Дипломатия - Генри Киссинджер

До сих пор от этих вопросов уходят, поскольку членство восточноевропейских стран в обоих этих институтах заблокировано. Однако аргументация, подкрепляющая оба отказа, столь же различна, сколь велика разница между европейской и американской политическими традициями. Европа обосновала свое решение расширить Европейский союз на восток, исходя из основополагающих тезисов Realpolitik: она приняла принцип и предложила ассоциированное членство восточноевропейским странам при условии реформирования экономик стран Восточной Европы (и при этом ограждая экономику стран Западной Европы от конкуренции на какой-то более продолжительный срок). Это сделает полноправное членство техническим вопросом, который будет решен со временем.

Американское возражение против членства в НАТО Вышеградской четверки носит принципиальный характер. Возвращаясь к историческим возражениям Вильсона против альянсов, — поскольку они основаны на предположении возможности конфронтации, — президент Клинтон воспользовался встречей глав государств — членов НАТО в январе 1994 года, чтобы предложить альтернативную трактовку. Поясняя, почему Соединенные Штаты не приветствуют прием Польши, Венгрии, Чешской Республики и Словакии в НАТО, он утверждал, что Североатлантический альянс не может позволить себе «провести новую разграничительную линию между Востоком и Западом, которая сама по себе стала бы предвестником новых конфронтаций. …Я говорю всем в Европе и Соединенных Штатах, кто просто вынуждает нас провести новую разграничительную линию в Европе ближе к востоку, что мы вовсе не должны исключать возможности наилучшего будущего для Европы, в которой демократия и рыночная экономика будут присутствовать везде, люди будут сотрудничать повсюду во имя взаимной безопасности»[1097].

Руководствуясь этим, президент Клинтон выдвинул схему того, что он назвал «Партнерством ради мира». Он призвал все государства — преемники Советского Союза и всех бывших восточноевропейских сателлитов Москвы присоединиться к тому, что является не совсем четкой системой коллективной безопасности. Будучи сплавом вильсонианства и критики со стороны Уоллеса теории сдерживания, описанной в шестнадцатой главе, эта система применяет принципы коллективной безопасности, уравнивает жертвы советского и российского империализма и виновников этого, дает одинаковый статус Среднеазиатским республикам, граничащим с Афганистаном, как и Польше, жертве четырех разделов, в которых участвовала Россия. Программа «Партнерство ради мира» не является промежуточной остановкой на пути в НАТО, как это часто ошибочно утверждается, а некоей альтернативой членству в нем, точно так же, как Локарнский договор (см. одиннадцатую главу) стал альтернативой британскому союзу с Францией, к которому Франция так стремилась в 1920-е годы.

И тем не менее Локарно показало, что не существует «золотой середины» между союзом, основанным на единстве целей, и многосторонним институтом, базирующимся не на общности восприятия угрозы, а на выполнении конкретных условий, относящихся к системе внутреннего управления. «Партнерство ради мира» несет в себе риск создания в Европе двух типов границ: таких, которые защищены гарантиями безопасности, и иных, которым в таких гарантиях отказано, — такое состояние дел чревато соблазном для потенциальных агрессоров и деморализацией для потенциальных жертв. Следует позаботиться о том, чтобы во имя предотвращения конфронтации не была создана в стратегическом и концептуальном плане «ничейная земля» в Восточной и Центральной Европе — источник многих европейских конфликтов.

В рамках международного сообщества окажется невозможным решить двуединую проблему — безопасности в Восточной Европе и интегрирования России в мировое сообщество как части одной программы. Если «Партнерство ради мира» становится некоей частью НАТО, то оно вполне способно подорвать Североатлантический альянс путем вовлечения его в деятельность, не относящуюся к его миссии реального обеспечения безопасности, усилит ощущение незащищенности Восточной Европы и тем не менее, будучи в значительной степени двусмысленным, не сможет умиротворить Россию. И действительно, «Партнерство ради мира» рискует быть воспринято как ненужное, если не опасное, потенциальными жертвами агрессии, в то время как в Азии оно может быть истолковано как этнический клуб, направленный преимущественно против Китая и Японии.

В то же время важно связать Россию с атлантическими странами. И потому существует место для института, называющего себя «Партнерством ради мира», при условии, что он, этот институт, берет на себя миссии, которые все его члены истолковывают в существенной своей части одинаково. Такого рода общие задачи существуют в области экономического развития, образования и культуры. Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) могли бы быть приданы в этих целях расширенные функции, и ее следовало бы тогда переименовать в «Партнерство ради мира».

В случае осуществления такого рода замысла Североатлантический альянс установил бы общие политические рамки и обеспечил бы всеобщую безопасность. Европейский союз ускорил бы членство в нем бывших восточноевропейских сателлитов. А Совет Североатлантического сотрудничества (НАКК) и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, возможно, переименованная в «Партнерство ради мира», связали бы республики бывшего Советского Союза — и особенно Российскую Федерацию — с атлантическими структурами. Зонтик безопасности был бы распространен и на новые демократии в Восточной Европе. А если Россия останется в пределах своих границ, то со временем упор на безопасность сместился бы и на «Партнерство». Общие экономические и политические проекты все больше доминировали бы во взаимоотношениях между Востоком и Западом.

Будущее атлантических отношений не связано с отношениями между Востоком и Западом, но оно заключается в решающей роли по оказанию помощи Америке в том, чтобы справиться с предвидимой эволюцией в XXI веке. На время написания этой книги невозможно предсказать, какие из предположительно поднимающихся сил будут более всего доминировать или более всего угрожать или в каких сочетаниях: будет ли это Россия, Китай или фундаменталистский ислам. Но способность Америки справиться с любым из этих явлений эволюции будет усилена сотрудничеством со стороны североатлантических государств. Таким образом, то, что обычно называлось проблемами «вне пределов компетенции», станут основой североатлантических взаимоотношений, которые следует с учетом этого реорганизовать.

Отмечается всплеск американской заинтересованности в Азии, проявившийся в предложении о создании Тихоокеанского сообщества, сделанном Клинтоном на встрече с азиатскими главами правительств в 1993 году. Но термин «сообщество» применим к Азии лишь в весьма ограниченном смысле, так как отношения в районе Тихого океана фундаментально отличаются от отношений в районе Атлантики. В то время как страны Европы объединены общими институтами, страны Азии рассматривают себя отличными друг от друга и конкурирующими друг с другом. Отношения главных азиатских стран друг с другом обладают множеством атрибутов европейской системы баланса сил XIX века. Любое значительное усиление мощи одной из этих стран почти наверняка вызывает ответный маневр со стороны других.