Огненный крест - Диана Гэблдон

могавков по имени Вакио’тейеснонса — «Работающая своими руками». Иэн называл ее Эмили. Смерть в родах случалась часто даже у индейцев.

Джейми снова покачал головой, вид у него был серьезный.

— Думаю, дело именно в этом. Иэн ни слова про них не сказал, и у него взгляд человека, который многое пережил.

В дверях вдруг появилась Лиззи со срочным сообщением от миссис Баг насчет подачи ужина, и мне пришлось уйти. Направляясь за Лиззи на кухню, я не могла отделаться от мыслей о том, что́ для нее значило возвращение Иэна, особенно если мы были правы в своих предположениях насчет его жены.

Лиззи вроде как была влюблена в Иэна и долго тосковала по нему, когда он решил уйти. Но прошло уже два года, а за два года многое может измениться, особенно в жизни молодых людей.

Я знала, что имел в виду Джейми, говоря о взгляде Иэна, — он уже не был тем жизнерадостным импульсивным парнишкой, которого мы оставили у могавков. В Лиззи тоже мало чего осталось от робкой мышки, которая смотрела на него обожающим взглядом.

Робкая Лиззи теперь была невестой Манфреда Макгилливрея. Хорошо еще, что ни Уте Макгилливрей, ни ее дочерей не было среди занятых одеялом рукодельниц. Если повезет, то о возвращении Иэна не будут слишком много болтать.

— Ты точно согласен здесь спать? — с сомнением спросила я у Иэна. Он вежливо отказался от предложений мистера Уэмисса, готового уступить Иэну свою кровать, и миссис Баг, которая хотела соорудить ему уютную соломенную постель у кухонного очага, так что я постелила несколько одеял на смотровой стол и положила подушку на гусином пухе.

— Конечно, не против, тетя, — улыбнулся он мне. — Нам с Ролло где только не приходилось ночевать. — Иэн потянулся, зевнул и поморгал. — Боже, я целый месяц не ложился спать позже заката.

— А вставал, наверное, с рассветом. Поэтому я и подумала, что тебе будет лучше здесь, — никто не побеспокоит, если захочешь поспать подольше.

Иэн рассмеялся:

— Только оставь окно открытым, чтобы Ролло мог выйти, когда ему захочется. Хотя он, похоже, не прочь поохотиться и внутри.

Ролло сидел посреди комнаты, в предвкушении задрав морду и не сводя по-волчьи желтых глаз с верхнего шкафчика. Из-за дверцы раздавался низкий гул, будто кипящая вода бурлила в чайнике.

— Я бы поставил на кота, Иэн, — сказал Джейми, зайдя в приемную. — Малыш Адсо очень уверен в себе. На прошлой неделе я видел, как он гонял лису.

— Ну конечно, лиса убегала вовсе не потому, что ты гнался за ней с ружьем, — заметила я.

— Вот именно, все дело в этом cheetie[122], — с улыбкой подтвердил Джейми.

— Cheetie, — тихо повторил Иэн. — Как же здорово снова говорить на шотландском, дядя!

— Еще бы, a mhic a pheathar[123], — также тихим голосом сказал Джейми. — Наверное, совсем забыл гэльский?

– ’S beag ’tha fhios aig fear a bhaile mar ’tha fear na mara bèo, — без запинки ответил Иэн. Это было известное выражение: «На суше не знают, каково живется моряку».

Джейми засмеялся — довольно и удивленно, а Иэн широко улыбнулся ему в ответ. Лицо его стало темно-коричневым, от носа к скулам полумесяцами шли линии точек — татуировки могавков, — однако на мгновение я заметила в его карих глазах озорство и снова увидела знакомого нам парнишку.

— Я мысленно проговаривал слова, — сказал он. — Смотрел на что-то и говорил сам себе: — «Avbhar», «Coire», «Skirlie»[124], — чтобы не забыть… Ты ведь велел мне, дядя, не забывать.

Джейми сморгнул слезы и откашлялся.

— Верно, Иэн. И я рад, что ты помнишь. — Он сжал плечо Иэна, и тогда они крепко обнялись, молча похлопывая друг друга по спине.

Когда я вытерла слезы и высморкалась, мужчины уже разомкнули объятия и продолжили беседу как ни в чем не бывало, делая вид, что не замечают проявлений моей женской сентиментальности.

— Латынь, правда, немного забросил, — хрипловато произнес Иэн.

— Да, вряд ли у тебя была возможность попрактиковаться в этом языке, — сказал Джейми и, улыбаясь, утер нос рукавом рубашки. — Разве что мимо проходил бы какой-нибудь иезуит…

После этих слов Иэн как-то странно посмотрел на него. Он перевел взгляд с Джейми на меня, а потом посмотрел на вход в приемную — убедиться, что там никого нет.

— Ну, не совсем так, дядя.

Иэн тихо подошел к выходу, выглянул в коридор и осторожно закрыл дверь, после чего вернулся к столу. В Ридж он явился с небольшой кожаной сумкой на поясе, в которую, похоже, уместилось все его имущество, если не считать ножа, лука и колчана. Сумка лежала в стороне; теперь Иэн взял ее и, покопавшись внутри, извлек маленькую книгу в кожаном переплете. Он подал книгу Джейми, и тот принял ее с удивленным взглядом.

— Когда я… в общем, прямо перед уходом из Снейктауна старуха Тевактеньон дала мне эту книжечку. Я и раньше ее видел. Эмили… — Иэн замолчал, откашлялся и ровным голосом продолжил: — Эмили выпросила у меня страницу, чтобы отправить вам записку и сообщить, что у нас все в порядке. Вы ее получили?

— Да, получили, — подтвердила я. — Джейми потом переслал ее твоей матери.

— Правда? Вот и хорошо. Надеюсь, она будет рада моему возвращению.

— Готов поставить что угодно, — заверил его Джейми. — Но что это за книга? — Он удивленно изогнул брови. — Похожа на молитвенник священника.

— Похожа, — кивнул Иэн, почесывая комариный укус на шее. — Но это не молитвенник. Открой ее.

Я подошла к Джейми поближе и заглянула через его плечо. Из начала был выдран чистый лист и торчали оборванные клочки бумаги. Не было ни заглавия, ни печатного текста. Страницы были исписаны черными чернилами — кажется, это что-то вроде личного дневника.

Вверху первой страницы крупными неровными буквами, похожими на каракули, было написано:

«Ego sum».

«Я есть».

— Значит, ты есть? — прошептал Джейми. — И кто ты тогда?

Через полстраницы запись продолжилась. Буквы стали мельче и аккуратнее, хотя выглядели все равно как-то странно.

«Prima cogitatio est…»

— «Первое, что приходит мне в голову», — вслух перевел Джейми.

«Я есть, я все еще существую. Существовал ли я там, в промежутке? Видимо, да, раз я помню об этом. Позже я постараюсь описать, сейчас не подберу подходящих слов. Я очень болен».

Буквы были маленькими и округлыми, написаны без соединения. Видно, что писавший пытался быть аккуратным, но слова все равно пьяно шатались по странице, а строчки съезжали кверху.

Следующая страница уже была исписана опрятно, буквы выровнялись, как и состояние автора.

«Ibi denum locus…

Это то самое место. Конечно это оно. И время тоже нужное, я точно знаю. Деревья, кусты стали другими. К западу