Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

момент улучшить. Насколько это сложно, в этом сам уже имел возможность убедиться. Довольно часто лучшее высвечивается, выступая словно бы на первый план, после того, как и читающий становится качеством духовных свойств заметно лучше. Духовное развитие того, кому отпущено знакомиться с написанным, должно позволить и сознанию знакомящегося с тем-иным изложенным, запеть-ответить в тон и сплошь согласно узнаваемому, но как ещё можно испытывать такие радующие, если только получаются метаморфозы, как только если не читая то, что, благодаря сиянию души создавшего, так и потянет зазвучать гораздо выше тоном? А потому читать необходимо, нужно — так и читающий наполнится какими-никакими разными аккордами, и тон, и чистота звучания станет заметно более созвучной хоть чему-либо желаемому. И такой дорогой можно двигаться лишь только к улучшению сознания. Такое будет исключительно на пользу и тому, кто правильное, радуясь душой прочёл, и всем, кому и выпадет с читавшим после всякого подобного общаться. При этом то, что сотворение правильно написанного текста дело, несомненно, непростое, уже имел возможность, и неоднократно, убедиться — однако сложность далеко не повод от такого отступать! Всегда есть возможность обратить внимание на то, что переписывание ранее написанного является последствием того, что сам стал перед этим лучше, и потому то, что раньше, до того, звучало в разуме созвучно и приятно, теперь, при новом (новом вызревшем) прочтении, как будто на препятствия какие-то, мешающие в тон звучать, всё время натыкаешься, и вот, приходится менять то, что раньше только радовало, доводя до того, такое, вроде бы созвучное, до новых уровней, норм, правил совершенства. Ну, а к каким последствиям такого рода творчество окажется способно привести после забот, потраченных усилий? Тут нет даже намёка на сомнение, подобное продемонстрирует возможность зазвучать каким-то лучшим из тонов, здесь только надо бы по ходу дела и в заботе об одной тональности звучания, сверх меры укорачивая, урезая, не переусердствовать, так как полученный по факту результат не должен оказаться, после всех трудов, при откровенной и заметной яркости, одновременно удручающе пустым, безликим, однотонным. Тому, чему и быть венцом немалого старания для достиженья лучшего, положено сиять набором всех возможных красок и цветов, форм и объёмов. Сознанию, вступившему в контакт с подобным, предстоит ощутить положительные результаты от всего, чем только можно при подобном себя радовать. Такому следует вести любого, кто захочет ознакомиться с до того не узнанным, вперёд, и прежде всего к достижению любых наметившихся целей. Всё должно стать возможным и доступным, и, разумеется, осуществимым. Возникнет яркое стремление идти к тому, что манит и влечёт, и то, что поведёт к каждому новому желаемому результату, в душе, не иначе как воистину воскресшей, воссиявшей для творения и блага, должно рождать одни лишь чувства гордости за то, каким, и после всех подобных перемен, становишься.

Для организации очередного нового повествованья будет неплохо помнить о том правиле, согласно логике которого чистота сверх абсолютная тоже относится к явлениям далеко не самым лучшим. Наверно грязь в избытке тоже совершенно нежелательна, но то, что дополняет тоном, цветом, краской нечто, без этого сплошь однотонное и однотипное, своим наличием, присутствием будет служить при оформлении течения событий только лишь во благо. Одно должно быть дополняемо другим, и каждому из составляющих пристало становиться фактором возникновения должного разнообразия организации процесса. Пусть нечто разное, как кажется на первый взгляд, может смотреться неким нежелательным противопоставлением, всё равно, любое из таких контрастных проявлений должно своим присутствием лишь помогать, позволяя наполнять радующим и достойным восхищения разнообразием происходящее. Одно из непохожего и разного да будет помогать, формируя улучшение единого и общего, другому!

Бесспорно, надо так же самым внимательным образом рассмотреть вопрос, возникающий с объектами из той самой именно растительной пищи, и во время вот такого вот неординарно важного приготовления, как и последующего поедания приготовленного со всеми экзотическими проявлениями, которые дают о себе знать по ходу освоения процесса. При первой же попытке думать в данном направлении пусть и не сразу, но всплывают мысли, намекающие на когда-то вычитанное, утверждавшее, что разные продукты из того, что поедается, а это значит, из того, что попадает среди прочего на стол, и поедается, всё это происходит далеко не просто так. Там, среди тогда сказанного, проступало, что каждый съеденный объект в определённом смысле обращается к тем, кто потребляет вот такое в пищу, со своего рода этаким воззванием от вот кого-то или же по поводу чего-то, и потому, когда такого, вот так, раз, и поедаем, отдавая предпочтение этому перед какими-либо прочими посланиями, поступающими к тем, кто ест, чтобы таких кормить и так, рождая сытость, удовлетворить, обычнейший для тех, кто ест, и телом ощутимый голод, то словно бы лицом в сторону того, пославшего, или особенных, для таких озабоченных тем, или же проблем тех, в эти моменты потребления подобной пищи поворачиваемся. Кому в таком формировании очередного каждодневного питания и преуспеть, тому и больше пользы от, может и ненаправленных, ничтожных, и при этом всё же существующих возможностей такого вот воздействия.

На первый взгляд кажется, в самой начальной форме начинаю понимать, что значит получить возможность повлиять на что-либо через вот так вот сказанное. Пусть то, что открывается глазам, пока рисуется как труд по меньшей мере основательный. Суметь создать свой текст, достойный слуха и внимания текст, по самым скромным меркам и оценкам нелегко. И всё-таки пока такое, при довольно скромных знаниях, коснулось зрения и слуха. Пока здесь что в качестве объекта для внимания фигурирует? В основе подаётся пища, то есть участники съедания чего-либо, которые, по причине состоявшегося непосредственного своего участию в чём-то подобном, попадают внутрь, как об этом можно, не терзая слух читающего, будет сказать, подобия Божьего в этом порождении из плоти, благодаря чему уже приобретают некую способность вопрошать о чём-либо своём и напрямую? Но что же заставляет этого желать? Что в эту сторону толкает? Человека к потребленью пищи направляет голод. Это желание что-либо употребить в качестве пищи, об этом всё твердит, формируется именно телом, и такого рода мнение, как можно понимать, рождается как следствие того, что степень донимающих малоприятных ощущений, рождающихся внутри организма, вследствие недоедания может меняться, и у большинства людей находится в зависимости от степени нехватки-недостачи самых экзотических ингредиентов. Когда голод катастрофический, чудовищный, являющийся следствием, либо какого-никакого полного отсутствия еды, либо совершенно мизерного ежедневного количества того, что удалось отправить в виде пищи в рот, такое чувство донимающего непокоя, и призывающее, и почти-что каждого, и обязательно питаться, может развиться до