредить его.

Слушая Великого Инквизитора, Энея частью сознания оценивала свое состояние: множество серьезных ушибов, но переломов нет. На рассеченное шпагой бедро нужно наложить швы, и на грудь тоже. Но в организме какие-то серьезные неполадки… Может, внутреннее кровотечение? Нет, вряд ли. Видимо, впрыснули что-то чужеродное.

– О чем предупредить? – ласково спросил кардинал Мустафа.

Энея повернула голову, посмотрела здоровым глазом на кардинала Лурдзамийского, на советника Альбедо. И ничего не сказала.

– О чем предупредить? – повторил свой вопрос кардинал.

Не дождавшись ответа, Великий Инквизитор кивнул ближайшему клону Немез. Неестественно бледная темноволосая женщина медленно подошла к Энее, взяла ножницы поменьше, передумала, отложила инструмент на поднос, опустилась на колено рядом с правой рукой Энеи, отогнула ей мизинец и откусила его. Выпрямившись, Немез выплюнула окровавленный палец в мусорную корзину.

Вскрикнув от боли и ужаса, Энея, почти теряя сознание, уронила голову.

Тварь взяла тюбик кровоостанавливающей пасты и замазала Энее обрубок мизинца.

– Поверьте, нам очень неприятно причинять вам боль, – сочувственно проговорил кардинал Мустафа. – Но это нас не остановит. Вы обязаны отвечать на вопросы быстро и откровенно. В противном случае в корзине окажется гораздо больше частей вашего тела. И последним будет язык.

Энея с трудом сдерживала тошноту. Изувеченную руку терзала боль – в десяти световых минутах от нее я заходился от крика, не в силах переносить эту муку.

– Я хотела предупредить Папу… о… вашем покушении, – выдохнула Энея, глядя в упор на кардинала Лурдзамийского и советника Альбедо. – О сердечном приступе.

– Да вы ведьма, – удивленно приподнял брови кардинал Мустафа.

– А вы – дерьмо и предатель, – отчетливо выговорила Энея. – Все вы до единого. Вы продали свою Церковь. А теперь продаете свою марионетку Ленара Хойта.

– Да-а? – Это заявление явно позабавило кардинала Лурдзамийского. – И кому же мы его продаем, дитя мое?

– Техно-Центр управляет жизнью и смертью каждого с помощью крестоформов. – Энея подбородком указала на советника Альбедо. – Люди умирают, когда их смерть выгодна Центру… творческий потенциал умирающих нервных сетей куда выше, чем у живущих. Вы ведь опять собираетесь убить Папу, но только на сей раз воскрешение окажется неудачным.

– Вы весьма проницательны, моя дорогая, – пророкотал кардинал Лурдзамийский, пожав плечами. – Возможно, пришло время нового понтифика.

Он повел рукой, и позади них в зале возникла еще одна голограмма: папа Урбан Шестнадцатый в коме на больничной койке в окружении медсестер, врачей и медицинского оборудования. Лурдзамийский вновь махнул пухлой ладонью, и картина исчезла.

– Теперь ваша очередь? – Энея прикрыла глаза. Перед глазами у нее прыгали красные круги. Когда она снова взглянула на кардинала Лурдзамийского, тот скромно пожал плечами.

– Ну, хватит, – сказал советник Альбедо, проходя сквозь голограммы кардиналов. Он остановился у края решетки, прямо перед Энеей. – Как вы манипулировали субстанцией нуль-порталов? Как вы телепортировались без порталов?

Энея подняла взгляд на представителя Центра.

– Это пугает вас, советник? Так же как и кардиналов? Они так перепуганы, что не рискнули присутствовать здесь лично?

– Нисколько, Энея, – улыбнулся «серый кардинал». – Но вы обладаете способностью телепортироваться – и телепортировать тех, кто рядом, – без порталов. Их преосвященства кардинал Лурдзамийский и кардинал Мустафа, равно как и монсеньор Одди, не желают внезапно исчезнуть с Пасема вместе с вами. Ну а я был бы просто в восторге, если бы вы нас телепортировали куда угодно. – Он ждал. Энея молчала. Советник Альбедо снова улыбнулся: – Нам известно, что только вы умеете так телепортироваться. Ни один из ваших так называемых учеников даже близко не подошел к освоению этого искусства. Но вот в чем оно состоит? Нам удавалось перемещаться через Бездну только одним способом – постоянно удерживая открытыми разрывы в ее субстанции, а на это уходит слишком много энергии.

– А они вам больше не позволяют это делать, – пробормотала Энея, сморгнув красные точки, чтобы встретиться взглядом с «серым кардиналом». Боль от изувеченной руки то накатывала, то вдруг отступала, бушуя в ней как штормовой прибой.

Советник Альбедо вежливо удивился:

– Они не позволяют? Кто такие эти «они», дитя мое? Опишите нам своих хозяев.

– Не хозяев… – еле слышно прошептала Энея, сосредоточившись только на том, чтобы не потерять сознание. – Львы, медведи и тигры…

– Хватит выкручиваться! – рявкнул кардинал Лурдзамийский, кивнув второй Немез. Подойдя к подносу, та подхватила ржавые клещи, приблизилась к левой руке Энеи, крепко взяла ее за запястье и вырвала ноготь.

Вскрикнув, Энея потеряла сознание, потом очнулась, попыталась отвернуть голову – но не успела. Ее стошнило прямо на грудь, и она негромко застонала.

– В страдании нет благородства, дитя мое, – сказал кардинал Мустафа. – Расскажите нам то, что хочет услышать советник, и покончим с этой невеселой шарадой. Вас выпустят отсюда, исцелят ваши раны, отрастят палец, умоют, оденут и приведут вашего телохранителя, ученика или кто он там. А этот досадный инцидент будет забыт.

Содрогаясь от боли, Энея все явственнее ощущала чужеродное вещество, впрыснутое, когда она была без сознания. Клетки распознали агрессора. Яд. Надежный, медленный, смертельный яд. И противоядия нет – он неотвратимо сработает через двадцать четыре часа. Теперь она знала, что они от нее хотят и зачем.

Энея всегда пребывала в контакте с Центром, еще до рождения, – через петлю Шрюна в голове матери, заключавшую в себе личность кибрида отца. Это позволяло ей входить в примитивные инфосферы напрямую – именно так она и поступила, ощутив концентрацию массива техники Центра вокруг подземной камеры: приборы внутри приборов, датчики, недоступные человеческому разуму, приборы, работающие в четырех и более измерениях, – выжидающие, вынюхивающие, выведывающие.

Кардиналы, советник Альбедо и Центр хотели, чтобы она бежала. Сама непереносимая обстановка должна была подтолкнуть ее к телепортации – и нарочитая жестокость пыток, и мелодраматичная неуместность подземелий замка Святого Ангела, и тяжелая рука Инквизиции. Они будут терзать ее, и в какой-то момент она больше не сможет терпеть и перенесется отсюда прочь, а приборы Центра зафиксируют все с точностью до миллиардной доли наносекунды, проанализируют ее способ телепортации и найдут, как воспроизвести его. Техно-Центр наконец-то вновь обретет порталы – не примитивные червоточины в Бездне, не пушечное ядро двигателя Гидеона, а постоянный, несравнимо превосходящий их по простоте и изяществу вечный способ.